Читать интересную книгу Мужчина в полный рост (A Man in Full) - Вулф Том

— У-у-у… о-о-о… — уже в полную силу загудели парни. Забота Тома о женщинах из «Болка Рэндеринг» показалась им нелепостью, достойной всяческого осмеяния.

Том неодобрительно покачал головой:

— Ладно, смейтесь-смейтесь… Но если не прекратите устраивать оргии, кое-кому придется испытать что-нить вроде «инцеста» на своей шкуре. Поняли? — И, предупреждая очередной взрыв гиканья и улюлюканья, Том поспешно продолжил: — Так, а теперь хорошая новость. Мы выходим на неплохие обороты, да и месяц кончается — похоже, ночка выдастся легкой. Так что, ребята, как только разделаетесь с нарядами — все свободны. — Том всегда обращался к погрузчикам «ребята», когда взывал к их сознательности.

Снова вопли, только на этот раз полные ликования. Легкие ночи погрузчики любили. Под конец месяца многие заведения с собственными кухнями, рассчитывавшие бюджет на месяц, — гостиницы, кафе-закусочные, дома престарелых, больницы, тюрьмы — урезали заказы. Все это вело к общему спаду в бизнесе, однако выпадали и такие вот «легкие» ночи, когда погрузчики могли работать семь, шесть, а то и пять часов, в зависимости от наряда, а плату получали как положено — за все восемь.

Парни столпились вокруг стола бригадира, разбирая распечатки нарядов, стопкой лежавшие в сетчатой корзине. Огромная, наводящая тоску морозильная камера заполнилась шарканьем резиновых подошв по бетону, визгом электрокаров, мощными ударами сотрясаемых током карданных валов, громыханием колес.

Конрад прикрепил свою распечатку зажимом на планшет перед рукоятками. И только потом посмотрел, что в ней. «Санта-Рита». В носу защипало, и Конрад потер его тыльной стороной руки в перчатке. «Санта-Рита», находившаяся неподалеку от городка Плезантон, была тюрьмой округа Аламида, одной из восьми тюрем, в которые поставлялись продукты со склада. Заказы из «Санта-Риты» приходили регулярно — тюрьме требовалось много дешевого мяса. Конрад пробежал взглядом распечатку: двенадцать коробок говяжьей голени, ряд К, ячейка 12… Каждая коробка — восемьдесят фунтов. При загрузке паллета следовало начинать с самых тяжелых коробок, а наверх класть те, что полегче. Вот, значит, как начинается смена — предстоит тягать полтонны мороженых говяжьих голеней.

Конрад встал на подножку электрокара и надавил на педаль управления рычагами — машина с воем ожила. Конрад поехал вдоль ряда; впереди на лезвиях лежал пустой паллет. Парни вокруг уже старались вовсю, окрыленные предстоящей «легкой» ночью. По всей морозильной камере визжали моторы, скрипели резиновые ботинки, раздавались крики, вопли, проклятия, шлепки тяжелых коробок с замороженными продуктами… Погрузчики забирались в промерзшие ячейки стоек, шарили там, неуклюже заползали внутрь, а потом, покачиваясь, пятились назад, вытаскивая коробки — жирных серых обледенелых долгоносиков, с невероятным усердием копошащихся в ячейках стоек. И он — один из них.

Его пункт назначения — ряд К, ячейка 12 — находился в самой глубине сумрачной морозилки. Конрад заглянул на самый нижний уровень и разочарованно выдохнул, выпустив длинную струю пара. Уровень оказался пуст. Конрад заглянул на уровень выше — тот оказался заполненным на четверть, коробки лежали в конце двух деревянных поддонов, служивших полом ячейки. Конраду было не привыкать — он вскочил на кожух мотора электрокара, подтянулся и на корточках забрался внутрь, в ячейку, высота которой была всего четыре фута. Вперевалку, по-утиному, он пробрался в самый конец, к коробкам; доски поддона вяло, как будто нехотя, прогибались под ним. Опустившись на колени, Конрад обхватил рукой самую дальнюю коробку, уперся грудью в обледенелые глыбы и потащил на себя. Коробка не поддавалась, казалось, она крепко смерзлась с соседними коробками. Конрад попробовал сдвинуть ее рывками… он пыхтел… изо рта вырвались клубы пара… В ячейке темно… вокруг все замерзло… прямо ледяная скала. Конрад расшатывал коробку. Нагрузка на пальцы, ладони, руки, плечи была невероятная. Начали слезиться глаза, защипало веки.

Наконец, выдохнув облако густого, горячего пара, Конрад отодрал коробку и потащил ее на себя. Встав с колен на корточки, Конрад низко присел и попытался схватить восемьдесят фунтов тяжеленного смерзшегося мяса, не напрягая спину. Высота ячейки не позволяла выпрямиться — приходилось подтаскивать коробку к себе и нести на корточках к краю ячейки. Восемьдесят фунтов мерзлого мяса составляли больше половины собственного веса Конрада, и он едва выдерживал неимоверное напряжение. Несмотря на холод, щеки и лоб у него так и горели. У края ячейки Конрад опустил коробку и, крепко придерживая, наклонил. Мгновение он стоял, пошатываясь под тяжестью. Потом присел и опустил коробку на паллет. Когда же выпрямился, в поясницу ударила резкая боль. Он глянул себе под ноги…

Слезящимися глазами Конрад разглядел у себя под носом чуть заметные искорки — на усах поблескивали маленькие кристаллики льда. По лицу тек пот, из носа тоже текло, вот усы и начали обледеневать. Конрад снял перчатку и провел рукой по волосам. В волосах и бровях были маленькие сосульки, а на кончике носа рос настоящий сталактит. Конрад посмотрел на руку и сжал ее в кулак. Потом разжал, растопырив пальцы — они казались непомерно широкими. От постоянных рывков, от поднятия тяжестей пальцы раздались. Рука выглядела внушительно и в то же время нелепо — как будто принадлежала не ему, а человеку намного крупнее.

Конрад какое-то время стоял не двигаясь. Шум в морозильной камере перерос в хорошо знакомое веселое гудение. Со всех сторон доносились звуки работающих электрокаров… грохот падающих на паллеты коробок… крики… вопли…

— Гони, не спи! — ясно слышался высокий, в нос выкрик Кенни через несколько рядов.

— Гони, не спи! — хором откликались другие парни в бейсболках с такой же надписью, как у Кенни.

В ячейке неподалеку показался обледенелый долгоносик в бронированном шлеме… Херби Неудачник… Он прижимал к животу огромную коробку, изо рта у него ритмично вырывались струйки пара. Конрад не слышал Херби, но прекрасно знал, что тот бормочет вполголоса, — парень, возясь с мерзлыми коробками, всегда твердил одно и то же: «Мать твою… мать твою… мать твою…» Вдоль ряда лихо мчался на электрокаре невысокий, но жилистый «гонщик» Энерджайзер; бейсболка все с той же надписью на козырьке съехала ему на глаза, а капюшон тренировочной куртки торчал на макушке бугорком, делая парня похожим на эльфа. Несмотря на небольшой рост, тот отличался удивительной силой. На паллете его электрокара высилась гора коробок.

— Гони, не спи! — выкрикнул откуда-то Кенни, на этот раз фальцетом.

Энерджайзер, опершись о кожух электрокара, откинул голову и таким же фальцетом, только с переливами, пропел:

— Гони, не спи!

И со свистом пронесся мимо.

Вдруг из колонок зазвучал густой бас Тома:

— Уборка! Уборка! Бэшка четыре! Бэшка четыре! Живей!

Значит, где-то что-то пролилось. Бэшка четыре — это ряд Б, ячейка 4. Наверняка электрокар на повороте занесло, и соскользнула коробка. Или кто из погрузчиков уронил что-нибудь с верхней ячейки. А может, и целый электрокар — с погрузчиком, паллетом и прочим — перевернулся, и все рассыпалось по полу. Под словом «уборка» подразумевались двое уборщиков, филиппинцы Ферди и Бёрди. Оба не отличались физической силой, и потому их задачей было убирать с бетонного пола разлитое или рассыпанное. Сегодня они без дела не останутся. Так бывает каждую «легкую» ночь: погрузчики носятся в мерзлом светящемся тумане, не разбирая дороги, — во имя бога морозильной камеры самоубийц, Тестостерона.

Конрад прислушался к сумасшедшим воплям напарников и вдруг поймал себя на том, что и сам становится безвольным, впуская в себя «Нет!». То, что он здесь делает, не имеет ничего общего с электрокарами и ячейками, замороженными продуктами или «гонками на выживание» — он старается ради своей молодой семьи, ради лучшей жизни. Конрад глубоко вздохнул, выпустив длинную струю пара, запрыгнул на кожух электрокара и забрался в верхнюю ячейку. Долгоносик, говорящий себе «Да!», опять вгрызся в скалу из одиннадцати коробок говяжьей голени. А вечер только начинался.

К тому времени как Конрад загрузил на паллет все двенадцать коробок, лицо у него горело, а усы до того заледенели, что ощутимо тянули вниз. Он еще раз быстро проглядел распечатку: двадцать четыре коробки пирожков с мясом… надо же, не заметил… ряд Д, ячейка 21… пятьдесят фунтов каждая. Ну да чего уж теперь… Конрад тронул электрокар и повез двенадцать коробок говяжьей голени.

Впереди по ряду плавно шел электрокар Кенни. Глаза парня поблескивали сумасшедшим огоньком, затемненные козырьком бейсболки и капюшоном тренировочной куртки. Паллет у него был загружен больше чем наполовину. Как только Кенни заметил Конрада, ехавшего навстречу, он расплылся в широченной улыбке и завопил: