Читать интересную книгу Пикник на Млечном пути - Ольга Володарская

– Тавтология, – буркнула Ляся. – Двойка тебе. Советую перечитать учебник по русскому языку за пятый класс. И покинь, пожалуйста, кухню, я приведу ее в порядок.

Валера встал, но направился не к двери, а медленно подошел к Ларисе. Она стояла у раковины. Боком. Муж развернул ее к себе лицом. Держал за плечи. Она попыталась освободиться, но Валера только сильнее сжал ее.

– Я помню все, что было между нами, – он перешел на шепот. – Мы ведь не сразу пристроились друг к другу. Ты не очень талантливо симулировала оргазм первые пару месяцев, но, когда реально кончила… Лара, мне казалось кровать вздрогнула, и завибрировал пол. Это было невероятно.

– Прекрати, пожалуйста.

– А как ты нашла у меня неизведанную эрогенную зону под мышкой?

– Отпусти меня.

– Через секунду. Сначала коснусь тебя вот тут. – Валера взял мочку ее уха в нежный захват. Это было по меньшей мере приятно.

– Секунда истекла.

Он смущал ее. И Ляся отвернулась, чтобы не видеть его голого торса. У нее так давно не было секса, а Валера привлекателен…

– Еще я помню, что, когда ты возбуждаешься, кусаешь губу. Как сейчас.

– Я не возбуждена, – довольно грубо отпарировала Ляся и попыталась вырваться.

– Врешь.

Он перестал быть осторожным, нежным, завлекающим.

Грубо взял под коленки, поднял, усадил на разделочный стол. Разрез на юбке треснул.

Ляся хотела возмутиться, но Валера прижался к ее рту губами.

Губы были горячими. Как и его тело. Руки, касающиеся ее, обжигали. Валера гладил ее по бедрам, талии, груди…

И Ляся себя выдала. Она застонала, когда пальцы мужа сжали ее сосок.

– Моя темпераментная девочка, – выдохнул Валера. – Как же я соскучился по тебе…

И Лариса перестала сопротивляться желанию даже мысленно. Она тоже соскучилась.

По своему темпераментному мальчику с лицом аскета и бледным телом подростка. Валера не выглядел как секс-символ, но сильнее чем его, она не хотела никакого другого мужчину в своей жизни.

Ляся обхватила тело Валеры ногами, обвила руками шею и прошептала:

– Неси меня в спальню.

Глава 19

«Си»

– Ты умерла, – четко проговорила Симона, глядя на свое отражение. – Причем дважды.

Это не помогло. Из зеркала на Соломона продолжала смотреть сестра, которой давно нет в живых. И ладно бы он был в ее образе, так нет…

Они были очень близки. Соломон не обманывал Ларису, когда говорил, что они как сиамские близнецы, только сросшиеся не телом – душой. О близнецах много разных историй ходит. Как один расшиб колено, у второго тоже заболело. И все в том же духе. Но Соломон и Симона были связаны друг с другом на более тонком уровне. Они видели друг в друге отражение себя. Это выяснилось, когда Берковичи вступили в пору полового созревания.

Соломон хорошо запомнил тот день, когда осознал, что мечтает очутиться в шкуре сестры. Она прибежала домой после занятий в танцевальном кружке. Скинула юбку-солнце, белую футболку, пропитанную кисловатым девичьим потом, простенький лифчик, чуть грязноватый на том месте, где застежка… и трусики. Хлопковые плавки с растянутой резинкой. Беленькие, в разноцветный горошек. Их Симона проносила полдня, и трусишки все это время соприкасались с ее естеством…

Мятенькие, влажные, источающие запах.

К ним Соломон потянулся в первую очередь. Дождался, когда Симона, разоблачившись, отправится в ванную, схватил плавки, поднес к лицу. Голова закружилась от запаха. Он был и целомудренный, и сексуальный одновременно. Запах несформировавшейся женщины. Соломону хотелось ощутить себя такой. Но не просто девушкой – своей сестрой. Стать ею.

И Соломон нацепил на себя трусы. Затем лифчик, майку, юбку…

После чего стал танцевать перед зеркалом.

Симона вышла из ванной, когда ее брат, сжимая в руке пузырек лака для волос, пел «Ю ма хоум, ю ма соум» – на тот момент эта песня группы «Модерн Токинг» была самой популярной.

Сказать, что Соломон не ожидал, что сестра его увидит, было нельзя. Он прекрасно понимал, что Симона рано или поздно закончит водные процедуры и явится в комнату, чтобы одеться. И вот это свершилось! А он в ее одежде поет перед зеркалом.

– Не жмут? – спросила Симона, указав на трусики. Они сверкнули, когда Соломон высоко подпрыгнул.

– В самый раз…

– А мне дашь свои примерить?

Так начался новый период их совместной жизни. Симбиоз. Как называли они свои взаимоотношения…

Симбиоз.

Оба понимали, что ведут себя ненормально. Переодеваются, притворяются…

Сначала только дома младшие Берковичи играли не свои роли. Симона с Соломоном менялись одеждой и вели себя так, будто вместе со шмотками им достались чужие тела. Но вскоре стали экспериментировать – Симона отправлялась в костюме брата в студию фотографии, в которой он с увлечением занимался, а Соломон в юбке-клеш на танцы. И отплясывал там так, что трусики в горошек сверкали!

А вот из хора оба ушли. Потому что голоса стали различаться – у Соломона он ломался.

Брат с сестрой впервые занялись сексом в день рождения. Им тогда исполнилось пятнадцать.

Причем до того, как приступить, поменялись ролями.

Соломон был в юбочке. Симона в штанишках. А под юбочкой и штанишками пропитанные соком желания трусы. На нем женские. На ней мужские.

Половой акт был коротким и невнятным. Впрочем, как у большинства пятнадцатилетних. Но по окончании его Соломон сказал сестре:

– Я хотел бы никогда с тобой не разлучаться.

– Так и будет.

– Нет… – Он вынул из нее свой опавший пенис, откинулся на спину. – Сейчас мы просто рассоединились. Прервали связь на генитальном уровне. Но мы все еще вместе… – Он поцеловал ее руку. – А придет время, когда расстанемся физически и духовно.

– Да почему же?

– Мы повзрослеем. И нам придется жить своими жизнями. Привычный симбиоз будет невозможен. И мы отдалимся друг от друга.

– Найдем другую форму взаимоотношений, – фыркнула Симона. Она была оптимисткой. – Да, как сейчас, не будет. Но всегда надо стремиться к лучшему.

– А лучшее… это какое?

– Я не знаю, каким оно будет для меня, когда я стану взрослой. Сейчас я целиком и полностью счастлива. У меня есть ты. У тебя есть я. И друг без друга никак. Мы как сиамские близнецы, только срослись не телами – душами.

Это были именно ее слова. Соломон запомнил. Но когда фраза прозвучала впервые, он не заострил внимание на ней, его волновало другое:

– Рано или поздно ты выйдешь замуж, заведешь детей, и я перестану быть для тебя кем-то важным.

– Зачем мне муж, если у меня есть брат? Ты половинка меня. Вместе мы целое, и никакие дети нам не нужны.

Тогда она его успокоила, и их отношения продолжились.

Дети Берковичей были умными ребятами, поэтому соблюдали крайнюю осторожность. Они понимали, если родители заподозрят их в инцесте, случится страшное. Их разделят, и Соломона отправят к бабушке в Омск. Мама с папой и так хотели это сделать, потому что старушке, перенесшей серьезную болезнь, нужна была помощь по хозяйству, но решили не разлучать дружных близнецов. Но если родители узнают, насколько они близки…

Ссылки не избежать!

Школу близнецы окончили с медалями. Соломон с золотой, Симона с серебряной. Поступили в один вуз, но на разные факультеты – сестра категорически не желала учиться на экономиста, а брат не мог позволить себе становиться искусствоведом. Он мужчина, ему семью содержать – родителей, когда они состарятся, Симону.

Да, он любил ее так же сильно, как прежде. А желал еще сильнее. Только ее, никого другого. Поэтому Соломон постоянно носил на себе какую-то вещь сестры. Трусы, майку, носки. Времена, когда они притворялись друг другом на людях, прошли. Теперь их нельзя было перепутать. Симона превратилась в очаровательную девушку. Неповторимо женственную. Она отрастила волосы, убрала усики, извела себя диетами и стала похожей на модель. Соломон безумно ревновал ее. Ко всем без исключения: преподавателям, сокурсникам, подружкам… К подружкам особенно, потому что знал, как много среди студенток девочек «би». Кто-то считал, что лесбийские шалости – не измена, а Соломона холодный пот прошибал, когда он представлял, как обнаженного тела Симоны касаются чьи-то руки. Но ревности своей он выхода не давал. Страдал молча. Знал, сестра терпеть не может давления. И из чувства протеста может чего-нибудь натворить.

Они учились на третьем курсе, когда погибли родители.

Несчастье могло их еще больше сблизить, но произошло обратное. Брат с сестрой отдалились друг от друга. Каждый переживал СВОЕ горе. Симона сильнее, она чувствительнее. Соломон сначала пытался разделить с сестрой ЕЕ горе, но она только еще больше замыкалась в себе. Сорок дней сестра держалась, но после поминок не выдержала, выплеснула на брата то, что разъедало ее изнутри:

– Мы виноваты в смерти мамы и папы! – прокричала она, залпом выпив стакан «Кагора». Уже не первый стакан, Симона целенаправленно напивалась, чтобы высказать все брату. – Мы занимались омерзительными вещами. Непотребными. За это нас господь покарал.