Читать интересную книгу Солнечный щит (ЛП) - Мартин Эмили Б.

— Это сложно, — сказал я. — Ро предпочел бы вернуть ее на восток, ближе к матери, и я не виню его. Он… заботится о ней, — я не знал, стоило ли начинать разговор о Мойре Аластейр, это было сложной темой. — И я подозреваю, что кто-то намеренно ее заразил. Одна из панелей ее окна была вытащена, и миску воды оставили на подоконнике, где завелись комары. Думаю, твой враг во дворе и против нас.

Его глаза расширились от шока, а потом он посмотрел на огонь, сжимая пальцами подлокотники.

— Прости, что мой двор подверг ее опасности. Я уважаю ее, и я хочу, чтобы обстоятельства были другими. Если это утешит, при первом заболевании этой лихорадкой люди выздоравливают часто.

— Элоиз или Ро не готовы так рисковать, особенно, если это было намеренно, — сказал я. — Они оба хотят уехать, и я не буду их останавливать. Но перед нашим отбытием я просто хотел, чтобы ты понял, что тебе не нужно нападать на Феринно ради поисков Тамзин. Мы ее не забирали. И отправление солдат за границу все ухудшит для тебя.

— Я посылаю их в Феринно не из-за вас, — он приподнял брови. — Уже нет. Признаюсь, я не придумал ваш мотив в этом, но, как я и сказал, все зацепки указывали на пустыню. Там бандит Солнечный щит напала на ее карету, и оттуда приходят письма.

— Я не уверен, что Солнечный щит… стой, откуда ты знаешь, откуда приходят письма? — я нахмурился. — Я думал, ты не знал, кто их присылал.

— Не знаю. Но я могу понять это, — он повернул конверт к свету огня и постучал по строкам — особенно по пятну воды над именем. — Водорастворимые чернила и бумага из камыша, а не пергамент, никто в Моквайе такое не использует. Наши чернила основаны на смоле, чтобы выдерживать дождь, а пергамент — на коже овец или коз.

Он потянулся к другому письму на столике и дал мне сравнить. Я взял оба письма, провел пальцами по пергаменту. Да, письмо с шантажом было намного легче, с грубой текстурой, и чернила были тоньше.

— Я сравнил письмо с другими из тех краев в Феринно, включая ваши письма, — решительно сказал он. — Чернила такие же, бумага похожая. Письма из пустыни. И это не учитывая отчет, что Солнечный щит напала на ее карету. Если вы не за этим, то она как-то приложила к этому руку, — он сжал пальцы на штанах. — Наверное, у нее есть связи при нашем дворе. Может, даже люди, которым она платит. Слуги так думают.

— Зачем? — спросил я. — Зачем ей такой рычаг на тебе?

— Ради красок, я не знаю. Власть, деньги. Контроль.

— Но она не хочет такого. Она — или кто это был — просит назначения Кимелы как ашоки.

— И?

— Зачем Солнечному щиту делать Кимелу ашоки или вообще переживать из-за ашоки?

Он молчал. А потом спешно произнес:

— Могут быть мотивы, о которых мы не знаем.

Я покачал головой.

— Не думаю, что это она.

— Почему? — спросил он. — Почему ты готов верить в добродетель бандитки?

— Я не знаю, зову ли это добродетелью, но если мои сведения верны, в день, когда она якобы грабила карету Тамзин, она на самом деле грабила другую карету возле Снейктауна.

Он нахмурился.

— Что? Откуда ты знаешь?

— Фала сказала, что на Тамзин напали в начале икси?

— А ты хорошо знаешь моих слуг, — сухо сказал он.

— Никто не давал мне ответы, — отметил я.

Он с раздражением вздохнул.

— Наверное. Да, нападение было в начале икси.

— Помнишь день?

— Мы получили новость пятого. Произошло это за три дня до этого.

Я вытащил из туники письмо Кольма, пришедшее полторы недели назад.

— Мы ехали по пустыне с моим профессором, дядей Элоиз. Его ждали дела в Пасуле, а мы ехали в Толукум. Он направлялся к Снейктаун первого икси, и в тот день на него напала бандит Солнечный щит, — я постучал по дате, написанной его рукой. — Если она не научилась появляться из солнца, она не могла быть первого у Снейктауна, а второго — в Виттенте, их разделяют девяносто миль.

Он взял письмо Кольма и прочел.

— Что тут… кто такая Мойра? Это та пропавшая принцесса?

— Нет… ну, да, но сейчас не об этом, — все становилось сложнее, поддельные убийства, заложники в пустыне и пропавшие принцессы. — Важнее то, что история о нападении на карету Тамзин — ложь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Это ничего мне не говорит. Я уже знаю, что меня обманули.

— Но это не Солнечный щит. Ты ищешь, кому довериться. И ищешь пленника в Феринно, — я взмахнул руками, пытаясь расшевелить его разум, направить его к той же идее, которая возникла у меня у окна Элоиз пару часов назад. — Кто лучше найдет пленника, который выступал против рабства, если не та, которая спасает рабов?

Он смотрел на меня миг, а потом откинул голову и рассмеялся впервые за пять недель.

— Пока я наблюдал за тобой тут, ты казался немного растерянным, пылким, но не шутником.

— Я не шучу, — мои щеки покраснели. — Я серьезно. Если Тамзин вернется до твоей коронации, она снова будет ашоки. Не придется назначать Кимелу.

— Я уже сделал объявление, — он указал на письмо с шантажом.

— Но ашоки — место на всю жизнь, да? Если Тамзин еще жива, то она все еще ашоки, да? Ты не сможешь назначить Кимелу, ведь места для нее нет.

Он глядел на меня.

— Да, наверное… ты прав. Я переживал за поиски, но не подумал, что она отменяет новую ашоки, — он повеселел, но тут же расстроился. — Потому мне нужно найти ее до коронации, они сохранят ей жизнь до этого. Но когда Кимела будет назначена, они не захотят, чтобы кто-то смог лишить ее этого места.

Я кивнул.

— Нужно найти ее как можно скорее. Если сможете сделать это и понять, кто угрожает, мы избежим войны и сможем снова начать дипломатию, появится шанс покончить с работорговлей, если Тамзин была против этого, как ты говоришь.

— Она так и говорила, — твердо сказал он. — Она была доккуа-ти работать на работорговцев после смерти ее матери. Она копировала их манифесты и продавала бумаги для них.

— Прости, что она была? Я не знаю такое слово.

— Она была… нанята… эм, заставлена? Да, заставлена. Работать на них.

— Ее поймали? — я чуть не завопил. — Она была рабом?

— Она была привязанной слугой. Это другое. Многие так работают, даже в замке…

— Это все же…

Он в защите вскинул руки.

— Рабство, знаю. Понимаю. Тамзин помогла мне это понять. Я не стану оправдывать это для тебя, хотя эта система сложнее, чем могут понять восточные дворы. Многие не смогли бы выжить без комнаты и удобств, которые дает связь.

— Думаю, они предпочли бы плату, с которой жить проще, — сухо сказал я.

Он вздохнул.

— Да, я знаю. И я работал над этим. Мы оба — Тамзин помогала с письмами вам. У нее были идеи об аренде карьеров, о сотрудничестве с инженерами Алькоро, чтобы часть работы механизировать, сократив потребность в человеческом труде. Она… потрясающая. Она хорошо чувствует экономику, общество, и как они пересекаются… как влиять на людей, как общаться… это делало ее потрясающей ашоки. Будет сложно — дорого и медленно, и многим влиятельным людям при дворе не понравится. Но я был уверен, пока она была рядом…

— И это снова доказывает мои слова о Солнечном щите, — сказал я, пытаясь вернуть его к моим мыслям. — Для нее важно вернуть Тамзин — если работорговлю уберут, не будет смысла преследовать телеги с рабами.

Он нахмурился, наверное, подавлял желание закатить глаза.

— Думаю, ты недооцениваешь ее доброту.

— Мы, наверное, предложим награду, — сказал я. — Но она ворует обувь и карманные деньги — думаю, мы сможем придумать сумму, которую она будет готова принять.

Он развел руки, отчасти склонившись в кресле, вытянув ноги.

— И как мне передать мысль ей? Поехать в пустыню, надеясь, что она нападет на меня?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я ерзал миг, молчал.

— О, Свет, — понял он. — Это и есть твой план? Веран, она подожгла карету пару дней назад.

— Она подожгла телегу рабов, а не карету, и в отчете говорили, что на песке была кровь, — сказал я. — Может, была драка. Я не думаю, что она напала на телегу, чтобы просто ее сжечь. Что-то могло пойти не так.