Что произошло?
Ах да… Я попал в аварию.
Все мои руки утыканы катетерами и капельницами. Вокруг слышно мерное потрескивание и писк приборов. Но мне хочется вскочить и найти хоть кого-то живого. Меня не волнует, что со мной, я должен спросить их о Мышкиной. Почему-то именно это мне кажется очень важным в данный момент. Я буквально чувствую, что упустил что-то важное.
К счастью, меня привезли в довольно хорошо оборудованную больницу, и я быстро нахожу кнопку вызова медсестры. Нажимаю на нее долго и упорно, пока на пороге не показывается молоденькая девушка.
– Здравствуйте! Вы пришли в себя? Это замечательно! – Она подходит и по-деловому поправляет катетер на моей вене.
– Что со мной произошло? – хриплю.
– Вы попали в аварию, – отвечает она. – Хотите чего-нибудь?
– Да, я хочу знать, что со мной? По мне словно катком проехали! Как долго я здесь? Когда мне можно будет отсюда уйти?
– На эти вопросы вам лучше ответит врач, – улыбается медсестра, а я начинаю звереть:
– Так зачем тогда спрашивать, что мне нужно?
– Не кричите! Вы пережили клиническую смерть и кому, вам нельзя волноваться! Вы пробыли здесь две недели. Я спросила, чтобы узнать, хотите ли вы воды и удобно ли вам лежать. Все остальное вопросы не в моей компетенции.
– Воды! – рявкаю, а потом до меня доходит. Как клиническая смерть? Я что, умирал?
– Сию секунду! – отзывается она, но я ее останавливаю:
– Я был мертв?
– Какое-то время… – мнется девушка, уже, по-видимому, жалея, что сболтнула лишнего.
– Ладно! Принесите мне воды и вызовите врача!
– Хорошо! – облегченно выдыхает она и скрывается за дверью.
Чувствую, как мысли, словно острые осколки стекла, режут мои мозги, не давая им думать. Черт возьми, я умер, но меня вернули! Как так? Один момент, а человека может не стать. Почему-то в эту секунду я понимаю, что ничего в жизни не важно: ни работа, ни отношения, которые ни к чему не приводят, – ничего, кроме счастья. Ведь жизнь так быстротечна. Сегодня есть, а завтра тебя сбивает камаз…
Мои размышления прерывает медсестра, она приносит воду и говорит, что доктор придет через час. Я делаю пару глотков и терпеливо жду, пока явится тот, кто даст мне ответы на все вопросы. Попутно жалею, что не попросил телефон. Вот черт, я же мог позвонить Мышкиной или на работу… Хотя, скорее всего, она уже узнала, что со мной произошло. А Марго? Ведь она беременна, а вдруг у нее что-то случилось от такой новости?
С каждой минутой я накручиваю себя все больше, но наконец-то приходит врач.
Высокий мужчина лет сорока, в прямом халате и голубой накрахмаленной рубашке, широко улыбается при виде меня, словно мы старые знакомые, и садится на стул около моей кровати.
– Ну здравствуйте, Дмитрий! Признаться, мы уже не надеялись, что вы когда-нибудь придете в себя. Меня зовут Сергей Витальевич, я ваш лечащий врач.
***
– Что со мной произошло? – выдаю я, не тратя время на приветствия.
– Вы попали в аварию, и по дороге в больницу ваше сердце остановилось. Нам пришлось запускать вам сердце и вколоть огромную дозу гормонов. Хотя и это не давало стопроцентной гарантии, что вы выживете. Но организм молодой, крепкий, выдержал – и слава богу.
– Я слышу во всем этом какое-то большое но! – выдаю с подозрением, разглядывая счастливую улыбку доктора, которая после моих слов тут же сходит на нет.
– Вы правы. Такая доза гормонов помогла вам выжить, но есть огромный риск, что вы больше не сможете иметь детей.
– В смысле? Как? – хмурюсь.
– Дмитрий, вы не переживайте. Шанс небольшой, но все же есть. Вам нужно будет пройти обследование, сдать спермограмму, и тогда можно будет делать выводы. Я лишь предположил о возможных рисках, – серьезно отвечает доктор, но я перебиваю:
– Сколько процентов? Ну, того, что я бесплоден?
– Это все зависит от анализов…
– Сколько?!
Сергей Витальевич хмурится, но все же отвечает:
– Девяносто девять процентов того, что вы теперь не сможете завести ребенка.
– Ясно, – коротко отвечаю я и отворачиваю голову к окну.
– Вы не волнуйтесь, сейчас есть множество способов…
– Можно мне позвонить? – снова бесцеремонно перебиваю мужчину, и он кивает.
– Да, конечно!
Мне приносят телефон, и я набираю Мышкину. Не знаю, что я хочу ей сказать, но понимаю одно: именно ее мне хочется увидеть прямо сейчас. А бесплодие… Ну я же еще имею один процент, так ведь?
Помощница отвечает буквально сразу и, судя по голосу, очень переживает. Она соглашается приехать завтра, и я со спокойной душой отдаю трубку медсестре.
– Я хочу сдать тот самый анализ прямо сейчас! – заявляю я медсестре, и она даже открывает рот от удивления.
– Так, ну… Вам же еще нельзя вставать…
– Я заплачу, сколько скажете, но чтобы уже сегодня вечером у меня на руках был результат. От этого зависит практически все, понятно?
– Да, конечно! – кивает та и уносится из палаты, а я устало откидываюсь на подушки. Я не знаю сам, как сдам тот самый анализ и вообще соберу нужный для него материал, но я должен сделать это до того, как приедет Мышкина. После того как меня буквально вырвали из лап смерти, я больше не хочу тратить ни минуты своей жизни на тех, кого я не люблю.
Если результат будет хорошим и прогноз окажется ложным, я тут же признаюсь Александре, что мне никто не нужен, кроме нее. Жизнь слишком коротка, чтобы прожигать ее на нелюбимых. Марго, конечно, будет в истерике, но я обеспечу нашего ребенка вниманием и любовью, он не будет ни в чем нуждаться, но с Марго наши отношения закончатся. А если нет…
Вечером у меня берут-таки анализ, и я не могу уснуть всю ночь, ожидая результата. Наутро ко мне приходит врач, и по его грустному лицу я понимаю, что нам никогда не быть вместе с Мышкиной.
– Анализ плохой, Дмитрий. Вы больше не сможете иметь детей!
Эти слова сваливаются на меня бетонной плитой. Значит, это все. Марго и наш ребенок – это мой единственный шанс иметь семью и работу. Ведь Влад говорил, что для выхода на рынок США мне необходимо жениться. А если я сделаю это с Александрой, Марго ни за что не даст мне видеться с моим ребенком.
На меня нападает какая-то апатия. Я жду Мышкину, а сам уже не знаю, что ей сказать. Она же хотела поговорить до аварии. Вдруг у нее что-то важное? Но что бы она ни сказала, я знаю, что выхода у меня нет. Я должен жениться на Марго, а с Александрой расставить все точки над «И».
Когда солнце встает довольно высоко, в дверь стучат, и в палату тут же входит Александра.
У меня даже дух перехватывает от того, какая она красивая. Словно и не она вовсе. Да, глаза заплаканные и вид, будто она не ела, не пила и не спала месяц, но кожа будто светится, а в глазах живой огонь.
– Привет… – скромно выдыхает она, и я неловко отвечаю:
– Привет.
Девушка проходит дальше и садится на стул, где сидел доктор.
Мы долго молчим, разглядывая друг друга, словно впервые, и наконец я разрываю это томительное молчание:
– Извини, я так и не приехал тогда…
– Дмитрий Николаевич, за что вы извиняетесь? Боже, как хорошо, что вы живы. Мы все себе места не находили, пока вы лежали в коме, – выдыхает Мышка, а я грустно улыбаюсь.
– И ты?
– И я… – кивает девушка и спохватывается: – Вы, наверное, переживаете насчет работы? Все хорошо, вас все очень ждут. Дела идут как положено…
– Нет, я не для этого тебя позвал.
– А для чего? – округляет глаза Мышкина, и я закрываю свои, не в силах вымолвить то, что должен.