— «Какая подстава!»? — удивленно улыбнулась Рэйчел. — Что это может быть?
— Вы не поверите, но это один из фильмов, о которых я пишу в моей статье. Понятно, ради удовольствия я бы смотреть его не стала. И сомневаюсь, что этот фильм в принципе способен доставить удовольствие. Не поможете снести коробки в подвал? Не хочу, чтобы вы о них спотыкались.
Они взяли по коробке и начали спускаться по крутой тесной лестнице; с тяжелой ношей приходилось осторожничать, чтобы не навернуться.
— Почему вы об этом пишете, если это настолько плохо? — спросила Рэйчел. — Я имею в виду фильм.
— Потому что сюжет — какой ни на есть — закручен на Лох-несском чудовище. Представления не имею, что мне об этом писать, но в нашем бизнесе тебе обеспечены жирные баллы, если откопаешь какую-нибудь диковину. Должна признать, Роджеру это особенно хорошо удавалось.
А когда они добрались до своей цели, удачливость Роджера получила некоторое объяснение. Подвал — с довольно высоким потолком, позволявшим выпрямиться во весь рост, — забит коробками. Щурясь от яркого света двух голых лампочек, свисавших с потолка, Рэйчел насчитала штук сорок, в некоторых лежали книги и папки с бумагами, но большая часть едва не лопалась от видеокассет и дисков.
— Вау! — воскликнула Рэйчел. — Тут целая коллекция!
— О да. Роджер никогда ничего не делал наполовину.
Поставив коробки у подножия лестницы, они молча взирали на это заботливо упакованное изобилие. Из глубины помещения доносилось слабое монотонное электрическое жужжание, и, как ни странно, оно не нарушало тишину, но подчеркивало ее абсолютность. Почуяв сырой запах плесени, Рэйчел испугалась за благополучие коллекции; она зябко передернула плечами — и не только пронизывающий холод был тому виною, но и грусть. Рэйчел ясно сознавала, на что она смотрит: не на свалку из коробок и папок, но на останки человеческой жизни, на все то, что осталось от мужа Лоры.
— Какой бардак, — сказала Лора. — С этим надо что-то делать. — И почти без паузы: — Идемте, время не ждет. На прогулку лучше отправиться засветло.
Она зашагала вверх по лестнице, к немалому облегчению Рэйчел, которой не терпелось убраться из подвала. Подземелья ее никогда не прельщали.
На первом этаже Лора завернула на кухню, где Кейша выгружала из корзины белье и запихивала его в стиральную машину.
— Вы приготовили пакеты? — спросила Лора.
— На столе, — не оборачиваясь, ответила Кейша.
Лора взяла со стола экологичную холщовую сумку для продуктов и слегка согнулась под ее тяжестью.
— Не возьмете вторую? — обратилась она к Рэйчел. — Простите, что нагружаю вас, но в нашем доме это превратилось в нечто вроде ритуала выходного дня.
Рэйчел сгребла в охапку другую сумку и заглянула внутрь: консервы и упаковки с едой, банка растворимого кофе и коробки с хлопьями.
— Занесем это по пути, если вы не против, — сказала Лора и направилась в прихожую, Рэйчел за ней. Они открывали входную дверь, когда к ним подбежал Гарри.
— Мама, ты куда? — заныл он.
— В продуктовый банк. А потом на прогулку.
— Можно я с вами? — жалобно попросил он.
— Нет, ты останешься дома. Я думала, вы с Кейшей играете.
— Играли, но теперь она занята. И говорит, у нее много работы.
— Ну… почитай или посмотри видео. — Лора разговаривала с сыном отрывистым командирским тоном. Рэйчел с удивлением наблюдала за ней.
— Мама, пожалуйста. Возьми меня с собой.
В конце концов Лора уступила, но с явной неохотой. На подъездной дорожке она усадила сына на заднее сиденье машины, застегнула ремни на детском кресле, и они покатили по направлению к Дидкоту.
* * *
Рэйчел никогда прежде не бывала в продуктовом банке. Она читала о них в интернете, в газетах, но внутрь никогда не заходила.
Их посещение было коротким, и Рэйчел получила лишь самое общее представление. Продуктовый банк устроили в здании в узком переулке, ответвлявшемся от главной улицы; в будни, судя по всему, здесь располагалось кафе. Люди семьями сидели за легкими серебристыми столиками, но кофе они не пили; сжимая талоны в руках, они дожидались, пока им соберут пакет с продуктами. Каких-либо признаков бедности эти люди не обнаруживали. Хорошо одетые пары сидели в сосредоточенном молчании вместе со своими заскучавшими детьми. Любопытно, что они избегали встречаться глазами с соседями за ближайшими столиками. Преобладающим настроением, насколько поняла Рэйчел, было мрачное смирение: всем хотелось лишь одного — поскорей разделаться с этим и убраться восвояси. В заднем помещении была устроена кладовая, где собирали пакеты, затем их выносили на стойку, и волонтеры, сверившись по спискам, выкрикивали номер талона. Кто-нибудь из членов семьи торопливо пробирался к стойке, не поднимая глаз от пола, хватал пакет и столь же поспешно выводил свою семью на улицу. Номер выкрикивали каждые двадцать-тридцать секунд, двери банка практически не закрывались, пропуская посетителей то на вход, то на выход. Чем-то это напоминало комнату ожидания в поликлинике.
На Лору, Рэйчел и Гарри с сумками в руках уставились все, но вскоре отвели глаза: слишком болезненно было сознавать, кто здесь донор, а кто нуждающийся. Редко когда Рэйчел чувствовала себя настолько скованной. Их провели прямиком в кладовую и освободили от поклажи так быстро, что Рэйчел едва успела рассмотреть продукты на полках: ряд за рядом консервированные фрукты, консервированное мясо, упаковки с рисом и макаронами, печеньем и пирожными — на всем черным маркером проставлен срок годности. Гарри, глаза которого приходились вровень с нижней полкой, вперился в стопку шоколадных плиток в разноцветных обертках.
— Почему мы никогда ничего не берем в продуктовом банке? — спросил он мать, когда она его тащила к выходу. — Почему мы только отдаем?
— Замолчи, — ответила Лора, и Рэйчел снова поразили суровость и раздражение в ее голосе.
Когда на выезде из деревни они свернули на А420, затянутое облаками небо уже потемнело до асфальтового оттенка. Оставшаяся позади деревня казалась сонной, расслабленной и совершенно равнодушной (либо не желающей думать о неприятном) к трагедии, что разворачивалась здесь на протяжении последних лет десяти. До Лонгворта они доехали за двадцать пять минут. Лора безошибочно сворачивала куда следует и знала, где припарковать машину.
— Вы здесь и раньше бывали? — спросила Рэйчел.
— Да, мы с Роджером не раз сюда ездили. И не надо быть одержимым Дэвидом Келли, чтобы зачастить на холм Хэрроудаун. Здесь красиво, и, кроме всего прочего, это отличное место для прогулок. Очевидно, поэтому он и отправился сюда в тот день.
Машину они оставили на стоянке у паба «Голубой вепрь», симпатичного строения из котсвольдского камня под соломенной крышей, куда так и тянуло заглянуть, паб, однако, был закрыт, свет в крошечных окошках едва мерцал. В воздухе ощутимо похолодало. Застегнувшись потуже, Лора и Рэйчел двинули по дороге энергичным шагом, малыш Гарри следовал за ними, но по более извилистой траектории, перебегая зигзагами с одной стороны проезжей части на другую. Дорога была тупиковой, она вела прямиком к стоянке, и приближающуюся машину нельзя было не услышать загодя, потому Лора не беспокоилась о мальчике, резвившемся без присмотра. Но ей не нравилось, что он их задерживает.
— Скорей, Гарри! — крикнула она, сердито хмурясь. — Не отставай. Из-за тебя мы теряем время.
Гарри послушно подбежал и взял мать за руку. Рука в руке мать с сыном шли недолго, вскоре Рэйчел заметила, что Лора тихонько разжала пальцы мальчика.
— Итак, — сказала она, — надо полагать, именно по этой дороге он шел в три часа дня пополудни. А вот и холм, к которому он направлялся, — вон там, впереди слева.
Рэйчел проследила глазами от кончика ее указательного пальца до бесформенной кучи земли, заросшей деревьями, наименование «холм» казалось несколько гиперболичным. Темнело быстро, и в сумерках Хэрроудаун красотой не блистал.