Читать интересную книгу Вороново крыло - Энн Кливз

— Может, и снимала. Не знаю. Она заговорила о нашем киноклубе. Возмущалась, что там крутят одни американские блокбастеры. Почему бы время от времени не показывать европейские картины. Здесь, на Шетландах, ей, дескать, не хватает хороших фильмов. Артхауса. Звучало эдак с претензией — у толковых детишек такое бывает, — но не чрезмерно серьезно.

— Ты пытался за ней приударить?

— Так, слегка.

— То есть?

— Она ясно дала понять, что я ее не интересую. А ты меня знаешь — не в моих правилах бегать за женщинами. Мне хватает.

Однако Перес помнил, что когда-то у Дункана были другие манеры, когда-то он из кожи вон лез, чтобы очаровать Фрэн. Если бы Кэтрин действительно понравилась Дункану, то своего он бы добился.

— Как она выглядела? В смысле, в каком была настроении?

— Веселилась, ее перло. Помню, я тогда ей сказал: «Что принимаешь? Я тоже хочу попробовать».

— Думаешь, она действительно была под кайфом?

— Да нет, это все молодость. Она была молода и довольна собой. Как я когда-то.

— Она осталась до утра?

— Похоже. Фрэн рассказала, что на следующий день видела ее — та сходила с автобуса. Но со мной ее не было. Я был в паршивом настроении, надрался как свинья и вырубился. В последнее время такое частенько случается. Вчера удержался только потому, что Фрэн привезла Кэсси. — Он помолчал. — Видел ее? Мою славную девчушку Кэсси?

— Видел.

— Когда Фрэн объявила, что ждет ребенка, я совсем не обрадовался. Мне казалось, я еще не готов стать отцом. А теперь души в ней не чаю. Только бы Фрэн снова ее не увезла.

— А что, есть такая вероятность?

— Даже не знаю. Вроде хочет остаться. А там кто ее разберет? Вот встретит другого. Ну ладно, поезжай давай. А я — в душ и переоденусь. У меня рейс на юг вечером. Работа.

Перес поднялся:

— Когда вернешься?

— Завтра вечером. Да ты не дрейфь, делать ноги не собираюсь.

Несмотря на проливной дождь, Перес не пошел прямиком к машине, а обогнул дом и вышел к берегу. Постоял немного, укрываясь от дождя под искореженными ветром кленами, посмотрел на пляж, где когда-то сидел вместе с Элис. Тогда он был уверен, что любит ее. Потом она уехала, а он ей писал. И не понимал, почему его письма остаются без ответа.

Глава двадцать четвертая

Наступила суббота. В школу не идти, но от этого не легче. Обычно по субботам Салли ездила в Леруик — на репетиции молодежного оркестра. Чаще всего отец ее подвозил, а после оставался у себя в кабинете — поработать. По крайней мере, так он говорил. Однако Салли не очень-то ему верила. По субботам мать затевала в доме уборку и стирку, кому охота болтаться у нее под ногами. Сегодня Салли проснулась с головокружением и какая-то чудгая. Ночь прошла неспокойно — снилось всякое. Иногда она с тоской думала, что только во снах и живет. Сны… Все ненастоящее. Жизнь, выдуманная матерью, — церковь по воскресеньям, семейное чаепитие по вечерам, тишь, гладь, порядок — сплошное притворство. Салли подчинялась только затем, чтобы ее оставили в покое. Изображала из себя послушную дочь, однако временами желала, чтоб матери не стало. Вот и дружба с Кэтрин на деле обернулась вовсе не дружбой: Салли порой стоило неимоверных усилий сдержать обиду и зависть, готовые прорваться наружу. Иногда у нее возникало странное ощущение — она будто выпадала из реальности, смотрела на себя со стороны. Однажды Салли попыталась объяснить все это Кэтрин, но та ни слова не поняла.

За завтраком есть не хотелось. Салли видела, что отец с матерью тревожатся за нее, и это доставляло ей удовольствие. Хоть какое-то разнообразие. Когда она жаловалась на одноклассников, которые приставали к ней, обзывали, родители не воспринимали ее жалобы всерьез. «Не обращай внимания, — отмахивалась мать. — Брань на вороту не виснет».

— Может, пропустишь сегодня репетицию? — Мать складывала сковороды в раковину — отмачивать в мыльной воде. Даже по выходным они не засиживались после завтрака — как только все заканчивали есть, посуда со стола моментально убиралась. — Мне кажется, это запоздалый шок. Наверное, все-таки стоит показать тебя врачу. Оставайся-ка лучше дома.

Вот уж чего-чего, а этого Салли хотелось меньше всего.

— Да нет, я поеду. Хоть развеюсь.

Отец налил себе из чайника последнюю чашку чаю.

— А давай-ка со мной. У меня сегодня как раз обход береговой линии. Подышишь свежим воздухом, разомнешься. Глядишь, отвлечешься.

Салли не смогла найти предлог отказаться. Она чувствовала: отец действительно хочет, чтобы она составила ему компанию. Переодевшись в джинсы и старый свитер, она вышла на крыльцо, где стояли резиновые сапоги. Отец уже дожидался ее. Мать вынесла им флягу и пакет сэндвичей; когда они отъезжали, она помахала вслед. Салли видела, что матери не терпится остаться в доме одной — от них с отцом только беспорядок.

Ночью дождь закончился, стало гораздо теплее. Обманчивое обещание скорой весны. С переднего сидения высокого «лендровера» открывался вид на окрестные поля, те самые, на одном из которых нашли Кэтрин. Лента, ограждавшая место преступления, кое-где оторвалась. В небе над скалой парили и кувыркались вороны.

— Как она выглядела? — спросила Салли.

Отец понял ее, но ответил не сразу, долго подбирая слова. Салли ждала, что он скажет: мол, не стоит больше думать об этом, выкинь мысли об убийстве из головы.

— Как выглядела? Как мертвая. Я никогда раньше не видел мертвецов. Думаешь, что мертвые похожи на спящих, ан нет. Салли, не нужно больше думать про то, что произошло с Кэтрин там, на поле. Про птиц. Про то, о чем все болтают. Той Кэтрин уже не было. Задолго до того. — Он помолчал. — Понимаешь?

— Понимаю.

Раз в месяц Алекс обходил прибрежную полосу, выискивая прибитых волной к берегу мертвых птиц. Занимался он этим не в одиночку. На каждом острове прибрежная полоса была поделена на участки, закрепленные за обходчиками. Пит из Королевского общества защиты птиц, Пол, Роджер, добровольцы собирали статистические данные, дававшие представление о птичьей популяции острова. Так объяснял отец Салли, ведя «лендровер» вниз по узкой тропе к небольшой ферме. Она рада была отвлечься от грустных мыслей. Отцова страсть отчего-то успокаивала. Своей неизменностью. Но вот тропинка уперлась в свежевыбеленный дом, перед которым на натянутой бечевке сушились на ветру пеленки. Когда Салли с отцом выходили из машины, на крыльцо вышла молодая женщина — бросить зерно бродившим во дворе курам. Она помахала Алексу и скрылась за дверью.

— Недавно здесь обосновалась одна молодая пара, — сказал отец. — Переселенцы. Хорошо, что хоть кто-то в доме живет. А то он несколько лет пустовал, только на время праздников его сдавали туристам.

Салли удивило, что отец в курсе, знает о новых жильцах. Ей-то казалось, людей он вообще не замечал.

Отец повел ее мимо дома — на галечный пляж, круто ведущий к воде. Вдоль кромки прибоя тянулась гряда водорослей, намытая приливом, запах чувствовался даже на расстоянии.

— Наверняка найдем мертвых птиц в нефтяной пленке: недавно к северу отсюда был разлив. — Отец как будто рассуждал сам с собой.

Салли осторожно спускалась за ним к пляжу; в какой-то момент камень у нее под ногой качнулся и она потеряла равновесие. Отец обернулся и сильной рукой поддержал дочь за локоть — как раз вовремя. Салли опешила — так непривычно ей было его прикосновение. Отец никогда не обнимал ее, не гладил по голове, даже маленькую. Убедившись, что Салли твердо стоит на ногах, отец тут же отпустил локоть и, уставясь себе под ноги, двинулся дальше. И сразу же приметил совсем недавно погибшую морянку. Подняв утку с земли, он осторожно оттянул ей крыло, расправляя так, чтобы Салли увидела каждое перышко.

— Испачкалась в нефти, — сказал отец. — Не так чтобы очень, но ей хватило.

Салли молчала. Гибель морянки ее не трогала, но притворяться не хотелось. Она подошла ближе к воде — волны лизали подошвы сапог — и там дожидалась, пока отец закончит с птицей, бездумно обозревая серую водную гладь.

Отец тем временем уже удалялся. Когда она нагнала его, он держал еще одну мертвую птичью тушку.

— Кайра, — определил отец. Повернул птицу, ощупал кости крыльев. — Глянь-ка, совсем жира нет!

Салли ожидала, что он бросит птицу в захваченный им для этой цели черный мешок для мусора и они пойдут дальше. Но отец оседлал своего любимого конька, и пошло-поехало: изменение климата, таяние ледников, влияющих на популяции планктона и рыбы-иглы.

— Привычная пища морских птиц исчезает, — рассказывал он. — Прошлым летом тупики, краснозобые гагары, короткохвостые поморники даже не смогли вырастить потомство — не хватило еды.

Салли поняла, почему мать принимала эту его страсть в штыки. Он слишком увлечен своей работой. И проблемы, которые он решал, были одна другой глобальней. Разве мог он думать о них с матерью, когда все его помыслы направлены на спасение планеты? Даже жестокое убийство школьницы не шло ни в какое сравнение с экологическими проблемами мирового масштаба. Салли вспомнила, что Кэтрин собиралась взять у отца интервью. Как-то раз она услышала его выступление по местному радио, и он произвел на нее впечатление. А Кэтрин мало кто впечатлял. Салли была у подруги — они сидели в маленькой гостиной и делали уроки при включенном радио. Вдруг в радиопередаче зазвучал голос отца. Салли невольно загордилась: «Слышишь? Мой папа!»