Читать интересную книгу Навстречу бездне - Олесь Бенюх

Джайна сидела одна, в стороне от всех. Думала она о парне. О том, как славно, что она его встретила. О том, что в следующий праздник Великого Бога Начала Начал они поженятся. И она подарит своему мужу сына. И он будет такой же, как его отец. Прекрасный. Сильный. Добрый...

Кирилл шел к автобусу, чтобы ехать в столовую. Он работал на строительстве Бхилаи уже год. Глядя на его ссутулившуюся спину, на его некрупную фигуру, на раньше времени иссеченное морщинами лицо и поседевшие виски и усы, трудно было представить, что этот пятидесятилетний украинский рабочий-строитель заканчивает здесь, в Бхилаи, свою тридцатую в жизни домну. Много поездил на своем веку Кирилл. Он много строил. И на Украине. И на Урале. И в Кузбассе. И в Казахстане. Семья его - жена и три дочери постоянно жили в Днепропетровске. Сыновья, двое старшеньких - те разлетелись по белу свету кто куда. Дочери же были еще маленькими. Изредка они навещали его. Гостили две-три недели. И снова он оставался один. Сюда же, в Индию, жена и думать не хотела ехать.

Сегодня утром он встретился с Раджаном. Встретился, как со старым знакомым, хотя со Дня Республики, когда они познакомились, минуло едва ли более полумесяца. В разговоре помогала им Рита, переводчица главного инженера строительства Голдина.

- Вот, значит, и свиделись еще раз, - радушно приветствовал Кирилл Раджана. - Теперь не на параде. Теперь, значит, на работе. Переведи-ка ему, Рита, что я рад видеть его.

Девушка бойко затараторила на хинди. Раджан ответил. Завязался вежливо-пустой разговор. Журналист Индии смотрел на рабочего России. И чувствовал, что перед ним - загадка. Явление, которое он был пока не в силах постичь. Ведь это же не инженер, не техник. Рабочий!..

- Что вы любите больше всего на свете? - спросил Раджан.

- Ну что ж, отвечу. Свою семью. Свою землю.

- Как вы понимаете свободу?

- Свободу? - Кирилл помолчал с полминуты. - Это, во-первых, труд по душе. Если я делаю то, что хочу и так, как хочу, а не ради куска хлеба и крыши над головой, считай - я свободен. Это, во-первых, когда никто на другого спину не гнет. если у одного, к примеру, земля и заводы, а у других - ничего, какая же это свобода? Свобода продавать себя и детей своих? Наконец, свобода - это когда я могу делать людям добро.

- То есть, быть меценатом, благотворителем? - уточнил Раджан.

- Совсем не то, - отрезал Кирилл. - Я не о подачках говорю. Человек свободен, когда он всего себя людям отдает. И умение свое, и знания, и сердце. Только тот по земле не зря ходил, кто людям дарил счастье. Пусть хоть самую малость его, - Кирилл улыбнулся. - Вот, значит, как я понимаю свободу, господин Раджан. А так ведь, к примеру, и птица, и рыба свободны. Плыви, лети куда вздумается.

Раджан слушал ответы Кирилла. Думал: "Если бы эти же вопросы задать любому нашему рабочему-индийцу? Вот их тут тысячи вокруг. Что бы они ответили?" И он вынужден был признаться самому себе: "Не знаю. Знаю одно: ответили бы не так, как этот русский рабочий..." Наконец, он задал тот самый вопрос, ради которого он нашел сейчас Кирилла: "Почему вы здесь?".

Кирилл медленно повернулся к детям рабочих. Сказал:

- Мне горько думать, что всю жизнь они будут вот так - в грязи, в нищете.

- Но ведь у вас у самих немало проблем! - воскликнул Раджан.

- Это так, - ответил Кирилл. - Тем более цени. - И, подумав, добавил: - Ты знаешь, журналист, что бывает, когда двое рабочих берутся за руки? А если тысячи? А если миллион?

Раджан молчал. Он отлично знал лозунг о единении рабочих. Молча глядел на Кирилла.

- То-то!..

Спустя час, проходя мимо сидевших на земле женщин, Кирилл невольно задержался взглядом на одиноко сидевшей Джайне. Залюбовался ее красотою.

Он увидел, как к девушке направился знакомый ему грузный подрядчик с мясистым носом, толстыми губами. С этим подрядчиком Кириллу уже доводилось иметь дело по ходу работы.

Толстяк наклонился к девушке и, улыбаясь, стал что-то быстро говорить, размахивать перед ее лицом бумажками. девушка отвернулась от него, закрыв лицо руками. тогда контрактор схватил ее за руки, за плечи. Чуть поодаль Кирилл увидел молодого парня. Бледный, сжав руки в кулаки, он все видел, но не решался подойти к девушке и пристававшему к ней тучному наглецу. В одну минуту Кирилл оказался возле них.

- Не тронь девку, подрядчик! Ну, - тихо, угрожающе проговорил он. Крепко взял подрядчика за плечо. Тот оглянулся, недоумевающе посмотрел кто посмел перечить ему? Но, увидев Кирилла, заискивающе заулыбался. Что-то быстро заговорил.

- Будет болтать! - Кирилл с гневом смотрел в спину поспешно ретировавшегося подрядчика.

"А ведь какой-нибудь наемный писака мог бы сейчас, пожалуй, растрезвонить на весь белый свет, что я "вмешиваюсь", "нарушаю обычаи", угрюмо подумал тут же Кирилл. - Но разве можно было стерпеть такое?!"

Кирилл повернулся, чтобы идти дальше, и столкнулся лицом к лицу с парнем. С минуту, а то и больше, они смотрели друг другу в глаза. Ни Кирилл, ни парень не знали языка, ничего не могли сказать друг другу. Парень крепко пожал руку Кириллу. И, глядя в глаза парня, читая в них сдержанную, строгую, а потому более весомую благодарность, ощутив силу его пожатия, Кирилл понял: он ошибался, полагая, что парень не вступился за девушку по слабосилию. "Деньга проклятущая спину гнет. И душу!.."

Так они и разошлись. Не сказав друг другу ни слова.

Джайна с сильно бьющимся сердцем наблюдала за ними. Поняла их молчаливый обмен взглядами. Радость охватила ее.

После работы, вечером, вдвоем с парнем она пошла на их любимую полянку - меж камышей, у небольшой реки, огибавшей завод. Она расспрашивала его про русского, но парень ничего не мог ей сказать. Он даже не знал, как того зовут.

По небу плыли облака. Но вот выглянула луна. Было тепло, тихо. Слышался несвязный шепот. То ли камышей. То ли влюбленных. И - неумолчное дыхание завода. С его домнами и мартенами. Электростанциями и батареями. Прокатными станами и блюмингами. Автокарами и паровозами...

Джипы мчались наперегонки вдоль прокатного стана. Горячий ветер гудел, ошалело посвистывал в ушах, вышибал слезу. Одну машину вел Раджан, другую - Виктор. Строители разошлись на обеденный перерыв, не видно было ни души.

Вылетев на пустырь сквозь гигантский проем, который через несколько недель затянет тыльная стенка стана, джипы разом остановились как вкопанные. Водители взглянули друг на друга и громко рассмеялись.

Виктор спрыгнул на землю, подошел к краю котлована, в нескольких метрах от которого они затормозили. Вскоре к нему присоединился Раджан. Они отирали пот с лица, молча разглядывали котлован, сверкавшую справа за ним серебряную громаду коксохимического цеха.

- Это роют под фундамент домны? - Виктор взглядом показал на котлован.

- Да, - Раджан кивнул. И тут же уточнил: - Третьей.

- Потрясающе! - воскликнул Виктор. - Все потрясающе: и размеры завода, и размах строительства...

- И новизна технологии, - подхватил Раджан. - Я уже не говорю об отношении твоих соотечественников к моим. Это особая, я бы сказал, великая тема. Впрочем, ты об этом услышиль не раз.

- Ты ведь знаешь, браток, я впервые в Бхилаи, как я ни рвался сюда с первых дней, - сказал Виктор. - Однако я успел побывать на фабричках и заводиках в северных и западных штатах. Я не хочу сравнивать - это было бы некорректно. Но вот ощущение... ощущение такое, словно из знойной безжизненной пустыни попадаешь внезапно в оазис созидания, труда... - Он помолчал. Потом торопливо добавил: - Говорю это вовсе не потому, что Бхилаи строится с помощью Советского Союза. Просто...

- Я этого и не подумал вовсе, - с улыбкой отозвался Раджан. Существует на свете такая штука, как объективная истина. Нет, мне другое вспомнилось: как-то Неру сказал, что новостройки свободной Индии современные храмы нашей страны. Его сравнение мне кажется более точным.

- Тем более, что его можно неплохо обыграть в прессе, подхватил Виктор.

- Например?

- Ну, хотя бы так: "Безбожники-большевики усердно помогают возводить новые храмы набожной Индии".

- Пять рупий за идею! - воскликнул Раджан, записывая слова Виктора в блокнот. При этом он в который уже раз за эти дни подумал, что правильно сделал, согласившись на совместную с Картеневым поездку в Бхилаи. Разумеется, правая пресса могла бы без труда "сыграть" на подобного рода альянсе: "красный" дипломат нагло обхаживает буржуазного индийского журналиста. Но когда он рассказал о своих опасениях Маяку, тот оторвался от еще влажной полосы газеты, жестко сказал: "Главное - это то, что у вас чистая совесть, Раджан. Чьи-то возможные сплетни, даже - допустим печатные? Собака лает, а караван идет".

Примерно о том же думал и Виктор Картенев. Когда он рассказал Бенедиктову о своем желании отправиться в Бхилаи вместе с Раджаном, посол его поддержал. "Судя по его репортажам из Бхилаи, опубликованным в "Индепендент геральд", господин Раджан-младший - честный человек и объективный журналист. Многое в нашей психологии, в нашем советском характере понять ему трудно, это чувствуется. Здесь вы ему сможете помочь. В свою очередь, он знает на заводе все и всех. Так что поездка обещает быть взаимовыгодной". Завершая разговор, сказал: "Желаю успеха в этой вашей первой самостоятельной командировке. Я напишу два письма - главному инженеру Голдину и доменщику Кириллу. Вам их утром передаст дежурный"...