Ну хорошо, допустим, эту очевидную глупость г-н Железнов сморозил в полемическом запале. Смысл его гиперболы в другом: в ходе Второй мировой войны выиграли-де только евреи, а другим народам тут радоваться нечему. Так ли это? Гитлеризм был смертельным врагом еврейства, это верно. Но нам, русским, как и многим другим народам (не говоря уж о цыганах), он тоже другом не был. Несомненно, у евреев есть все основания праздновать разгром немецкого нацистского государства. Но разве только у них?
Победу над гитлеризмом с редким единодушием отмечают во всем мире сотни народов, а так называемые «страны-победительницы» (США, Англия, Франция, бывший СССР и образовавшиеся на его месте республики) делают это торжественно и официально. Можно, конечно, их всех — англичан, французов, американцев и многих других — записать в «совки», в «рабы-интернационалисты» (как это делает с русскими Железнов), но вряд ли это будет умно и справедливо.
В особенности есть основания для торжества у славянских народов: чехов, словаков, поляков, сербов, белорусов, украинцев, русских. Для нас, славян, как и для евреев, это тоже была борьба не на жизнь, а на смерть. Более того, это была кульминация полуторатысячелетней борьбы, в ходе которой немцы постоянно одерживали верх, теснили славян, порабощали их, сгоняли с земли, уничтожали (как уничтожен был некогда крупнейший славянский народ — пруссы). Об этом говорят все доступные материалы по истории Чехии, Польши, Сербии, Германии, Восточной Пруссии, да и России тоже. (Недаром в 1968 г. чехи попрекали нас не столько тем, что мы ввели танки, сколько тем, что привели с собой немцев.)
Один из наиболее лицемерных и лживых тезисов учения о Холокосте гласит, что евреи были-де единственным народом, который немцы уничтожали только за то, что он есть. Это подлая неправда. Славян уничтожали тоже только за то, что они славяне — то есть с точки зрения гитлеризма недочеловеки. В результате, к примеру, в огне было уничтожено 628 белорусских деревень (многие, не только Хатынь, вместе с жителями) и вообще погиб в войну каждый четвертый белорус. Может, г-ну Железнову братья по крови и по духу — немцы, ну, а мне — белорусы. Геноцид в отношении них со стороны немцев — факт, и одного этого факта более чем достаточно, чтобы нам вместе праздновать победу над Гитлером.
А разве не горели русские деревни? Разве не расстреливали, не вешали немцы русских крестьян и горожан за одно то, что слушали московское радио? Для примера: двенадцатилетнего мальчишку, будущего дядю моей жены, немецкий солдат чуть не расстрелял за ведро вареных раков… Но о нашем горе и наших счетах я поговорю подробнее в другой статье.
Кстати, после разгрома немцев все славяне крупно выиграли. Украинцы получили Западную Украину. Белорусы — Западную Белоруссию. Чехи — Судеты, откуда были изгнаны, наконец, все немцы. Поляки — также очищенную от немцев Силезию, ганзейские города, часть Восточной Пруссии и др. Литовцы — Клайпеду (Мемель), Виленский край. Сербы — объединенную Югославию. Русские — Восточную Пруссию с Кенигсбергом… Это ли не повод для торжества?
Замечу попутно, что я еще в 1994 г. писал: «Мне всегда хотелось понять: с кем же мы воевали? С партийной системой? С общественным строем? С идеей? С нацией? Я много думал над этим и пришел к выводу: немецкий фашизм был таким, каким он был, не потому, что он „фашизм“, а потому, что он немецкий » («Национал-капитализм — 2»). Мой ответ, таким образом, был ясен всегда: мы воевали не с партией, не с идеологией, не с общественным строем, а с вековым противником славянства — с немецкой нацией . Тот факт, что она была вооружена определенной идеологией, ничего не меняет по существу дела.
Сегодня нет никаких оснований считать, будто немцы изменили свое отношение к славянам. Об этом красноречиво говорит участие ФРГ в войне против Югославии (впервые за 50 лет бундесвер принял участие в военных действиях — и против кого же?!), возрождение немецких претензий к Польше по поводу Силезии, к Чехии — по поводу Судет, к России — по поводу трофейного искусства (а там, помяните мое слово, дойдет и до Восточной Пруссии) и т. д. и т. п. Ну, а о том, что было бы со славянами, если бы во Второй мировой войне победили немцы, мы поговорим ниже.
Итак, у нас есть свои собственные основания праздновать День Победы. С евреями или без них — не имеет в данном случае никакого значения.
Где логика?
Железнов пишет, что антигитлеризм занимает «ключевое место» в «жидомасонской пропаганде». Евреям «есть за что ненавидеть Гитлера и радоваться победе над ним». Подразумевается, что по этой причине все остальные народы не должны критиковать гитлеризм и Гитлера. А тем более русские, которые сами пострадали от евреев, а потому, видимо, должны любить Гитлера и огорчаться своей победе над ним.
Вместе с тем Железнов с ненавистью и презрением пишет о Сталине и об СССР (и обо всем, от него производном, — советской армии, советском народе). Забывая при этом почему-то, что «жидомасонская пропаганда» ставит критику СССР на второе место после критики нацистской Германии, а критику Сталина («красного фараона») — едва ли не наравне с критикой Гитлера. Выходит, ругать Германию и Гитлера вместе с евреями — нельзя, а СССР и Сталина — можно. Хорошая логика!
Здесь мы подходим к наиболее важной и болезненной проблеме.
На пути к национальному возрождению
Была ли Россия в 1941–1945 гг. еврейской колонией? Правда ли, что к 1941 г. в России жил не русский, а советский народ, «совок»? Правда ли, что «совки» как были в 1941-м, так и остались к 1945 г. «еврейскими рабами»? Правда ли, что Германию победили «советские рабы-интернационалисты под руководством жидов и совместно с американской жидократией»?
Г-н Железнов на все эти вопросы отвечает утвердительно.
Я — отрицательно.
Евреи не случайно воспевают Октябрьскую революцию и первоначальный этап Советской власти, а ту же власть с конца 1920-х гг. — ругают. Это связано с поражением троцкизма и концепции мировой революции и с переходом СССР на рельсы «построения социализма в одной стране». То и другое было связано с укреплением Сталина в роли вождя партии и народа. То и другое влекло за собой крах еврейской стратегии в России, а следом — крах еврейского могущества. Железнов этого не знает и не понимает, зато евреи знают и понимают очень хорошо и пишут об этом неустанно и откровенно.
В последнее время расплодилось немало идеалистов, которые с кондачка судят об истории, полагая, что в ней всегда есть место для выбора между хорошим и дурным путем развития. В реальности же выбор, к сожалению, лежит, как правило, между плохим и очень плохим. Как это проявляется в нашем случае?
Был ли русский народ в рабском, несвободном положении? Да, и не один раз. Например, при татарах — аж 280 лет. А потом, после отмены Юрьева дня, основная масса народа (более 60 %) оказалась в крепостном рабстве. А с 1861 г., после отмены крепостного права, феодальная система закабаления сменилась на капиталистическую: пролетария в городе, бедняка-батрака — в деревне…
В 1917 г. русский народ под воздействием социалистической пропаганды возомнил, что отныне сможет жить вообще без хозяина. Сам себе будет хозяином («кухарка будет управлять государством»). Народ прогнал своих «природных», русских хозяев, хорошо ему известных за века, — царя, помещиков, капиталистов, офицеров, попов, а заодно интеллигентов, а потом и кулаков — и тут же оказался в неслыханном, небывалом рабстве у хозяев новых, еще неведомых: у евреев. Советская власть возникла как еврейская власть — тут я с г-ном Железновым вполне согласен: это исторический факт.
Власть евреев, подменивших собой не только весь аппарат управления, включая верхушку силовых структур, но и вообще русскую дореволюционную интеллигенцию, была колоссальной, тотальной. Не было такой жизненно важной сферы, где у руководства не было бы евреев, где они не доминировали бы. И что хуже всего и чего, по-видимому, не понимает Железнов, крах еврейской власти в этих условиях (после разгрома Белого движения, окончания Гражданской войны и полной невозможности реставрации) был совершенно равнозначен краху всей государственности новой России как таковой. А этого не хотела не только сама власть: национально-государственный инстинкт русского народа также не допускал подобного развития событий. Сохранение «первого в мире государства рабочих и крестьян» долго еще после революции казалось высшей ценностью, рядом с которой еврейское засилье не имело принципиального значения для народных масс.
Тем более не могли желать свержения еврейской власти ценой крушения всей новой российской государственности те нееврейские, в том числе русские, руководители СССР (Сталин, Молотов, Ворошилов, Буденный, Калинин, Киров и многие другие), которых становилось в партийном и советском аппарате все больше год от года. Они — и Сталин в первую очередь — прекрасно понимали, что единовременное тотальное изъятие евреев из государственной пирамиды мгновенно обрушит саму пирамиду, а под ее обломками погибнут и инициаторы такого переворота. Сталин действовал по-другому, обретя единственный, на мой взгляд, рациональный подход.