— Его зовут Джет. Он мой раб, - сказал я, стараясь не подавиться ложью. — И он очень талантливый раб. Очень талантливый, умный и ... приятный ... если ты понимаешь, что я имею в виду. Он будет твоим, если ты выиграешь следующую партию.
Мужчина проницательно посмотрел на меня.
— А если я не выиграю?
— Я получу всю кучу этих монет ... и ... — Я внимательно наблюдал за его лицом. — И ... ожерелье с рубином, которое на тебе.
Трое египтян рассмеялись. Крокодил издал шипящий звук. Пальцы девушки сбились с ритма, поражая наш слух кислыми нотами. Даже Джет, должно быть, подумал, что я неправильно оценил момент, потому что я услышал, как он резко вздохнул. Но телохранитель набатейца, который знал своего хозяина лучше всех, бросил на меня любопытный взгляд, поднял бровь и поджал губы.
Ободас взглянул на Джета, затем на меня, затем снова на Джета, затем на кучку монет. Он вытащил пальцы из кудряшек мальчика рядом с ним и коснулся рубина у себя на груди.
— Что такое монеты? — наконец, сказал он и пожал плечами. — А что такое рубин? — Все в комнате резко вздохнули. — Он принял ставку. — Но ты должен отослать мальчика из комнаты, пока мы играем.
— Почему так, Ободас?
— Потому что он меня отвлекает. Отошли его из комнаты.
— Нет.
Ободас нахмурился. Он не привык, чтобы ему бросали вызов. — Что ты сказал, римлянин?
— Мальчик останется здесь. Ты бы унес монеты из комнаты или рубин? Когда мужчины играют, их ставки остаются перед ними на виду. Разве не таково правило? Итак, Джет остается. Кроме того, было бы несправедливо в одно мгновение изменить ход его жизни и помешать ему увидеть, как это произойдет.
— Несправедливо? — Ободас сердито посмотрел на меня. — Мальчик - твой раб. Как ты можешь говорить о справедливом обращении со своей собственностью?
На мгновение мне показалось, что он понял, что я обманываю его, и что Джет не был моим рабом для пари. Но он только хмурился из-за моего непостижимого, чуждого образа мыслей. Наконец, он коротко кивнул, показывая, что согласен. Он обратился к длинноволосому мальчику, который сунул руку под головной убор Ободаса, чтобы отстегнуть серебряную цепочку. Ободас собственноручно снял ожерелье с рубином и положил его рядом со стопками монет. Рубин ярко сверкал под подвесной лампой.
— Очень хорошо, римлянин. Мальчик против монет и рубинового ожерелья. Начнем?
Пока остальные смотрели - даже дочь Крокодила перестала бренчать, чтобы посмотреть на нас, - мы начали игру.
Сначала казалось, что Фортуна улыбнулась мне. Мои броски были хорошими, а движение на игровом поле устойчивым, в то время как набатеец стартовал медленно. Рядом со мной Джет ерзал от волнения. Крокодил зашипел и нервно хлопнул в ладоши, покрытые темной чешуей. Трое египетских путешественников, благополучно выбывших из игры, выпили еще пива и подбадривали меня, радуясь, что набатеец проигрывает.
Затем все изменилось. Я бросил кости, и выпало наихудшая из возможных цифра. Мой ход на доске изменился на противоположный, в то время как Ободас быстро обошел меня. Каждый раз, когда я бросал кости, Джет шевелил губами, бормоча беззвучную молитву или заклинание, но безрезультатно. Я терпеливо делал один ужасный бросок за другим, пока набатеец мчался к финишу.
Остался мой последний бросок. Я бросил кости … Катастрофа! Ободас тоже сделал свой последний ход и выиграл партию.
С похотливой улыбкой он согнул палец и подозвал Джета к себе.
— Нет! —закричал я. Но когда я начал подниматься с пола, двое сыновей Крокодила удержали меня. Они были сильнее, чем казались, и, вероятно, привыкли иметь дело с беспокойными гостями.
Ободас встал, зевнул и потянулся, пока телохранитель и длинноволосый мальчик собирали его добычу. — Пойдем, мальчик, - сказал он, потому что Джет, нахмурившись и покачав головой, не сдвинулся с места.
— Джет! — прошептала я. Он бросил на меня пораженный взгляд. — Прости меня, - сказал я.
Ободас, теряя терпение, отправил телохранителя за своим новым приобретением. Неуклюжий грубиян пересек опустевшую игровую площадку, взял Джета за руку и потащил мальчика за собой, дернув сильнее, чем было необходимо.
— Осторожно! - сказал Ободас. Он махнул телохранителю, чтобы тот отошел, затем обнял Джета. Сначала жест выглядел мягким, но я заметил, что его рука крепко сжимала плечо Джета. — Пойдем, мальчик. Твой новый хозяин устал, а хозяин гостиницы пообещал мне самую мягкую постель на всем Канопусе, набитую гусиным пухом.
Я снова попытался встать. И снова сыновья Крокодила удержали меня.
Ободас и его небольшая свита поднялись по лестнице. Египетские путешественники, смутившись за меня, быстро покинули комнату. Девушка убрала свой инструмент и исчезла. Двое сыновей отпустили мои плечи, отступили назад и последовали за своей сестрой.
В комнате не осталось никого, кроме Крокодила и меня.
— Теперь пора задуть лампу, - сказал он.
— Но...
— Разве ты не устал и не хочешь отдохнуть?
Я покачал головой: — Я не смогу уснуть сегодня ночью.
— Не беспокойся, - сказал Крокодил. — Я дам тебе снотворное, приготовленное из трав, которые растут на болотах Нила. Ты будешь спать как ребенок, я обещаю.
Я, наконец, поднялся на ноги. Мои ноги затекли. Голова раскалывалась. Я дотронулся до своего почти пустого кошелька. — Я не уверен, что у меня достаточно денег, чтобы ...
— О, не обращай внимания! Возможно, я всегда жажду монет, но я также могу и расщедриться. Сегодня вечером у тебя будет прекрасная комната и прекрасная кровать, бесплатно.