- Эс, полночь приближается! - крикнул Рэджем.
Поморщившись, я прижала к голове уши, поскольку, несмотря на страшный шум вокруг, все прекрасно слышала. Кивнув, я вместе с остальными принялась всматриваться в часы. Последние звуки песни повисли в тишине. Снег кружил у нас над головами, падал на дерево, детей, пробирался мне за шиворот. Я вздрогнула.
Осталась одна минута.
Некоторые миры утверждают, будто они используют земные стандарты времени, но мне показалось, что эта минута тянулась гораздо дольше.
Десять секунд до наступления полночи.
Несколько сотен глоток начали отсчет: девять, восемь, семь...
Я вдруг обнаружила, что ору вместе со всеми.
- Два, один...
Часы взорвались ровно в полночь, озарив поднятые лица разноцветными искрами, которые таяли у нас над головами, окутывая ароматом корицы. Дерево, начиная от самой верхушки, вдруг раскололось на четыре части и величественно опустило ветки с сокровищами в протянутые руки детей.
- Счастливого Нового года!
Взрослые колотили друг друга по чему попадет, обнимались, целовались и вообще вели себя так, словно забыли о сдержанности и правилах хорошего тона. Казалось, никого не волнует, что я не целую их в ответ, а облизываю языком. А где Томас и Рэджем?
Ански, видимо, не довелось пережить ничего подобного, или я неправильно поглотила ее воспоминания. Я испытала очень сильное чувство сопричастности и единства, почти такое же волнующее, как в Паутине.
"Может быть, даже сильнее, если подумать о том, что меня ждет, когда я вернусь", - мрачно подумала я.
Впрочем, сейчас было совсем не подходящее время для неприятных мыслей.
Когда толпа немного успокоилась, кто-то передал мне огромный круглый пирог, горячий и восхитительно ароматный. Я откусила кусок и почувствовала вкус гвоздики, изюма и хрустящих кусочков сахара. Какие чудесные люди!
- Эс! - Рэджем дергал меня за рукав. - Иди сюда. Томас нашел спурл.
Я не стала возражать, хотя не имела ни малейшего понятия, о чем идет речь, так как еда является удовольствием с точки зрения почти всех форм мыслящих существ. Ланивариане (по крайней мере, когда у них под ногами твердая почва) обладают очень надежной пищеварительной системой, чему я получила подтверждение, когда жила на Краосе и питалась всем, что мне удавалось добыть. Я могла легко переварить любое блюдо, съедобное с точки зрения местных жителей. На самом деле я вообще могла переварить все, что угодно, - нужно было только успеть вернуться в форму Паутины, если бы возникли какие-нибудь проблемы, например с достаточно сильным и быстродействующим ядом. Хотя в подобных случаях Эрш некоторое время все-таки неважно себя чувствовала, но без серьезных последствий.
Я просунула свободную от пирога руку под широкий рукав Рэджема и позволила ему выбирать дорогу в веселящейся вокруг нас толпе. Доев восхитительное лакомство, я облизнула каждый изящный пальчик и принялась задумчиво поглядывать на пирожки в руках детей, которые окружали нас со всех сторон.
"Наверное, не стоит делать это в Рождество", - решила я и закрыла рот, чтобы не текли слюнки.
К моей радости, спурл оказался великолепным. Густой, как суп, напиток со специями и восхитительной пенкой было принято подавать горячим, и ригеллиане, которые, казалось, на время забыли о своей репутации положительных и степенных людей, расставили по всей площади огромные котлы, доверху наполненные этой вкусной штуковиной. Должна признаться, что спурл обладал поразительной способностью наделять нервные окончания собственным ослепительным сиянием, но только после третьей чашки. Толпа не стала меньше, зато еще больше подобрела. Взрослые расхаживали по площади с чашками в руках или сидели на скамейках, наблюдая за детьми, которые собирали остатки лакомств с дерева.
Некоторое время назад снег прекратился, но никто этого даже не заметил. Небо очистилось и теперь напоминало огромный черный купол. На площади было так светло, что казалось, будто звезды погасли. Становилось все холоднее; изо рта Рэджема вырывались теплые облачка пропитанного спурлом дыхания.
Выпив с нами по кружке, Томас ушел, заметив кого-то из команды "Ригуса". Как это здорово, что Рэджем не составил ему компанию, а предпочел мое общество! Он уже достаточно выпил, чтобы у него развязался язык, и начал рассказывать мне о том, как празднуют Рождество на Ботарисе, родном мире его матери. Я тоже достаточно выпила, чтобы слушать его и запоминать.
- ...Мы дарим подарки - всегда детям и иногда друг другу, - говорил он, и его голос показался мне грустным. - Естественно, в зависимости от того, кто оказывается дома. А еще у нас идет снег, совсем как здесь. Больше всего я любил катанья поздно ночью, под небом, усыпанным звездами.
Он сделал еще глоток спурла, и теплый пар окутал его лицо.
- Лошади? - рискнула предположить я.
- Скоростные снегоходы. Но в детстве мы с братом представляли, что наши повозки запряжены лошадьми. Дети часто выдумывают самые разные вещи во время Рождества. - Рэджем на мгновение замолчал, глядя на пар, поднимавшийся над чашкой.
Прищурившись, я заглянула в свою пустую кружку и решила, что, пожалуй, уже выпила больше, чем следовало.
- Ты давно не был дома? - спросила я его.
- Очень давно.
Я почувствовала, как меня окатила волна сочувствия. Рождество, Новый год часто делают людей сентиментальными. Неожиданно мне в голову пришла великолепная идея. Я не видела в городе ни лошадей, ни снегоходов, но знала кое-что получше - на случай, если вдруг возникает необходимость быстро передвигаться по снегу. Я решила, что развеселю своего друга и преподнесу ему рождественский подарок.
Потом, уже вспоминая это мгновение, я осознала, насколько была глупа.
Но это случится позже.
- Подожди меня здесь, Рэджем, - затараторила я. - Дай мне десять минут. Ровно десять. Затем встретимся возле тех деревьев. - Я показала на дальний конец площади.
- Что ты задумала, Эс? - Его пальто заскрипело от мороза, когда он повернулся ко мне и наградил подозрительным взглядом.
- У меня для тебя есть маленький рождественский сюрприз, - сказала я и, опершись о его плечи, поднялась на ноги. С одной стороны, таким способом мне удалось удержать Рэджема на месте, с другой - земля почему-то вдруг приобрела неприятную тенденцию качаться у меня под ногами. - Обещай подождать десять минут, а потом можешь туда идти.
- Я заставил тебя пообещать остаться, - печально вздохнув, ответил Рэджем, чьи мысли потекли в неожиданном направлении. - Я поступил нечестно, ведь так? Эгоистично. Я имею в виду свою просьбу, а не то, что ты осталась. Я был рад тому, что ты осталась, ты же мой друг. Мне не следовало тебя просить. Извини, Эсен, я...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});