Читать интересную книгу Пищевая цепочка - Виктор Ночкин

— Месяц? — Серж задумался. — Ну вот, у нас уже разговор получается… Да, наш пакет возник совсем недавно, месяца не прошло. Но ты же можешь соврать? И тебе могли передать от Гоши посылочку, а? Чего молчишь? Кто-то мог пронести через Периметр и отдать тебе…

Тут на поляне возник новый огонёк — фонарик на армированном капюшоне Мистера.

— Факин третий готов. Лучи света скрестились на фигуре дезертира.

— Третий старый был, сто годов старый, не есть наше факин объект, — произнёс Мистер необычно длинную для него фразу. — Я на месте кончать. Не волочить на сюда.

— Что он говорит? — спросил Серж. Животное тут же принялся переводить:

— Он говорит, догнал третьего сталкера, ну, который от нас утёк. Оказалось, старик, совсем не тот возраст, он его и грохнул на месте. Наш должен быть моложе, так что чего зря…

— Ага.

— Мистер, ты чего так долго? — не унимался Животное. — Мы тут без тебя…

— Закрой факин пасть, — буркнул Мистер. — Я факин карман на старик проверь и хабар брать. Патроны есть. Запасливый старый.

Тут пленник, о котором все ненадолго забыли, решил, что у него есть шанс. Толик разглядел, как в луче света возникла нога в грязном сапоге, врезала в скулу Животному, который как раз приподнялся, чтобы ругаться с Мистером. Саня взвыл и пропал в темноте, луч его фонаря метнулся вверх, по дороге прочертив яркую дугу. Бузяк ударил стоявшего над ним Сержа ногой в живот, высвободил руку и врезал Чардашу, вскочил… На поляне всё смешалось, Мистер заорал что-то не по-русски, луч с его капюшона метнулся в сторону… В темноте грохнули три выстрела. И Серж спокойно сказал:

— Фонарь разбил, что ли, козёл. Не вижу, куда упал фонарик… Эй, дайте свет, кто тут…

— Идём, — шепнул Будда, увлекая Толика на поляну, а то увидят на ПДА, что мы рядом стоим… Идём, теперь можно.

Парни вышли на поляну. Мистер встал над Бузяком и глянул вниз. Потом поднял голову, луч его фонарика высветил Сержа с пистолетом в руке. На животе, на пижонском светлом плащике отчётливо отпечаталась грязная подошва, и это зрелище Толику очень понравилось. Больше ему не нравилось ничего: Бузяка Серж застрелил.

— Факин стрелял, — констатировал Мистер. — Труп наше иметь. Нет инфа, онли факин труп.

Снова набежали тучи, закрыли луну, стало темнее. У ног Сержа из мрака появилась рука с фонариком — это услужливый Саня подобрал имущество, которое выронил пижон.

— Что же теперь делать? Как дальше? — спросил невидимый в темноте Чардаш.

— Здесь долго нельзя, — вставил Животное, — долговский пост совсем рядом, они стрельбу слышали. Уходить, уходить скорей надо.

Серж задумчиво щёлкнул выключателем фонаря, свет мигнул и снова зажёгся.

— Обыщите всех, соберите хабар, — велел он. — Ты Бузяка осмотри. Я думаю, он не врал, но кто знает? Потом уйдём. К завтрашнему утру у меня будет информация о перемещениях Мони, и кстати, третий из фигурантов тоже засветился. Слепого видели, он точно в этих краях.

Животное, не брезгуя, стал выворачивать карманы мёртвого бригадира, и Будда, толкнув локтем Толика, прошептал:

— А я тебе что говорил? Про иллюзии, а? Вон Торец спалился потому что очень на большую землю хотел попасть.

— Да понял я…

Толик в самом деле понял. Гена очень хотел вырваться из Зоны, эта надежда затуманила мозг, потому попёр бригадир под пули, хотя был опытным, тёртым бойцом. И сам Толик тоже мог так загнуться — когда б не Будда. Если в самом деле он, Толик, оказался удачливым, так это в том, что встретил толстяка.

* * *

Тварь поспешно запустила тонкие отростки в тело чернобыльской собаки. Зона деления клеток активизировалась, и Тварь стала быстро наращивать нервную ткань. Но быстрота этого процесса — понятие условное, на самом деле результат проявлялся постепенно, потому что масштабы были микроскопическими, а работа предстояла громадная. Чернобылец весил раза в три больше, чем молодой слепой пёс. Теперь нужно было пронизать новое тело чувствительными отростками, взять под контроль, исследовать, овладеть. И Тварь справилась, она подключилась к мозгу побеждённого мутанта и реанимировала его без потерь. Результат ошеломил её — она ощутила мир неизмеримо отчётливее, чем позволяли органы чувств прежних жертв. Зрение чернобыльского пса оказалось куда острее крысиного, но важнее было другое: мозг мутанта сделал доступным для Твари ментальное пространство, не менее объёмное и насыщенное, чем физический мир. Тварь ощутила себя огромным объёмом, она словно выросла в длину, в ширину, в высоту, она вбирала, пропускала через собственное сознание кусты и деревья на расстоянии в десятки метров вокруг. Тварь чувствовала сознания крошечных зверей, населяющих лес. Она чувствовала их так, будто они сделались частью её самой! Управлять ими, как слепыми псами, Тварь не могла — слишком велики были различия. В сущности, чернобылец являлся не слишком изощрённым телепатом и действовал больше инстинктивно, чем осмысленно, его интеллектуальные способности не превосходили крысиные. Поэтому полноценное ментальное общение у этого мутанта могло образоваться лишь с родственным собачьим разумом.

Но теперь Тварь воспринимала чужие сознания, она ощущала, слышала, видела не только своими органами чувств, но и чужими носами, ушами, глазами. Она смотрела на себя глазами белки, которую разбудили звуки грызни, она слышала себя настороженными ушами мыши, пробирающейся по лесной подстилке. Эти данные поступали к Твари, существенно теряя остроту, ибо контакт всё же оставался неполноценным — однако это было потрясающе. Мир новых ощущений оглушил Тварь, но не надолго, она сумела побороть удивление и продолжила работу. Ей предстояла трудная, очень трудная работа — перестроить большое сильное тело чернобыльского пса и овладеть всеми его умениями. Это нужно для достижения цели. Тварь существенно продвинулась в исполнении программы, но ощущала смутную уверенность — до окончания далеко. Чернобыльский пёс — вовсе не вершина, не замыкающее звено пищевой цепочки.

Глава 14

Слепой с Камышом просидели допоздна, так что поспать удалось меньше шести часов. Распорядок в долговских подразделениях строгий, подъём — по расписанию. Слепого никто не тревожил, но шум «долговцы» подняли с рассветом такой, что спать всё равно стало невозможно. Камыш гремел оружием, щёлкал ремнями снаряжения, за тонкой стеной кунга перекликались бойцы… Жизнь в Зоне приучает спать чутко, малейший шум — и всё, не уснёшь.

Слепой проклял в душе гостеприимство командира блокпоста и дал себе слово, что отоспится при первой же возможности. Ушёл в Зону, чтобы отлёживаться, — и на тебе! Никакого покоя плюс головная боль. Когда гость выглянул из кунга, Камыш уже расхаживал снаружи и раздавал распоряжения.

— А,Слепой! Ну как, голова не болит?

— Чему там болеть, там же кость, как сказал сталкер Петров… Хотя вообще-то есть немного, — признался сталкер.

— «Пёрышки» к вискам приложить хорошо после этого дела, ухмыльнулся один из «долговцев». — Я сам пробовал, помогает.

— А я слышал. что нужно прилечь на спину, а «пёрышки» на грудь положить, — подхватил другой.

— Или бабу, — первый «долговец» ухмыльнулся ещё шире, — чтобы кровь от головы отливала, тогда всё как рукой снимет.

— Разговорчики в строю! — с деланной строгостью прикрикнул Камыш. — Шли бы вы с вашими советами…

— А чего?

— А того, что сейчас прикажу тебе «пёрышки» разыскать, а тебе, Чугун, бабу предоставить. А то советовать все мастера.

— «Пёрышко» у меня есть, — сказал «долговец» по кличке Чугун. — Держи, командир.

Камыш подержал артефакт у виска, буркнул что-то одобрительное и передал лечебное средство Слепому. Тот тоже попробовал — в самом деле стало лучше. Головная боль не унялась, но словно сделалась не такой заметной, отступила в глубину.

— Надо запатентовать, — заметил он. — Это же можно озолотиться на похмельных! Национальный бизнес!

— «Предмет запрещён к выносу из Зоны», — деревянным голосом процитировал Камыш, — так что лечись здесь, а я начальству сообщение пока набью. Ночью стрельба была, помнишь? Я доложу, потом пойду проверять.

— Вот как у вас строго… — протянул Слепой. — Где-то постреляли, а тебе идти проверять.

— Ствола четыре или даже пять. Это серьёзно.

— Угу. Вот я и говорю: серьёзно у вас всё.

Камыш склонился над ПДА. Слепой подождал немного, потом вернул «долговцу» «пёрышко» и ушёл в кунг за рюкзаком. Наскоро распрощался с Камышовым и покинул блокпост. «Долговцы» тоже готовились к рейду — проверить, что за стрельбу слышали ночью, — так что расстались без особых церемоний.

Слепой зашагал к «Сундуку» по короткой дороге, через владения «Долга». Дела были окончены, теперь и правда можно отдохнуть, отоспаться. Побездельничать в ожидании позволения возвратиться за Периметр. Солнышко пригревало, дорога была пустынна, и с каждым шагом настроение становилось всё лучше. Слепой с удовольствием задумался о том, как вернётся, как встретится с невестой, как она будет притворно сердиться на него, как он станет — так же притворно — оправдываться, рассказывать про сталкера Петрова, который зарекался ходить по Зоне и решил завязать, но его не выпустили наружу, за Периметр, миротворцы, как Ларик наконец смилостивится и скажет, что прощает в последний раз, потому что он, Слепой, такой дурак, что на него толком сердиться невозможно… А он, Слепой, на это ответит, что последних разов не бывает, последняя только у сталкера Петрова рубаха — потому что он её никогда не меняет… и Ларик будет смеяться. Потом сталкер поймал себя на том, что от таких мыслей глупо улыбается, и это тоже было так здорово, что его улыбка сделалась ещё шире…