Комиссар Мюллер, взяв Пьера под руку, отвел его в сторону.
— Пьер, это убийца! Этот господин не живет в отеле. Его никто не приглашал. Он не был ни у одного из постояльцев. Вошел в отель через служебный вход и, никому не представившись, направился вверх по лестнице! Чего же вам еще?
— Бензоколонка, которая находится позади отеля, принадлежит вам? — спросил Пьер у администратора.
— Да, — ответил тот.
— Давайте поговорим там с кем-нибудь, — предложил Пьер.
В небольшой мастерской рядом с бензоколонкой они увидели рабочего, который надевал на колесо предохранительную цепь. Едва Пьер описал хромого мужчину с тростью, рабочий понимающе кивнул.
— Я видел, как этот человек вчера вечером подъехал к отелю. Он припарковался вон там, за «ягуаром», не спеша выбрался из автомашины и вошел в отель. Спустя некоторое время он уехал.
— Через какой вход он проник в отель?
— Через служебный.
— Как долго он находился в отеле?
— Около пятнадцати минут.
— На каком автомобиле он приехал?
— На «фольксвагене» серого цвета, изрядно потрепанном.
Когда они вернулись в отель, комиссар Мюллер глубокомысленно произнес:
— Итак, Пьер, вчера вечером между половиной восьмого и восемью часами в отель проник неизвестный, который через четверть часа уехал, а чуть позже горничная обнаружила в номере труп графини Валерии фон Далау. Если этот хромоногий тип не убийца, тогда мы имеем дело с очень странным стечением обстоятельств!
— Пожалуй, вы правы, — ответил Пьер.
— Нет, я почти не сомневаюсь, что этот тип — убийца! — продолжал комиссар. — Нет ничего удивительного, что на него никто вчера не обратил внимания. Рабочему с бензоколонки он показался человеком, приехавшим по служебным делам. То же самое подумала и посудомойка. Лифтер счел его новым постояльцем. Горничная второго этажа — клиентом, поселившимся на третьем. Администратору и директору отеля он постарался не попадаться на глаза, так как они знали, что этому человеку нечего делать в отеле. Пьер, не надо так скептически улыбаться! Мы наверняка установили преступника! Правда, мы еще не знаем его имени, зато знаем рост, внешний вид, походку и такие характерные приметы, как бородка и трость. Наконец нам известна и марка машины, на которой он приехал!
Администратор отеля очень перепугался, когда комиссар Мюллер описал ему подозреваемого человека.
— Вы сказали, у него черная клинообразная бородка? спросил он. — И трость? И он хромает?
— Да. Кроме того, известно, что у него сердитое лицо и одет он в вечерний черный костюм, — уточнил комиссар.
— Почему вы так смотрите на нас? — спросил Пьер.
— Мне кажется, я знаю этого человека, — растерянно ответил администратор.
— Кто он?
— Отто фон Далау. У него черная бородка. Это очень мрачный, неприветливый человек, он хромает и потому всегда ходит с тростью. Дома обычно передвигается в каталке.
— Отто фон Далау? — воскликнул Пьер. — Из замка в Ландсберге?
— Да, Отто живет там. Но, насколько я знаю, замок ему не принадлежит, он там служит управляющим.
— Вы знаете его лично?
— Я только раз встречался с ним, но все в округе знают, как он выглядит. Он президент общества устроителей местных праздников. Ежегодно он устраивает в замке большой прием, — администратор многозначительно поднял вверх палец, — на который приглашаются все почетные граждане нашего землячества. Однажды и я был удостоен чести присутствовать на такой церемонии. Тогда-то я и познакомился с Отто фон Далау.
Пьер недоуменно смотрел на администратора. Возможно ли такое? Неужели Валерию убил человек, который живет в ее замке, холодный, враждебный голос которого он сам однажды слышал в телефонной трубке? Пьер вспомнил, как нервничала всегда Валерия, когда он спрашивал ее об Отто и тщетно пытался выяснить, что за человек этот Отто фон Далау. Поняв, однако, что Валерия не желает говорить о нем, он оставил свою затею.
И тут ему пришла в голову неожиданная мысль.
— У вас есть телефонный справочник?
— Да, вот он, — ответил директор.
— Что вы задумали? — поинтересовался комиссар.
— Если неизвестный господин, которого вчера вечером видели в отеле, — Отто Фон Далау, то почти наверняка серый «фольксваген», на котором он приехал, был взят напрокат.
— «Фольксваген»? — удивился директор. — Отто фон Далау не ездит на «фольксвагене», у него «мерседес-600»! Так сказать, немецкий «роллс-ройс», — добавил он с усмешкой.
Пьер отыскал в справочнике телефоны фирм, дающих напрокат автомобили без водителей.
— Давайте я позвоню, — предложил комиссар. — Прежде всего нам следует обратиться в известную фирму Хертца.
Пришлось немного подождать, пока служащая фирмы просмотрит все квитанции предыдущего дня. Затем она сказала:
— Нет, вчера мы не давали напрокат серый «фольксваген». У нас брали машины других марок, но не той, что вас интересует.
Он позвонил еще в три фирмы — результат был тот же. Наконец, в одном месте ему сообщили:
— Вчера мы давали напрокат четыре «фольксвагена», и один из них был серый. Автомобиль взяли после обеда и обещали вернуть к вечеру. Но человека, взявшего машину, звали не Отто фон Далау, а Генрих Пфорц.
— Попросите ее описать этого клиента, — подсказал Пьер комиссару.
— Как выглядел человек, который взял у вас серый «фольксваген»? — спросил комиссар.
— Подождите, я сейчас выясню, — ответил служащий, — вчера после обеда я не работал.
Через несколько минут к телефону подошла женщина, которая сообщила:
— Господин Пфорц невысокий, полный, приблизительно лет шестидесяти.
— Не он! — произнес комиссар разочарованно.
— Может быть, вас заинтересует другой господин, который был с ним? — спросила дама.
— Другой господин? Разве их было двое?
— Да, был второй, более солидный.
— Вы не могли бы описать его поподробнее?
— У него черная борода, очень строгий вид…
— При ходьбе хромает? Опирается на трость?
— Да.
— Благодарю!
Комиссар положил телефонную трубку и радостно воскликнул:
— Прямо в цель попали! Убийца найден!
На обратном пути он поучительно произнес:
— Один старый инспектор полиции однажды сказал мне: «Человек привыкает к любой ситуации. Если вы хотите уличить убийцу, торопитесь поговорить с ним, пока он еще не свыкся с содеянным преступлением». К Отто фон Далау надо ехать немедленно. — Комиссар на минуту задумался, затем ворчливо добавил: — К сожалению, вам придется поехать одному…
— Почему одному? — спросил Пьер.
— Мне необходимо наведаться в офис. За это время могли возникнуть срочные дела, — пояснил комиссар. — К тому же завтра Рождество. Я должен поздравить подчиненных с праздником и разрешить им уйти пораньше. Правда, они наверняка уже отложили все дела, чтобы закончить их после праздника. Я эти чернильные души прекрасно знаю. Вечно всем недовольны, даже когда им во всем идешь навстречу.
— Как можно следователей уголовной полиции называть чернильными душами?!
— Мне можно, — улыбнулся комиссар.
— Ганс, ты меня убедил, — сказал Пьер, подхватив этот шутливый тон и переходя на «ты», — я поеду в Ландсберг один, хоть мне и страшновато. А тебя я попрошу выполнить одно небольшое дело.
— Какое?
— Организовать очную ставку Отто фон Далау с горничной и другими служащими отеля, которые его видели. Надо выяснить, опознают они его или нет.
— Хорошо, постараюсь это сделать. Позвони мне из замка.
— Хорошо.
4
Пьеру не пришлось искать замок в Ландсберге. Еще издали он увидел на скале, над рекой Лех, величественный замок с башнями, рядом с которым город, распластавшийся в низине, казался невзрачным.
Миновав предместье, Пьер въехал в сосновый бор, а потом дорога круто устремилась вверх, к замку. Вскоре он оказался на широкой площади, где в праздничные дни проводились все торжества. Отсюда был хорошо виден темно-красный фасад замка, крепостные башни, крутая черепичная крыша с множеством остроконечных башенок и простиравшиеся до самого горизонта горные цепи, покрытые снегом.
Пьер невольно представил, как проходило детство Валерии в этом монументальном дворце, нависшем над городом и окруженном вековыми деревьями. В те времена в коридорах и залах замка все напоминало об ушедшей эпохе, когда немецкие земли еще именовались графствами. Валерия не раз рассказывала об этом, и всегда с какой-то грустью.
«Неуютно мне жилось в этом безрадостном мире», — говорила она. По ее словам, в замке было невесело. Казалось, жизнь нынешних обитателей замка протекала среди знатных мертвецов, где от склепов, требовавших к себе благоговения, так и веяло жутковатой укоризной потомкам, мол, без нас, почтенных и незабвенных, оставаться в живых — верх святотатства и безнравственности.