Бой разгорался. 1-й и 2-й батальоны возобновили наступление на Тутаново. Гитлеровцы яростно сопротивлялись. Нашим подразделениям удалось продвинуться вперед лишь на несколько сот метров.
Ночью, когда мы анализировали прошедший бой, начпоарм Шабанов отметил некоторые наши ошибки. Я спросил Василия Дмитриевича:
— Почему же вы не сказали о них в ходе боя?
— Ошибки были частные и несущественные, — ответил Шабанов. — Ессли бы я стал вмешиваться, у вас появились бы и неуверенность, и нервозность, которые могли привести к гораздо более серьезным ошибкам. Все это мне известно по собственному опыту комиссара 26-й стрелковой дивизии. И воевать-то я начал в тех же местах в составе этой же одиннадцатой армии.
Во всем поведении Шабанова, в стиле работы чувствовалось, что мы имеем дело с человеком, обладающим большим опытом и хорошей военно-политической подготовкой. Позже я узнал, что Василий Дмитриевич окончил Комвуз и Военно-политическую академию имени В. И. Ленина. В 1943 году генерал-майор В. Д. Шабанов был назначен членом Военного совета 37-й армии.
19 июля с разрешения командующего армией был введен в бой наш 4-й батальон. Перед ним поставили задачу — вместе с 1-м батальоном к исходу дня овладеть Туганово. Но, как и в минувшие два дня, с утра появились вражеские бомбардировщики и до позднего вечера, с небольшими перерывами, бомбили наши боевые порядки. Нам не удалось полностью подавить вражескую артиллерию. Она продолжала вести интенсивный огонь по нашим наступающим подразделениям. Лишь одна рота сумела выдвинуться на южные скаты высоты Огурец, оседлать дорогу Туганово — Наличи и выставить боевое охранение в направлении леса западнее Туганово. Две роты вынуждены были залечь и окопаться.
В тот же день наша разведка донесла, что противник намерен контратаковать высоту Огурец. Разведчики не ошиблись. Появились немецкие самолеты. Они обстреляли наши боевые порядки. Под дымовой завесой гитлеровцы пошли в контратаку. Как потом подтвердили пленные, в ней участвовало до 1800 солдат и офицеров.
Однако успеха гитлеровцы не имели. Контратака была отбита.
На следующий день они пытались вернуть высоту Огурец. И снова потерпели неудачу.
21 июля 290-я немецкая пехотная дивизия прекратила контратаки. Пленные немецкие офицеры признали, что во время контратак погибло не менее 700 их солдат и офицеров.
Нам удалось захватить высоту Огурец и укрепить оборонительные рубежи.
Бойцы и командиры мужественно сражались с врагом, уничтожили более тысячи фашистов.
Военный совет армии высоко оценил боевые подвиги личного состава бригады, наградив 36 ее воинов орденами и медалями.
22 июля наша бригада сдала полосу обороны 201-й стрелковой дивизии и была выведена во второй эшелон.
Таких не сломить!
29 июля бригада получила приказ: совершить 25-километровый марш и сосредоточиться в районе Малые Дубовицы.
Вместе с новым комиссаром бригады Иосифом Михайловичем Куликовым мы шли в походной колонне 3-го батальона. Собственно, только во время марша нам удалось с ним по-настоящему познакомиться. Он прибыл вместе с новым командиром бригады подполковником Зиновием Саввичем Ревенко несколько дней назад. До назначения к нам Куликов возглавлял политотдел 126-й отдельной стрелковой бригады, находившейся в составе нашей же 11-й армии. Батальонный комиссар Куликов был человеком общительным и жизнерадостным. Доброжелательная дружеская улыбка не сходила с его лица.
Шли наши батальоны и дивизионы лесными дорогами, а затем через болото Сучан, которое в мирное время местные жители считали непроходимым. Но мало ли мы преодолели непроходимых болот на войне! Оружие, боеприпасы, продовольствие несли на себе. Кочкарник сменялся трясиной или ходуном — жижей, заросшей хилой травой. Нашим людям приходилось то прыгать с кочки на кочку, то вытаскивать друг друга из трясины, то собирать хворост и гатить болото.
У Александра Твардовского в поэме «Василий Теркин» есть строки, словно бы посвященные воинам нашей бригады:
Бой в лесу, в кустах, в болоте,Где война стелила путь,Где вода была пехотеПо колено, грязь по грудь,Где брели бойцы понуро,И, скользнув с бревна в ночи,Артиллерия тонула, Увязали тягачи...
Несмотря на трудности марша, пришли на место в установленный срок — к исходу 30 июля. Тут же последовал приказ: занять и прочно удерживать рубеж обороны на западной опушке леса восточнее Ново-Рамушево, имея левый фланг обороны у юго-западной части болота Сучан. Это на северном фасе рамушевского коридора.
Боевые действия совместно со 151-й стрелковой бригадой начали в ту же ночь. Командир бригады подполковник З. С. Ревенко выдвинул вперед роту автоматчиков. Она должна была нанести первый удар. За ней следовали несколько стрелковых рот и взвод противотанковых ружей. Их задача — закрепить успех автоматчиков, блокировать огневые точки и удерживать захваченные рубежи.
Ночной удар оказался неожиданным для врага. Коммуникации 151-й стрелковой бригады, на которых закрепились гитлеровцы, были очищены. Фашисты потеряли в этом бою 130 человек убитыми.
Боевую задачу бригада выполнила и заняла указанный ей рубеж обороны. Но главные события были впереди.
Наша оборона состояла из отдельных узлов сопротивления, находившихся в лесу. На левом фланге она проходила по западной кромке болота Сучан. Не успели мы по-настоящему закрепиться, как противник перешел в наступление. Завязался тяжелый ближний бой. Используя численное превосходство в живой силе и артиллерии, гитлеровцы 4 августа обошли фланг наших батальонов.
Их замысел мы разгадали: опасаясь окружения, русские, дескать, начнут отступать. Однако у нас никто и не помышлял об отходе. Но командование ясно сознавало, что нависла угроза — гитлеровцы яростно рвутся к командному пункту и в тылы бригады. Работники штаба и политотдела вместе с комендантским взводом заняли оборону. Вскоре завязался бой. Он шел непрерывно — на переднем крае и в тылу.
В резерве командира бригады оставались лишь рота автоматчиков, рота разведчиков и два взвода 1-го батальона. На них и была возложена задача уничтожить противника, прорвавшегося в тылы стрелковых батальонов.
С автоматчиками пошел комиссар бригады. С разведчиками довелось быть мне. Как только начался бой, ушел на передовую и командир бригады.
Подполковник Зиновий Саввич Ревенко был человеком волевым, храбрым. Кадровый офицер, кавалерист, после окончания военной академии он служил в штабе 11-й армии в должности старшего помощника начальника разведотдела. Ему не раз приходилось самому вести разведку в тылу врага и вступать в бой с противником. Орден Красного Знамени украсил грудь Зиновия Саввича еще в тяжелейшем 1941 году. Не многие тогда были удостоены такой высокой награды. К нам в бригаду он пришел с должности помощника начальника оперативного отдела штаба Северо-Западного фронта и вел себя так, словно вырвался на простор.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});