есть два килограмма майонеза.
***
Я долго думала, про что написать эту главу, потому что за два месяца пребывания на стажировке умудрилась скинуть почти весь раздражавший меня вес. Сначала я хотела рассказать о пользе отсутствия в шаговой доступности фастфуда, о качестве продуктов, об оливковом масле и всём остальном, но, немного посидев за обеденным столом в нашей очаровательной однушке, поняла, что секрет похудения лежит у меня перед глазами, а если быть точнее ‒ на нашем прекрасном диване, распластавшись перед планшетом с включённым фильмом.
‒ Ры! Я есть хочу, ‒ проскулила я. Когда мы уезжали, Рыкся обещала, что будет кормить меня: уже в самолёте она, не закрывая рта, расписывала мне восхитительное меню из салатов и прочей диетической пищи, которую она, если верить источникам, готовила просто отлично.
‒ Мы же только что поели, ‒ нахмурилась моя соседка.
‒ Салат, ‒ напомнила я. Салат мне не понравился, поэтому Рыкся съела и мою порцию тоже и, объевшаяся, пыталась вдавить желудок обратно на положенное место.
‒ Ну, да. А ты что хотела?
‒ МЯСО.
Вместо ответа последовала недовольная моська, так что я поднялась и пошла на кухню сама. В холодильнике оказалось всего по полпорции. И каждое блюдо сопровождалось напоминанием: «Не трогай, я потом доем», которые оставляла Рыкся. На мою долю оставалась небольшая пачка сыра и колбасы, всё остальное нужно было размораживать, жарить или варить, что мне естественно было лень.
Вот и весь секрет: меня просто нихрена не кормили.
Жизнь женатой женщины
За двадцать лет жизни в уютно нагретом семейном гнёздышке, мне, как человеку с шилом в заднице, уже не терпелось как-нибудь вкусить самостоятельной жизни. Не то, чтобы мне было плохо рядом с наполненным мамой холодильником, налаженным бытом и двумя поразительно похожими женщинами, с которыми вечером можно посидеть за бутылкой пива. Скорее, даже наоборот, но в какой-то момент начинаешь хотеть жить отдельно. Это было одной из причин, почему я ухватилась за возможность уехать на стажировку: по многообещающим улыбкам организаторов было ясно, что в гуще событий я окажусь по колено, и самостоятельность буду вкушать столовыми ложками, да и зная расценки на жильё, ясно было, что жить в одиночестве не получится, но это был своего рода первый шаг навстречу самостоятельности. От одиночества на чужбине меня избавила, как уже известно ‒ Ры.
Ещё в Москве мы с Рыксей договорились, что будем жить вместе. Общались мы до этого мало, поэтому оценивали друг друга как вполне сносных собеседников и делали вид, что безумно рады своему предстоящему соседству. Если говорить честно, то вся договорённость жить вместе была больше браком по расчёту, основывавшемся на том, что ни я, ни Рыкся не хотели иметь в своём личном пространстве на протяжении полугода кого-то ещё. По совместным поездкам от университета мы знали друг о друге следующее: что мы обе довольно умные барышни, которые не пропадут за границей, и если подкачает знание языка, то на помощь придёт шарм и щенячьи глаза. Из прочего Рыкся знала, что я молчаливая, но при этом не гнушающаяся снизойти до прямолинейности, граничащей с грубостью, а я знала, что Ры любит поболтать. Чтобы понять насколько, можете представить себе картину: однажды зимой на первом курсе я из вежливости спросила Ры о её планах на выходные, на что в ответ получила тираду с полным перечислением развлекательной программы по случаю новогодних праздников. Ры трещала от турникетов в институте на протяжении почти километра, что мы шли до метро ‒ за это время я успела несколько раз проклясть вежливость и сломавшиеся наушники, как вдруг на горизонте появился мой знакомый. Я бросилась к нему через улицу, как утопающий на белую акулу в надежде, что она окажется дельфином ‒ Рыкся же не заметила этого и ушла вперёд, продолжая рассказывать рецепт оливье.
У нас с Ры действительно существенная разница в том, сколько часов общения каждой из нас нужно, чтоб чувствовать себя комфортно. Мне достаточно разговаривать два часа в день, чтоб чувствовать себя членом общества, гармонично вписывающимся в окружающую жизнь: обсудить с кем-то фильм за чашкой кофе и разойтись, чтоб не видеться неделю, а то и год ‒ идеальный график общения для меня. Даже семья уже смирилась с тем, что самые продолжительные беседы я веду сама с собой; если же из меня тисками вырывают разговоры, то для всего живого в радиусе километра появляется смертельная опасность ‒ я могу открыть рот и послать всё к чертовой матери.
Рыкся же может говорить постоянно. Абсолютно всё время, с разными людьми, об одном и том же или о разных вещах, высказывая на всё своё бесценное и неизменно аргументированное мнение. Перед отъездом мы решили начать теснее общаться, чтоб не пытаться в ночи задушить друг друга подушками, и за несколько походов в кафе я поняла, что через полчаса даже самой интересной беседы, меня мысленно выбрасывает в пространство между небом и землёй, а в теле появляется ломота, как будто меня переехал танк. Об этом я честно сказала Рыксе, предложив в Парме устраивать самый настоящий тихий час. Рыкся согласилась, понимающе протянув: «Это потому что ты необщительная». Я не стала приводить аргумент, что кто-то просто дохрена пиздит.
К счастью во всём остальном кроме вопросов