Эшдон, больше всех знакомый с разрушительными ценами Лондона, все еще играл в «Уайтс», когда в девять часов официально началась ассамблея в доме герцога Гайда. Было ли у него жемчужное ожерелье? Он решил не полагаться на Даттона, особенно потому, что ни слова не слышал от него с момента их пари в «Джексонс». Одно дело – разговоры, а жемчужное ожерелье – совсем другое.
– Сколько вы проиграли? – спросил виконт Таннингтон, стоя за его спиной.
– Выиграл более пятидесяти фунтов, если хотите знать, – ответил Эшдон.
– Копите на что-то особенное?
– Если у вас имеется, что сказать, Таннингтон, говорите. – Эшдон увеличил ставку. – И не стойте за моей спиной.
Таннингтон встал справа от Эшдона и тихо произнес:
– Ходят слухи, что леди Каролина поступила в продажу и цена ее – жемчужное ожерелье.
Эшдон почувствовал, как у него внутри все сжалось, и постарался сохранить спокойное выражение лица.
– А разве не каждая женщина находится в таком же положении? – непринужденно проговорил он, но левая рука у него задрожала. Он сжал ее в кулак и продолжал смотреть на игорный стол.
– Полагаю, да – ответил Таннингтон. – А также полагаю, что тот, кто принесет ей ожерелье, получит пальму первенства. Думаю, что вы хотели это знать.
– Почему вы так думаете?
Краем глаза Эшдон заметил, как Таннингтон пожал плечами.
– Все знают, что вы подарили ей жемчужные серьги. Будет несправедливо, если вы не станете первым из-за того, что не сумеете добыть ожерелье. Если только вы сможете получить справедливую компенсацию за серьги.
Эшдон вскочил со стула до того, как Таннингтон убежал, и это было как раз вовремя. Эшдон нанес два мощных удара Таннингтону в живот, пока другой член клуба «Уайтс» не остановил его, и этим другим оказался Кэлборн.
– Скажете про нее еще что-нибудь подобное, – яростно прохрипел Эшдон, – и я прикончу вас. Вы меня поняли?
– Естественно, – произнес Таннингтон сдавленным голосом.
– Прощайте, Таннингтон. – Кэл крепко держал Эшдона за плечо.
– Увидимся у Гайда, – ответил Таннингтон и покинул комнату.
Встревоженный шепот остальных членов клуба затих только после его ухода.
– Что теперь? – спросил Кэл, когда Эшдон собирал свой выигрыш.
– А теперь я иду в дом Гайда. Что же еще?
– Без ожерелья, – констатировал Кэлборн.
– Если только у Даттона оно есть, то без ожерелья, – ответил Эшдон. – Что же мне делать?
– Думаю, вопрос в том, что делать ей?
У Эшдона снова свело желудок, и он сказал:
– Готов это выяснить.
У входа в приемную дома Гайда толпа была особенно большая, что, конечно, очень важно, поскольку зачем нужны ассамблеи, если не для того, чтобы поглазеть, себя показать и посплетничать? Комнаты первого этажа были расположены идеально для приема гостей: из двойной приемной справа вела дверь в каждую гостиную, затем в спальню, гардеробную, вестибюль, музыкальную комнату и снова в первую приемную, отделанную в интригующе-голубом цвете.
София, Каро и Анни были в белых муслиновых платьях с достаточно длинными шлейфами, чтобы выглядеть особенно женственными. На Софии красовались сапфиры, подаренные ей Уэстлином, а черные волосы были эффектно оттенены синими перьями. Анни надела прелестные гранатовые серьги и тонкой ниткой изящно ограненных гранатов украсила волосы. Впечатление было потрясающим.
Каро после долгих уговоров надела серьги Эшдона. На ее шее не было ничего – она ожидала жемчужное ожерелье.
София предвкушала очень интересный вечер.
– Не вижу лорда Эшдона, – сказала Каро, заслонившись веером.
– Милая, главное – чтобы Эшдон видел тебя.
– А в чем разница? – удивилась Каро.
– Тебе надо учиться играть в такие игры, – тихо произнесла София.
– А вот и лорд Эшдон, – прошептала Анни. – Нам следует подойти к нему?
– Нет, дорогая, – замурлыкала София. – Пусть он подойдет к нам. Так гораздо приятнее, и ему больше понравится быть тигром, преследующим газелей.
– Мама!
– Это метафора, Каро, не стоит тревожиться. А вот и он. Дорогой Ставертон, какой он милый. Ты будешь бесконечно счастлива, Анни, обещаю.
– Леди Дэлби, – произнес лорд Ставертон с коротким поклоном. Для своего возраста он был в превосходной форме. – Леди Каролина, миссис Уоррен, – произнес он, поклонившись глубже, и его глаз стал косить гораздо меньше, когда он посмотрел на Анни.
– Лорд Ставертон, – ответила София, улыбнувшись. – Как хорошо вы сегодня выглядите. Здесь каждый мужчина завидует вашим хорошим манерам.
– Ерунда. – Ставертон раскраснелся, как девушка.
Анни улыбнулась, увидев его румянец. Как мило с его стороны! Он действительно производил впечатление деликатного, доброго человека. И у него был титул, об этом нельзя было забывать.
– Как вам вечер? – спросила София.
– Гораздо лучше после появления здесь леди из дома Дэлби, – галантно ответил он. – Вы совершенно прекрасны, миссис Уоррен, если позволите.
– Благодарю вас, милорд. – После деликатного кашля Софии она добавила: – И, конечно, можете высказываться. Я приветствую любые ваши наблюдения… и внимание.
После этих слов лорд Ставертон покраснел еще больше. Какие бы тайны ни скрывались в темных глубинах сердца Анни, хотя она считала, что темных уголков в ее сердце не было, все они исчезли, как только она увидела румянец лорда Ставертона. Этот деликатный человек должен составить ее будущее. Она не позволит лорду Даттону омрачить ее жизнь и не допустит, чтобы он вмешивался в ее дела. Лорд Даттон может захлебнуться в бочке бренди в клубе «Уайтс». Отныне она решила больше никогда не думать о дьявольском лорде Даттоне.
– Смею ли я… – начал Ставертон. – Есть ли у меня какой-то шанс…
– Мой дорогой лорд Ставертон, – перебила его София. – Вы самый романтичный мужчина среди моих знакомых. Поскольку вы одержимы надеждой, а миссис Уоррен слишком сдержанна в этой ситуации, позвольте мне вмешаться. Я рассказала миссис Уоррен о ваших намерениях, Ставей, и она приняла их с воодушевлением. Свадьба может состояться в любое время, которое вас устраивает. Вот. Я правильно сделала? Простите, но невозможно наблюдать, как две такие милые, нерешительные души блуждают без помощи и наставления. Надеюсь, меня простят за прямолинейность.
Нежно-карие лучезарные глаза лорда Ставертона засияли еще больше. Анни не могла не улыбнуться ему в ответ. Ее сердце от такого решения буквально воспарило над залом. Вот он, хороший человек, и она будет ему замечательной женой. Все остальные желания показались ей опиумным бредом.
Анни решила, что всегда будет помнить, что начала жизнь с лордом Ставертоном в доме Гайда, в красной приемной.