Тилод вернулся в дом и распаковал суму с провизией.
«Не послать ли в харчевню за горячим?» – подумал он и вспомнил, что посылать некого. Ладно! Обойдемся тем, что есть! А пообедать можно и у Шинона: его повар-гурамец – настоящий мастер!
Тилод вынул из шкафа серебряную посуду и выложил остатки дорожной еды. Насыпав на поддон жаровни лопатку древесного угля, он плеснул немного масла, чтобы сразу разгорелось. Подогрев вылитое из фляги вино, Тилод добавил в него три ложки белого меда и щепотку пряностей.
Циновка за его спиной скрипнула. Тилод обернулся. Эйрис, мягко ступая босыми ногами по голубому паутинному шелку, шла к нему. Пушистое белое полотенце она набросила на плечи, а поверх него рассыпались потемневшие от воды пряди длинных волос. Такая же стройная и грациозная, как в тот день, когда Тилод впервые увидел ее в Лабиринте Города на Берегу, она лишь стала более женственной, мягкой. Стальные мускулы уже не просвечивали сквозь тонкую кожу, а переливались под ней при каждом движении, как морские волны. Бедра стали немного шире, но грудь осталась такой же маленькой. Совершенно исчезла порывистость, резкость жестов, свойственная ей два десятка лет назад, но зодчий знал, что при необходимости она может двигаться еще быстрее, чем прежде.
Сейчас она шла к Тилоду, улыбалась ему, протягивая тонкие руки, и зодчий физически ощущал исходящую от нее силу, уверенность в собственной мощи, почти всемогуществе, сходную с тем чувством, что испытывал он сам после того, как обретенное двадцать лет назад искусство полностью вернулось к нему.
Положив руки на плечи Тилода, Эйрис заглянула снизу в его зеленые глаза:
– Иди, смой с себя запах моря,– сказала она.– Я оставила в бассейне с в о ю воду!
Тилод наклонился к ней, вставшей на пальчики ног, и поцеловал в уголок рта:
– Иду! – сказал он.– Начинай есть, не жди меня!
– Нет уж! Я подожду! – Эйрис бросила полотенце на одно из широких кресел и уселась в него, подобрав под себя ноги.– Вечером я уберу здесь! – пообещала она.– Даже в наших пещерах меньше пыли, чем на твоих шелках!
– Оставь! – крикнул сверху уже поднявшийся по лестнице зодчий.– За маленький серебряный грош я найму женщину, которая вполне справится с этим!
– Я хочу сама убирать свой дом! – крикнула Эйрис, но Тилод ее уже не слышал.
Зодчий снял с окон кисеи, и теперь маленькие медовницы уже порхали в комнате. Стремительно выбросив руку вперед, Эйрис поймала одну, зелено-алую малышку, издавшую возмущенный писк. Женщина погладила ее по блестящей спинке и подбросила вверх. Крылатая ящерка часто-часто затрепыхала полупрозрачными крылышками и опустилась на голубую розетку комнатного цветка. Воздух в комнате нагрелся от тлеющих в жаровне углей. И все же Эйрис, привыкшей к южному зною, Фаранг в конце третьего месяца зимы, казался холодным. Впрочем, к холоду она относилась так же равнодушно, как и к жаре.
Тилоду же после купания захотелось надеть что-нибудь теплое, и он накинул на себя длинный халат из тончайшего тайского розового мохера, за который когда-то заплатил целый золотой «дракон». Сам халат весил немногим больше уплаченной за него монеты.
Золотистое солнце, столь приятное в этот сезон, заглянуло в высокое окно, заблистав на полированных стенных панелях и синем шелке, устилающем половые циновки.
– Эйрис! – позвал он.– Как там наше вино? Еще не остыло?
– Пора идти! – сказал Тилод, делая последний глоток.– Хотел бы я знать, куда делся Санти!
– Жив! – сказала Эйрис.– Это-то я чувствую! А не могли ли его выслать вместе с тобой?
– Дети не отвечают за вину отцов! – возразил зодчий.– Да я и своей-то вины не знаю! Нет, милая, выслать его не могли! И в лагере его не было, а дом, как видишь,– не продан. А по закону, если у исчезнувшего нет наследника, имущество его распродают не позже, чем через два-три месяца! Нет, он, скорее всего,– в городе! Якшается с простонародьем!
– Тебе это неприятно?
– Да нет! Я ведь и сам – не из благородных. Но предпочел бы, чтобы мой сын лучше следил за домом и меньше возился с девками на фарангских пляжах!
Эйрис пожала плечами и отправилась наверх, где осталась ее сумка: переодеться.
Тилод сбросил халат, отодвинул стенную панель, вынул шелковую рубаху с короткими рукавами, шитую по вороту серебром, и «зимние» штаны, просторные, доходящие до середины икр. Открыв вторую панель, зодчий достал кольчугу, дорогую, двухслойную, собранную из крохотных колец. Тилод, колеблясь, подержал ее в руке, а потом положил обратно.
Сверху спустилась Эйрис. Одета она была по-прежнему в конгайскую юбку с косым краем и блузу, оставлявшую открытым правое плечо. Длинные волосы собраны на голове в подобие башни, под черной шелковой сеткой, скрепленной серебряными булавками в три четверти локтя длиной. Прическа эта прибавляла Эйрис роста и придавала величественный вид. Но Тилод оценил и то, что под черной сеткой светлый цвет волос не бросался в глаза, а острые длинные булавки были неплохим оружием в умелых руках. Не единственным оружием Эйрис. Золоченые вырезанные из толстой кожи леопарды, с внешней стороны украшающие сандалии женщины, поднимались почти до колен, а их головы с прижатыми ушами были круглыми рукоятями кинжалов. И не знай Тилод об этом заранее, он никогда не догадался бы.
– Потрясающе! – признал Тилод.– Я боюсь вести тебя в город!
– Я плохо выгляжу?
– Тебя похитят! Наверняка! Я бы ни за что не устоял! Хотя,– он показал взглядом на сандалии,– обнимать кугурра, пожалуй, безопасней, чем тебя!
– Разве? – прошептала женщина, обвивая руками талию зодчего.
– Если ты хочешь, чтобы мы вышли сейчас, а не через два часа,– отпусти меня! – быстро произнес Тилод.– Или ты…
– Нет, пойдем! – возразила Эйрис.– Мы так долго ждали друг друга, что можем подождать еще немного! И не бойся, меня не похитят, раз ты со мной, ты, победивший хорахша!
– Кстати, о хорахшах! – сказал Тилод, когда они оказались на улице.– Натро сказал, что вы взялись приручать эту тварь?
– Хорахша? – Эйрис расхохоталась.– Хорахш слишком глуп, чтобы его приручать! Натро говорил о сиргибрах!
– И того не легче! – Тилод вспомнил хищного ящера, о котором говорила Эйрис. Уступая хорахшу в размерах (длиной сиргибр не превосходил двадцати локтей, а ростом – тринадцати) он, фактически, был куда более страшным противником: такой же быстрый, с длинными и ловкими передними лапами, с коротким острым рогом на конце морды, круглоголовый и хитрый. Его шкура была так же упруга, как у хорахша, а клыки, хотя и меньшие по размеру, могли мигом перекусить человека пополам. Вдобавок эти ящеры имели скверную привычку охотиться стаей. Правда, Черных Охотников они обычно не трогали. Днем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});