— Непонятно, — перебил Мак. — Я останавливаю машины и докладываю тебе, что руль в неисправности. А дальше?..
— Мы спускаемся за борт, чтобы осмотреть повреждение.
Мак постучал ключом по стакану, и в каюте словно зазвучали колокола судьбы.
— Когда это должно произойти? — тихо спросил он.
— Около половины четвертого утра.
— И затем?
— Я поставлю это старое корыто севернее того места, где рассчитываю высадиться на берег. Как только спустимся в шлюпке, течение отнесет нас от «Филирии», и мы быстро затеряемся в темноте.
Мак покачал головой.
— А вдруг примутся нас искать? Через час-другой наступит рассвет, и они увидят нас как пить дать.
— Ошибаешься. Корабли королевского флота не смогли обнаружить подводную лодку, которую я потопил. А уж с этой старой посудины никто не увидит нас, — я хмуро улыбнулся, глядя на окаменевшее лицо Мака. — Уверяю тебя.
— Стало быть, это была подводная лодка? Ты ничего не говорил об этом на трибунале.
— Да, Мак. И причины, почему я этого не сделал, не могу открыть и поныне.
— Ну, тогда… А что же кит?..
— Много людей погибло из-за этого «кита»… — сказал я, усмехнувшись.
— Но ведь ты же не выпустил ни одной торпеды!..
— Мак, я знаю, как топить корабли без торпед. Это умеют делать только море и я. Видишь эту карту? Я воспользовался ею только однажды. Но хочу воспользоваться еще раз… И тогда мы с тобой разбогатеем.
— Не думал, что ты такой отпетый шельмец, — медленно проговорил Мак. — Берег скелетов крепко держит тебя, шкипер. И если это так, то в конце концов он одолеет тебя… Ну да ладно: я снесу в лодку провизию и воду. Хотя мне не известен твой план, я уверен, что никакой осечки быть не может… Ну и отпетый же ты шельмец! — повторил он.
Однако осечка все же произошла.
Когда в ту чернильно-темную ночь шлюпка, в которой находились мы с Маком, коснулась воды, Берег скелетов дал о себе знать. Внезапный вихрь, за которым последовал не менее яростный вал, не оставил «Филирии» никаких шансов на спасение… За несколько минут до того, как Мак появился на мостике с ложным сообщением о неисправностях в рулевом управлении, я изменил курс так, чтобы старая посудина шла параллельно береговой линии. Это должно было вывести «Филирию» в открытое море, подальше от опасных подводных скал и мелей. Море было сравнительно спокойно, когда я скомандовал спустить шлюпку. Мы заранее подтянули ее по правому борту ближе к носу. Таким образом «Филирия» прикрывала нас от ветра.
Шквал с необузданной яростью налетел без всякого предупреждения. «Филирия» оказалась к нему боком и шаталась словно под ударами боксера-великана.
Какое-то время «Филирию» и нас вместе с ней несло прямо в открытое море, но вдруг я с ужасом увидел, как накренился ее ржавый, выкрашенный суриком борт. Мы с Маком были бессильны что-либо предпринять. «Филирия» нависла над нами и в любой момент могла опрокинуться на шлюпку.
Мак пытался завести мотор. «Проклятие!» — вопил он как сумасшедший, дергая заводной тросик. Мотор не заводился. Но течение уже подхватило нас и отнесло к корме. Судно кренилось все больше и больше. С секунды на секунду «Филирия» должна была завалиться на нас.
И тут море нанесло следующий удар: гигантский вал, который нагнал ураганный ветер, пришел от северной оконечности острова Двух кривых дюн, почти с того самого места, откуда я в первый раз увидел АПЛ1. Море ринулось назад, отраженное твердой, как сталь, песчаной косой, и развернуло старую посудину почти на девяносто градусов. Я видел, как прогнулся корпус «Филирии», когда волна хлынула на палубу, и даже сквозь завывание ветра услышал скрежет ломающегося металла. Наша утлая шлюпочка взмыла высоко на гребень, и в следующее мгновение мы скользнули по склону вала в бурлящий водоворот. «Филирия» исчезла во мраке…
Шлюпку закрутило во все убыстряющемся потоке и понесло к линии прибоя. Я отчаянно вычерпывал воду. И вдруг море вокруг нас успокоилось. Шлюпку вынесло в бухту острова Двух кривых дюн. В наполовину залитой водой лодке, все же еще держащейся на плаву, мы были в безопасности, окруженные песчаными косами, спасшими нас от беснующегося ветра и прибоя…
На следующее утро мы разглядывали с берега в бинокль останки «Филирии», каждую минуту вытирая с окуляров налеты соли. «Филирия» лежала у южного входа в протоку. Мачт на ней не было, корма разбита… Все утро мы провели в поисках потерпевших, но не обнаружили никого.
Море и остров Двух кривых дюн сберегут тайну алмазов Георгиади…
Голос Стайна прервал нить моих воспоминаний:
— По-видимому, это была чистая работа, капитан Пэйс. Георгиади был бы чрезвычайно рад узнать подробности. Вам следовало бы стать компаньонами. С одной стороны — лживый и алчный торговец, с другой — изгнанный с флота офицер, готовый на любые авантюры. Вы составили бы великолепную пару, капитан Пэйс.
Я ничего не ответил. Пусть думает, что я умышленно потопил «Филирию» со всей командой. Отрицание не возвысило бы меня в глазах Стайна. С дьявольской логикой этот немец, охотник за жуками, ученый, как он называл себя, соединил звенья, казалось бы, несовместимой цепи и докопался, «кто есть кто». Разве стоило тратить столько усилий ради того, чтобы отыскать какую-то там букашку? Остров Двух кривых дюн! Вот мой козырь, и я собирался воспользоваться им. Пусть себе думает о «Филирии» что ему угодно. Остров Двух кривых дюн, вот единственное, до чего Стайн не докопался!
Стайн чертовски был доволен собой. Он ласково смотрел на нас и вдруг неожиданно рявкнул:
— Будьте готовы к выходу завтра утром! И приготовьте помещение мне и моему коллеге!
— Убирайтесь к черту! — отрезал я. — Герланда еще нет, и будь я проклят, если выйду в море без штурмана.
— У вас нет выбора, капитан Пэйс.
— К тому же я должен дождаться шлюпок. Мои разбило во время шторма… Они прибудут недели через две.
— Не пытайтесь оттянуть время, — хмыкнул Стайн. — Меня вы не проведете. Ладно, значит, мы выйдем в море послезавтра утром. Герланд к тому времени вернется. Остальное не важно.
Он снова улыбнулся.
— Не провожайте меня, капитан Пэйс. Ночь темна, и несчастный случай может быть сочтен вполне правдоподобным. Этот вечер был очень поучителен для меня. Я понял, почему на флоте так высоко ценили ваши таланты, капитан. Я также весьма ценю их, иначе не обратился бы к вам за содействием. Джентльмены, до встречи. — И, мелодраматически махнув рукой, он исчез…
Онимакрис
«Этоша» выскользнула из Валвис-бея и скрылась в тумане. Он был отличной естественной завесой для нас, и, если ветер не посвежеет, туман не рассеется до полудня.