копья (видимо, не привык драться острием), стараясь выбить меч из рук лапифа. Тот перерубил древко — Тесей горестно застонал, жалея оружие — но развить успех не сумел. Почувствовав себя хозяином положения из-за оружия в руке, он театрально замахнулся… варвар, естественно, не стал ждать удара, резко вскочил, поднырнул под руку и дернул на себя. Меч Пейрифоя воткнулся в землю, а с губ Тесея сорвался изумленный возглас — с такой безрассудностью, да как этот варвар вообще еще жив. Бросаться на меч безоружным!.. Он предпочел бы сдаться.
— Сдавайся, — предложил он варвару.
Тот с некоторым удивлением покосился на распростертого на земле лапифа, безуспешно пытающегося выковырять из земли меч; на пошатывающегося Тесея, и резко мотнул головой. Но тех мгновений, на которые он отвлекся, хватило, чтобы лапиф рванулся к вещам и вытащил пращу, которой он в прошлый раз предпочел пренебречь в пользу копья.
В мгновение ока Пейрифой схватил подвернувшийся камень, наладил его в пращу и выстрелил. Варвар не успел увернуться; схватившись за висок — кровь проступила сквозь пальцы — он опрокинулся на землю.
— Готов, — прошептал Тесей.
Персефона высоко, тонко вскрикнула — отчаянье слышалось даже сквозь кляп — и сжалась в комочек, тихо поскуливая.
Пейрифой подошел к распростертому на земле варвару, несильно толкнул его ногой, стараясь не наступить в растекающуюся лужицу крови.
— Надеюсь, нам больше никто не помешает. Тесей, дружище! — Пейрифой присел на корточки, убрал с шеи варвара длинные спутанные волосы и по давней привычке прижал пальцы к холодной коже. — Умоляю, если ты снова увидишь, как в этой реке кто-то тонет… — он запнулся и надавил сильнее, не веря себе. — Смотри, да он до сих пор не сдох!..
— Думаю, это дело пары минут, — передернул плечами Тесей, собирая разбросанное снаряжение. — С такой раной…
Не успел он договорить, как варвар судорожно вздохнул, приходя в сознание, тут же перехватил руки не успевшего среагировать Пейрифоя и сомкнул окровавленные пальцы у того на горле. Тесей бросился к нему, но поздно — придушенный лапиф обмяк, теряя сознание; варвар выбрался из-под его тела, и, шатаясь, поднялся на ноги. Темная кровь, бегущая из страшной раны у него на виске, стекала по его лицу, по острым скулам, пропитывала до сих пор не высохшие после «купания» в реке волосы. Герой прикинул, что с такой раной варвар не в состоянии двигаться быстро, и нацелился решить проблему одним ударом. Потратив не больше секунды на раздумья, он запустил руку в мешок… и, только сползая на землю, понял, что варвар оказался быстрее.
Глава 21. Аид
Первым делом варвар выдернул из земли меч, до которого так и не добрался Пейрифой, разрезал веревки, стягивающие запястья и щиколотки связанной девушки, потом бросился к берегу Леты (прекрасно: он не помнил, кто он, как тут оказался, и вообще где это «тут», но зато почему-то знал, как называется река), подобрал веревку, с помощью которой герои вытащили его из воды, и шатаясь от слабости, связал вместе два бесчувственных тела. При этом он сам едва не свалился без сознания, но, поморгав, сумел-таки отогнать мельтешащий перед глазами кровавый туман и вернулся к девушке, которая сидела на земле, и, всхлипывая, растирала запястья.
— Тише, — сказал он. — Все хорошо. Они ничего тебе не сделают.
Девушка потерла рукой распухший нос и бросилась ему на шею:
— Дядя… дядя Аид, — еле выговорила она, захлебываясь рыданиями. — Это я… я… Макария… мы с мамой поменялись обличиями… чтобы…
— Макария?!
Головная боль стала невыносимой, и, кажется, он все же на миг потерял сознание. Он сел на землю, и, глядя на вращающиеся над головой своды подземного мира, стал заваливаться набок, но Макария (в теле Персефоны почему-то) не дала ему упасть. Уткнувшись лицом ему в плечо, в холодную, промокшую насквозь рубаху, она горько заплакала.
Варвар… Аид мягко отстранил ее, потом протянул руку, коснулся ее волос, на миг закрыл глаза… да, теперь он помнил, как это делается… и ее вздрагивающее тело съежилось, из женского превратилось в детское. Владыка материализовал теплый плащ, намотал на Макарию, и снова обнял, успокаивая.
— Мне было так страшно… — всхлипывала царевна. — Они хотели… хотели… я не могла колдовать… я не чувствую своей силы…
— Тише, не бойся, — сказал Аид, перебирая ее волосы. — Они тебя больше не тронут… никто не тронет… я обещаю…
Макария вдруг выскользнула из-под его рук, и, вскочив, завопила:
— Т-ты! Как ты сможешь меня защитить?! Ты мне никто! Ты мне даже не отец!.. — она принялась хохотать, размазывая по лицу слезы.
Аид смотрел на нее молча. В этот миг он не чувствовал ничего. Абсолютно ничего, только жар где-то районе левого виска, и влагу от стекающих по скуле капель. Потом резко стало холодно, и почему-то перехватило горло — он задыхался.
«Ты мне никто».
Он судорожно вдохнул воздух, и то, что царапало его горло, провалилось куда-то в желудок. Превратилось в кусок льда.
— Ты права, — прошептал Аид, не слыша собственного голоса; шатаясь, поднялся, и, отвернувшись, побрел, высматривая что-то в траве.
— Нет, нет! — закричала Макария, бросаясь к нему. — Я не хотела так говорить!..
Она остановилась в шаге от него, заламывая руки. Аид же по-прежнему не смотрел в ее сторону, отыскивая что-то в траве.
— Нет, — прошептала маленькая царевна. — Прости…
— Но ты права, — мягко сказал Аид, подбирая что-то с земли. — Я действительно тебе не отец.
В его руке блеснул наконечник копья незадачливого героя. Владыка коснулся пальцем острия, и, убедившись, что оно не затупилось о камни, воткнул его себе в ладонь.
— Но если ты считаешь, что это проблема, — проговорил он, протягивая окровавленный наконечник Макарии. — Я мог бы тебя усыновить.
— А я смогу называть тебя папой? — подозрительно спросила царевна.
— Конечно, — улыбнулся Аид, наблюдая, как кровь из глубокого пореза наполняет ладонь, как чашу, и продолжает сочиться сквозь пальцы.
Макария схватила наконечник, порезала маленькую ладошку и, не обращая внимания на боль, протянула руку. Их пальцы переплелись, и прозрачный ихор, текущий в венах царевны, смешался с кровью Аида.
— Теперь ты моя дочь, — сказал Владыка. — В Подземном мире и во всех мирах. Навсегда.
— Навсегда, папочка, — согласилась Макария, и капля их смешавшейся, искрящейся алым крови коснулась земли и разлетелась веером мелких брызг.
Подземный мир содрогнулся.
Миг — и порезы на руках закрылись, капли крови Аида и ихора Макарии высохли без следа; царевна осмотрела свою руку, не обнаружила на ней не то, что ранки, даже маленького шрама и принялась с воплями обнимать Аида.
— Стой! — внезапно сказала она. — Твоя кровь!