Читать интересную книгу Драконы никогда не спят (сборник) - Антон Тудаков

Король расхаживал по кабинету, комкая, дергая, пробуя на разрыв черную замшевую перчатку.

– Наш мир был искусственным от момента создания. Источник энергии лежит не внутри мира, а снаружи. Цель существования – тоже снаружи. Вне Системы наш мир нежизнеспособен, а черный камень – ключ к Системе. Если однажды он не получит подтверждение, Система отключит цепи и солнце остановится.

Янина как могла выпрямила спину.

Король смотрел на нее с лихорадочным блеском в глазах, с желтоватым огоньком на их дне. Он безумен, подумала Янина, и у нее закружилась голова. Один раз в жизни ей приходилось падать в обморок. Летом в поле, трава по колено и бабочки, как блики на воде, сумасшедший рев цикад, солнце напекло голову…

Король подхватил ее и помог сесть на кушетку. В полуобморочном состоянии она ощутила у него под пышными рукавами манжеты из плотной ткани, широченные, от запястья и почти до локтя. Под ними шрамы, подумала Янина. Сколько всего?

– Сколько раз вы это делали? – спросила Янина.

Он не стал уточнять, что именно.

– Двадцать семь. Мой отец рано умер… Ты подумала, что я сумасшедший, да?

Она подняла глаза:

– Да.

Он помолчал. Потом вдруг улыбнулся:

– Это было бы… прекрасно. Докажи мне, что я сумасшедший. Я буду рад.

– Какая может быть связь между черным камнем – и солнцем в небе?

– А какая связь между проклятием – и кольцом, которое падает с руки? Откуда сенсор знает, годен ли твой пропуск?

Я полил камень кровью Новина, и камень ответил: «В доступе отказано».

– И ничего ведь не случилось?

– Это был внеочередной запрос. Система включила счетчик: я должен был ввести подтверждение в течение минуты. Новин орал как резаный, его насилу увели… Я подтвердил доступ своим генетическим материалом. Счетчик отключился.

Король тяжело дышал, как будто одно воспоминание стоило ему значительного усилия.

Янина прикрыла глаза. Летом в поле, бабочки, колосится рожь на гладких склонах базальтовых плит… Если лечь на краю поля, прижать лицо к холодной основе, можно услышать, как струится вода по крохотным, едва различимым трубочкам в базальте. Надрезать такую трубочку ножом – выступит прозрачная капля, ее можно слизать. Излюбленное детское развлечение. Хотя детей страшно ругают за такое: трубочки нельзя повреждать, они медленно срастаются, без них погибнет урожай…

– Мы живем в искусственном мире, который создан с неизвестными целями, – сказал король. – Условие для его существования – наследник Первых Людей и Железной горы должен сидеть на троне. Мир наш устроен очень компактно. Ты читала, конечно, про заморские страны?

– Да, но…

– …но никто из ныне живущих там не бывал. Заморские путешественники – обманщики и шарлатаны. Наш мир гораздо меньше, чем принято считать. И очень экономный: больше трех детей от одних родителей не рождается никогда. Да и трое – редкостный случай.

Король уронил перчатку себе под ноги.

– У меня была дочь, она родилась первой. Трагически погибла.

Янина ничего не знала об этом. Смутные какие-то слухи: то ли была принцесса, то ли ее придумали, то ли утонула, то ли упала с башни…

– Новин – мой второй ребенок. Третьего не будет. Мой ресурс, – он усмехнулся очень неприятно, – исчерпан. Знаешь, сколько мне лет?

– Сорок.

– Сорок один. Ты никогда не задумывалась о том, что людям отведено столько лет жизни, сколько нужно для исполнения жизненной задачи?

– Нет.

– Почитай переписи населения. Дольше всех живут мастера-ремесленники. Для них возраст – инструмент, они должны накопить умения и передать их. Умения, а не знания. Чуть меньше живут ученые – они учителя, они должны засадить молодежь за книги и спросить потом урок. Женщины живут дольше мужчин – рожают, нянчат, потом передают опыт, как нянчить и рожать. Мужчины живут, пока есть силы работать. А короли умирают в тот момент, когда наследник входит в возраст. Когда их работа сделана и камень получает свежую кровь.

– Вы точно сумасшедший, – сказала Янина с облегчением. – Вы маньяк.

– Да, разумеется. До следующего обряда осталось двенадцать месяцев. Если я умру завтра – у страны есть шанс получить новую кровь ко дню летнего солнцестояния.

– Кровь младенца?!

– Сопли, слюни, что угодно. Но младенец должен быть, пойми. Мальчик.

– Почему вы говорите о смерти?

– Мой отец умер в тридцать четыре. Ни один король не доживал до пятидесяти. Если бы Новин был нормальным, здоровым юношей – я не говорил бы с тобой сейчас, Янина. И не просил бы тебя о том, о чем я прошу… Я женился по любви, зная, что род моей жены отягчен мутациями. Я надеялся, что любовь все искупит. Получилось наоборот: дочь погибла. Новин идиот. У меня осталась одна надежда – ты.

Король остановился перед Яниной. Потом встал на колени.

* * *

Несколько дней подряд шли проливные дожди. Туманы, еще не холодные, но уже липкие и душные, как из погреба, стояли в низинах, заливали город и дотягивались до верхних этажей дворца.

Ранним утром, глухим, ватным, Янина вышла из комнаты принца на трясущихся ногах, и никого не было рядом. Ни воспитателя (она запретила ему показываться в покоях до утра). Ни слуг, ни стражников, ни Мышки, няньки-шпиона. Янина шла, держась за стену. За ней волочилась по полу теплая шаль, а в потной ладони она сжимала пригоршню пыли – все, что осталось от высохшего виноградного листка.

Принц уснул на своей кровати, низкой, без балдахина; во сне его лицо было спокойным, нормальным. Казалось, он сейчас откроет глаза, потянется и скажет, глядя ей в глаза прояснившимся синим взглядом: «Здравствуй, принцесса, теперь я здоров, ты расколдовала меня, мы будем жить долго и счастливо, потому что я люблю тебя, а ты… Можешь ли ты принять меня – такого, каким я стал?»

Янине так хотелось этих слов, что она провела по светлым волосам, желая разбудить принца. Он чуть приоткрыл глаза, испугался спросонья, вскрикнул, но скоро успокоился, сказал «Инина» и заснул опять.

Тогда она встала, оделась в полумраке, накинула на плечи шаль и пошла к себе. В последний момент ее взгляд упал на высохший лист, неизвестно как оказавшийся у принца на подушке. Янина взяла его и судорожно сжала в кулаке.

Каким был бы этот мальчик, если бы его можно было «расколдовать»?

Очень нежным, это точно. Слабеньким. Но очень искренним.

* * *

В тот же день они ужинали с королем на вершине самой высокой башни. Был безветренный вечер, внизу расстилался город, поднимались тонкие дымы пекарен и кузниц, и крыши казались накрытыми сеткой – так много ласточек носилось над городом.

– Хотите танцы? – спросил король. – Хотите, устроим бал?

– Нет.

– А поэтов? Вы же любите стихи? Давайте устроим «схватку на языках», большую, денька на три без перерыва?

Янина улыбнулась.

– Я хочу, чтобы вы развлекались, – с нажимом сказал король. – Выступление танцовщиц? Фестиваль искусств? Какое угодно зрелище? Все в наших силах. Заказывайте.

Янина покачала головой.

– Хотите фейерверк? – не сдавался король. – Я бы хотел… Я бы хотел, чтобы было много огней, шумно, чтобы грохотали пушки.

– Новин боится пушек.

– Мы вывезем его заранее за город…

Король осекся. Янина улыбалась.

– Я сижу как дурак, – тихо сказал король. – Я должен спросить…

– Как проявил себя ваш сын в постели?

– Да.

– Новин мой муж. Я люблю его, потому что должна любить. И я боюсь, – она запнулась, – что у него с этого дня появится интерес, который затмит в его глазах даже ванильное мороженое.

Янина тут же пожалела о своих словах. Король стал похож на человека, держащего руку на раскаленных углях.

* * *

Однажды утром Мышка, ставшая с некоторых пор на диво почтительной, явилась к ней с докладом: поэт Бастьян, молодой, но уже признанный в городе, трижды (или четырежды?) за последние сутки умолял о даровании ему аудиенции.

Янина внутренне просветлела.

Горничные помогли ей одеться. В маленьком зале для приемов, который король отдал в полное распоряжение Янины, она приняла того, кого так хотела видеть когда-то своим гостем в Удоле.

Сколько времени прошло? Всего-то несколько месяцев. Все изменилось совершенно. Но когда поэт низко поклонился, держа в уголках губ лукавую теплую улыбку, у Янины заныло сердце.

Он знал, что одна из его слушательниц, тончайшая ценительница поэзии, оказала ему честь приглашением – как раз накануне дня, когда ей суждено было стать невестой принца. Все эти дни он наблюдал за ней издали. Он надеялся, что рано или поздно у него будет возможность высказать, как он ей благодарен. И прочитать стихи, посвященные Янине из Удола, принцессе и королеве.

Янина покраснела. Она не была еще королевой. Она с ужасом думала о том дне, о котором король говорил спокойно: о дне его смерти. Но поэт улыбался, он был хорош, умен и увлечен Яниной. Она приготовилась слушать, уселась, глядя на поэта с благосклонной улыбкой, – и не была разочарована.