Быстро переоденусь, и ты за мной заедешь.
— Зайка, моя прелесть. Все будет немного не так. Ты мне сейчас скажешь адрес и я примчу.
— Ты мной командуешь?
— Да.
А ты как хотела, моя ушастая прелесть? Конечно, я среди нас главный. Надеюсь, ты не будешь это оспаривать.
И она не спорит. Просто диктует адрес. Моя сладкая девочка! Обожаю ее.
* * *
Я вижу ее издалека. Стоит у подъезда новой высотки. В плиссированной юбочке, белых носочках и кроссовках. Тот самый прикид, от которого у меня когда-то сорвало крышу…
Ничего не изменилось. Во мне. Я снова капаю слюной, увидев тонкие щиколотки моей обожаемой Зайки. А еще у нее длинные ноги, тонкая шейка и хрупкие ключицы, выглядывающие из выреза рубашки…. Все это меня дико заводит.
Но я все равно замечаю, что она расстроена.
Выскакиваю из машины, распахиваю перед ней дверь, а, когда она пытается сесть — не выдерживаю, хватаю в охапку и обнимаю.
Ну как обнимаю… Налетаю голодным ястребом, хочу немедленно склевать ее всю. Целую в губы, обнимаю за шейку, сжимаю упругую заячью попку… Но — всего секунду.
Потом я ее резко отпускаю и усаживаю в автомобиль.
Перегородка между нами и водителем поднята. Хотя я не планирую ничего криминального. А так хочется! Зайка смущенно поправляет одежду. И облизывает губы… Как будто хочет продлить вкус поцелуя.
Р-р-р! Сожру. Вот прямо сейчас. Напрыгну и откушу сладкий кусочек от коленки, выглядывающей из-под складок юбочки, так напоминающей школьную форму…
Почему меня так заводит это напоминание о школе? Я же не извращенец какой… Да меня бы завело что угодно! Если бы это было на Зайке. Хотя я бы, конечно, предпочел, чтобы на ней не было ничего…
— Что это за адрес? — спрашиваю Зайку.
— Тут Женя живет.
Та-ак…
Молчу. Не дышу. Стараюсь не сжимать кулаки. Во всяком случае, делать это незаметно…
Держи себя в руках, Вар!
— Я с ним попрощалась, — выдает Зайка. — Окончательно.
— Моя ты ушастая прелесть! — вырывается у меня.
И я целую ее. В щечку.
Она отстраняется:
— Как ты меня назвал?
— Зайкой, как же еще.
Хватаю ее, усаживаю на себя. Глажу нежные коленки — а она и не думает сопротивляеться.
Лапа сама лезет под юбочку…
Но я мысленно бью себя по ней. Решил же — не форсировать! Быть гребанным эльфом. Нежным, как радужное облачко.
Провожу кончиками пальцев по предплечью Зайки. Какая нежная у нее шкурка… Шелковистая, мягкая и — как будто наэлектризованная. Зайка слегка дрожит.
— Замерзла?
— Нет.
— Голодная?
— Да.
— И молчишь!
— Не молчу, — улыбается она.
— Куда ты хочешь: в новый модный ресторан «Золотой фазан», в старую проверенную «Магнолию», в Чайхану или…
— Мне надо переодеться.
— Зачем?
— У нас же свидание.
— И что?
— А я в рабочей одежде. А ты в галстуке…
Да, я принарядился. Галстук вот нацепил. Долго мучился, надо, не надо — и все-таки надел. Зато теперь есть прекрасный повод его снять!
Я избавляюсь от галстука, снимаю пиджак, закатываю рукава на рубашке…
— Теперь я тоже в рабочей одежде…
Снова кладу руку на коленку Зайке. Очень уж моей лапе там уютно… И тут вдруг Яна проводит кончиками пальцев по моему волосатому предплечью.
Я вздрагиваю. По телу проходит волна возбужденной дрожи. А по коже бегут мурашки. Что за фигня со мной творится? В жизни не испытывал ничего подобного. Млею от прикосновений, как девственница…
И ладно бы она полезла распутывать узел, в который еще вчера завязались мои яйца. Тогда вся эта возбужденная дрожь была бы понятна. А тут — всего лишь рука…
Любопытные заячьи пальчики гладят мою руку осторожно, как будто я дикий зверь в зоопарке. Как будто могу укусить. А я могу!
И тут вдруг я слышу, вернее, даже чувствую, что в животе у моей Зайки урчит.
Она смущенно опускает глаза. Отдергивает руку.
— Любишь хинкали? — спрашиваю я.
— Не знаю…
— Как это — не знаю?
— Да я их только раз ела. Давно.
— Ну ты даешь!
Я командую водителю свернуть к грузинскому ресторану неподалеку. Мы там часто зависаем с друзьями. Возможно, сегодня они тоже там будут. Чего мне бы не хотелось.
Но это ближайшее место, где можно вкусно поесть. А у меня тут Зайка умирает с голоду!
* * *
— Берешь его за жопку, — говорю я, держа в руке хинкали. — И кусаешь.
Зайка смеется.
А я представляю, что в моих лапах совсем другая жопка.
Яна откусывает хинкали. По ее подбородку течет сок.
Я быстро наклоняюсь и слизываю его. Ее глаза удивленно расширяются.
— Варлам…
— Что?
— Ничего.
Она откусывает еще кусочек. Я кусаю ее хинкали с другой стороны. Наши губы встречаются. Мы замираем. И, смеясь, продолжаем есть.
Зайка кормит меня с рук. Я облизываю ее пальцы. Покусываю их, целую ее ладонь, тянусь к губам…
— Поцелуй со вкусом хинкали, — смеется она, отстранясь. — Это так романтично!
А я зависаю.
Блин. Это как-то не по-эльфийски. Нежно, забавно, но, на самом деле, романтики в этом немного. А ведь я хотел сделать все правильно…
— Ой!
Яна пытается оттереть салфеткой жирное пятно на рубашке. Я ей помогаю. Но не потому, что волнуюсь за рубашку. Просто пятно как раз на груди…
— А я ведь хотела надеть вечернее платье, — вспоминает зайка.
— Хорошо, что не надела.
— А еще я хотела накрасить губы красной помадой.
— Я бы все равно ее съел.
Зайка улыбается.
— Это непохоже на свидание.
— Тебе не нравится?
— А ты сам не видишь?
Я вижу, что она улыбается. Выглядит довольной и счастливой. А, главное — я ее накормил. Зайка не должна быть голодной!
— Хинкали очень вкусные, — шепчет она.
И сама тянется к моим губам.
Поцелуй со вкусом хинкали… Кто бы что ни говорил — это охренеть как романтично!
40
Яна
Я целую Варлама.
Вижу его ошалевшие глаза. Они буквально дымятся!
Он весь нереально горячий, просто раскаленный. Дотрагиваюсь до него — и начинаю плавиться.
Мои руки на его плечах. Его — на моей талии. Нет, уже на попе… На бедрах… Сжимают колени и заползают под юбку…
По моим венам с бешеной скоростью бегают шарики обжигающей ртути. Кожа пылает. В голове — звенящая пустота.
Я не могу думать, когда целуюсь!
Я просто проваливаюсь в бешеный водоворт и теряюсь в нем. У Варлама такие губы… то нежные, то неистовые, то почти злые — до укусов и рычания.
Я тоже его кусаю. И даже немного рычу… Просто становлюсь дикой кошкой рядом с