Читать интересную книгу Черные Земли - Белинда Бауэр

Даже их мать не принадлежала отцу официально — она была одной из шести матерей его детей, причем первый отпрыск появился аккурат на пятнадцатый день рождения Мэйсона Дингла. У Гарри и Марка была сводная сестра, не имевшая с ними ничего общего, а сводных братьев они узнавали по тому же горячему нраву и ангельским голубым глазам, унаследованным всеми.

Восемь мальчишек возрастом от шести до восемнадцати старались не встречаться друг с другом, зная о тонкой нити, связывающей их всех. Долгие периоды затишья прерывались периодическими стычками — отчаянными, но по большей части безопасными. Отец переходил из семьи в семью, как только что-то его не устраивало, — и снова, и так по кругу. Любимцев у него не было, он, похоже, с трудом различал мальчишек, присутствие его не обозначалось ничем, кроме периодических визитов полиции, то ночных, то ранне-утренних.

Сам Гарри впервые привлек внимание полиции в девятилетнем возрасте — после попытки стащить тюбик зубной пасты из магазинчика на углу. Мать послала его за зубной пастой, денег не дала — как, впрочем, и всегда. Хозяин магазина так крепко держал его за футболку до прихода полиции, что под мышками затем несколько дней не сходили красные следы.

Он знал, что воровать нехорошо, но это было абстрактное знание. В школе считалось, что это нехорошо, а дома ничего другого даже не предполагалось. Жизнь, в которой люди ходят на работу, зарабатывают деньги и тратят их в магазинах, казалась ему фантастикой. Никто из его родственников подобным не занимался, а займись — Гарри почел бы его за дурака. Если в магазине есть зубная паста, ее надо просто доставить в материнскую ванную, привлекая к себе поменьше внимания.

В первый раз его отвезли не в полицию, а домой. Полицейский из патрульной машины довел его до входной двери, держа такой мертвой хваткой, что становилось ясно: будь его воля, он бы этим не ограничился. Эта хватка была отработана годами опыта, о котором Гарри не имел представления. Он лишь понимал, что пожинает его плоды.

Мать не явила уровня трезвости, достаточного для того, чтобы изобразить интерес к появлению полиции и причинам этого появления (хотя отсутствие зубной пасты ее весьма огорчило). Учитывая то, что Гарри исправно посещал угловой магазинчик с четырех лет, первое столкновение с полицией можно было считать смехотворной платой.

Мэйсона Дингла периодически забирали, но он всегда возвращался, и по возвращении не похоже было, что он пережил какие-то злоключения, или переменился, или решил начать новую жизнь. Поэтому Гарри и Марк не испытывали и тени сомнения в том, что когда-нибудь пойдут по отцовским стопам.

Пока они не посмотрели по пиратскому диску «Братьев по оружию». С тех пор все изменилось.

Марк и Гарри внезапно превратились в отличных парней, смелых, честных и благородных — пусть даже только силой воображения. Они перестали представлять себя футболистами и гангстерами. Теперь они были солдатами.

Не все шло так гладко. Солдаты — это означало, что надо отказаться от мелкого воровства в пользу шумных нападений, угроз, отвлекающих маневров и дезориентации противника. Все это именовалось военной стратегией.

Игра приняла другое направление после того, как братья нашли в сарае, в коробке, потертый черный пистолет. С одной стороны по нему шла надпись: «Сделано в Чехословакии», по краям от надписи были буквы CZ, заключенные в кружок. Пистолет был поцарапанный и грязный, и ничего прекраснее братья в жизни не видели. Шесть часов подряд Марк и Гарри брали друг друга в заложники, прицеливались, прижимали дуло друг другу то к виску, то к спине, с трудом сдерживая желание нажать на спусковой крючок.

Поймав их за этим занятием, отец избил обоих до синяков.

У Марка не было особых амбиций по поводу обладания CZ, и побои заставили его забыть о нем полностью, но Гарри, в котором детское воспоминание о тяжелом пистолете, зажатом в руках, продолжало жить, стал мало-помалу мечтать о собственном ружье.

Большом ружье.

Ружье, принадлежащем только ему.

Ружье, которое не придется красть. Ружье, из которого он сможет стрелять в людей без каких бы то ни было последствий.

Глас Британской армии был звучен, а глухотой Гарри не страдал.

Он нашел брошюру и позвонил по бесплатному номеру. Он понимал, что привод в полицию станет препятствием для призыва, и скрыл этот факт.

Семь лет все мысли и разговоры Гарри Ламсдена сводились к ружью. Он записался в кадетскую школу и был единственным мальчишкой, не пропустившим ни дня занятий, независимо от погоды. Умственные способности, не задействованные на уроках английского или истории, вдруг проснулись, разбуженные сигналами, кодексами, строевой подготовкой, чисткой ботинок и наглаживанием формы. Гарри ненавидел все это, но с каждой начищенной пуговицей, с каждым отворотом лацкана, с каждой завистливой атакой голубоглазых сородичей он становился ближе к своему ружью.

И все, что ему пришлось пережить, — боль, тяжелый труд, унижение, страх, нищета — было забыто в ту секунду, когда он нажал на спусковой крючок и почувствовал, что держит в собственных руках смерть.

Отстреляв свое, Гарри не плюхнулся на мокрую траву вместе с однополчанами и не остался глазеть, как остальные курсанты нажимают на свои спусковые крючки.

Вместо этого он выбрал новую мишень и постарался дышать ровно. Палец застыл на курке, и Гарри с трудом заставил себя убрать его — опасаясь, что не удержится и нажмет, а тогда все закончится немедленным изъятием винтовки и массой других неприятностей по возвращении в Плимут.

Он навел прицел на одну из четырех маленьких мишеней, он знал, что попадет в нее, и с нетерпением ждал, когда снова подойдет его очередь.

Слева раздался щелчок, свист, а затем дружный смех: кто-то из однокашников попал во что-то уж совсем для этого не предназначенное.

Гарри Ламсдену не нужно было даже прищуривать глаз. Оба глаза должны быть открыты — так их учили. При этом смотреть только правым, про левый забыть.

В поле зрения левого глаза что-то мелькнуло. Гарри перефокусировал взгляд и обнаружил, что по полигону, вдалеке, может в четверти мили от мишеней, движется, направляясь к северу, человеческая фигура.

Гарри нахмурился, опустил голову и быстро осмотрелся — не заметил ли его еще кто-нибудь. Справа, в двадцати ярдах, ближайший приятель Гарри, рядовой Холл, целился в свою мишень, так что был обращен к Ламсдену почти спиной. Холл был черным, так что расисты, которых во взводе хватало, не обделяли его вниманием. Слева Гарри обнаружил сапоги и мокрый камуфляж рядового Гордона — того тоже третировали, но уже за ярко-рыжую шевелюру. На человека вдали никто не смотрел.

Гарри повернул винтовку так, чтобы видеть идущего сквозь прицел, но тот все равно был слишком далеко. Человек шагал быстро, но не походил на обычного туриста. У него не было ни палки, ни рюкзака. Лишь пластиковый пакет в руках, ни дать ни взять только что из супермаркета! На нем не было даже непромокаемого плаща — только футболка, издалека кажущаяся голубой, и джинсы. Джинсы — самая негодная одежда для таких прогулок. На солнце в них жарко, от дождя и тумана они тяжелеют и долго не сохнут. Это подтвердило подозрения Гарри, что человек не местный. Во-первых, он не сверился с расписанием стрельб, насущнейшим для всякого дартмурского туриста. Один звонок по мобильному — и ему сообщили бы, когда именно в военной части, расположенной на северо-востоке Дартмура, будут проводиться стрельбы. Но он этого явно не сделал. К тому же, столкнувшись с красно-белыми флажками, предупреждающими об опасности, либо проигнорировал их, либо был настолько безрассуден, что нарочно полез в зону дальности прямого выстрела.

Палец Гарри Ламсдена снова скользнул на спусковой крючок его собственной винтовки.

Гуляющий просто дожидался случайной пули. Или не такой уж случайной.

Рядовой Ламсден следил за продвижением человека сквозь прицел. Дыхание его было ровно, рука тверда.

Если вот сейчас нажать на курок, можно даже попасть. Нет, Гарри не собирался стрелять, но осознание того, что в прицеле у него живой человек, туманило голову.

Слева раздался очередной щелчок, рядовой Кнокс громко выругался, но Гарри даже не оглянулся. Каждой клеткой своего тела он был сосредоточен на силуэте в прицеле. Каждой унцией имеющегося самоконтроля удерживал себя от нажатия на крючок.

Выстрел без официального разрешения вел к серьезным неприятностям. Выстрел в человека в мирное время — это уже уголовное дело. Выстрел в представителя гражданского населения, вышедшего прогуляться по Дартмуру, закончится, несомненно, тюрьмой — а он ведь так старался не угодить туда вслед за отцом и Марком, тем более сейчас, когда в руках у него — наконец-то! — собственное оружие.

В глубине души Гарри глубоко вздохнул — вздохни он в реальности, упустил бы цель.