было квинтэссенцией рождественского Нью-Йорка, и она почувствовала, что её пульс участился от волнения.
Даже сейчас, когда она формально жила здесь, город вызывал в ней такое же волнение, как в детстве, когда вся семья приезжала из Куперстауна и проводила выходные, а иногда и неделю, в квартире в «Дакоте», занимаясь всем тем, что делало Нью-Йорк таким особенным в это время года.
Её глаза расширились, и она повернулась к нему, схватив его за руку.
— Мы пойдем кататься на коньках?
Он нахмурился, услышав энтузиазм в её вопросе.
— Нет. У нас заказан столик на ужин. Ты хочешь покататься на коньках? — спросил он с опаской.
— Честно говоря, я предпочитаю каток «Wollman Rink». Но да, мне нравится кататься на коньках. Только не говори, что тебе тоже нравится.
— Почему ты так сказала?
— Ты не похож на того, кому это может нравиться.
Его брови поднялись.
— К твоему сведению, я отлично катаюсь на коньках. Когда-нибудь я отведу тебя на каток «Wollman Rink» и докажу это. Когда-то давно я играл в хоккей.
— Вот этого я действительно не могу представить.
— Ты многого обо мне не знаешь, мисс Мерри Ли.
Она не обратила внимания на то, что он произнес имя, которое использовал её надоедливый брат, и решила сменить тему.
— В каком ресторане? — спросила она, имея в виду ужин, о котором он говорил.
Она определенно могла поесть. Благодаря походу за подарками мы нагуляли аппетит, а с момента обеда прошло уже много времени.
— Юпитер, — у нас столик с видом на каток. — Он открыл дверь ресторана.
Проскочив мимо него и войдя внутрь, она почувствовала тепло, по сравнению с холодным воздухом на улице.
— Правда? Ура! Я так хотела там поесть.
Он ухмыльнулся.
— Ещё одно «ура». Похоже, я удачно выбрал. И ужин за мой счет. В благодарность за то, что ты помогла мне выбрать подарки.
— Пфф. Не стоит благодарности. Мне понравилась каждая минута.
— Тебе понравилось, правда?
— Понравилось ли мне ходить по магазинам? Конечно. А что может не понравиться?
На это он рассмеялся.
— С чего бы мне начать?
Манящие ароматы щекотали нос и заставляли пустой желудок урчать. Чеснок смешивался с ароматом жареного стейка. От чеснока у обоих наверняка будет неприятный запах изо рта, не для поцелуев.
Эта мысль улетучилась, когда официантка пронесла мимо корзинку с, как она надеялась, теплой фокаччей — теплый хлеб был её слабостью. Её доставили на соседний столик, и у неё потекли слюни изо рта.
Сглотнув, она смотрела, как Ксандер подошёл к стойке. Из-за шума обедающих было плохо слышно, но она предположила, что он назвал своё имя хозяйке, которая в ответ окинула его оценивающим взглядом с ног до головы.
Мерри заметила, что несколько женщин, сидевших неподалеку, тоже следили за Ксандером, пока он двигался к ней.
В этом не было ничего неожиданного. Александр Баррингтон выглядел очень эффектно. Он был похож на современного мистера Дарси. Замкнутый. Самодовольный. Но не менее соблазнительный.
— Следуйте за мной, — сказала хозяйка, бросив заинтересованный взгляд на Мерри, когда поняла, что она спутница Ксандера.
Женщина словно пыталась понять, что у них общего. Он — весь в черном, в длинном шерстяном пальто поверх кашемирового свитера. Она — в красном пуховике поверх рождественского свитера с разноцветными украшениями.
— Готова? — он прижал руку к её спине, пока они шли на расстоянии за ведущей их хозяйкой. — Она обещала нам лучший столик. С видом на каток.
Мерри подняла бровь.
— Потому что она считает тебя сексуальным.
— Правда? — его взгляд оставался прикованным к Мерри, когда он сказал. — Жаль её, потому что я не заинтересован в фальшивых свиданиях с кем-то ещё, кроме тебя.
Он улыбнулся, обнял её за плечи, притянул к себе и неожиданно поцеловал в макушку.
Может быть, он не такой уж и отстранённый?
Её сердце выстукивало стаккато, пока они пробирались между столиками до своего, где он взял её пальто и выдвинул для неё стул.
Как только они оба уселись, хозяйка и её осуждающие брови оставили их с двумя меню, а к ним подошёл мужчина-сервер.
— Здравствуйте. Меня зовут Фред. Могу я предложить Вам что-нибудь выпить для начала?
Сервер выглядел как человек, который уже давно работал. Он видел всё хорошее, плохое и ужасное в работе официанта на Рождество на Манхэттене и выжил, чтобы поработать ещё один день, потому что деньги, которые можно было заработать, стоили этих хлопот.
— Вино? — спросил Ксандер, потянувшись за картой вин и посмотрев на неё. — Может быть, бутылочку красного?
— Да, пожалуйста, — сказала она с облегчением.
Ей это было необходимо, потому что Ксандер оказался многоликим. И перед его новой стороной, которую он открыл сегодня вечером, — заботливым романтиком — устоять было невозможно.
Они начали с маринованных оливок и фокаччи. С его предложением она согласилась от всей души, хотя выбор закусок заставил её на мгновение задуматься, не из тех ли он парней, которые любят заказывать на свиданиях всё подряд.
Не то, чтобы это было так. Свидание. Далеко не так. Но всё же — она заказывала себе основное блюдо. И уже знала, чего хочет.
Посмотрев на сервера, она сказала.
— «Pansotti di Zucca», пожалуйста.
По сути, это было модное название равиоли с тыквой. Как бы она ни была взволнована предвкушением блюда, ресторан потерял очки за то, что не написал понятно, что это за блюдо, для посетителей, которые не понимали языка меню ресторана.
Ксандер заказал ризотто с морепродуктами, затем повернулся к ней и улыбнулся.
— Почему ты выглядишь таким довольным? — спросила она, прищурившись.
— Я доволен, потому что впервые, возможно, за целую вечность, сижу в ресторане напротив женщины, которая ест углеводы. И я особенно доволен, потому что хотел попробовать «Pansotti di Zucca», так что, предупреждаю, я буду пробовать его тайком.
Её брови взлетели вверх.
— Это мы ещё посмотрим. И что ты хочешь сказать? Супермодели нулевого размера ростом в шесть футов не едят равиоли? Я в шоке, — она прижала ладонь к груди, чтобы ещё больше выразить свой неприкрытый шок, а затем наклонилась вперёд и покачала головой в знак сочувствия. — Должно быть, это было так тяжело для тебя. Как ты вообще выжил, встречаясь с моделями столько лет?
Он закатил глаза, но не смог полностью скрыть улыбку.
— Ревнивая? — спросил он.
— Голодная, — ответила она. — Где эта фокачча? Прошло уже несколько часов, я говорю часов, с тех пор, как я ела последний раз.
— Хорошо. Извини за то, что я наговорил.
Её губы дернулись.
— Нет. Это я сожалею. И не должна была дразниться. Я немного