— Вы должны были сказать префекту! Минус пять баллов Гриффиндору! Дальше!!!
Гарри мрачнеет от потери баллов. Это несправедливо, ведь они хотели помочь! Но МакГонагалл смотрит сердито, и Гарри продолжает рассказ. На описании ранения Гермионы профессор недоверчиво качает головой, но молчит.
— И мы повели Гермиону в медпункт, а тут появились вы, профессор, и остальные… профессора, — заканчивает свою историю Гарри.
МакГонагалл по-прежнему недоверчиво качает головой и осуждающе смотрит на мальчишек. Гарри с ужасом понимает, что и сам бы не поверил в историю о том, как маленькая девочка билась на равных с огромным троллем, а потом со сломанной рукой и ребрами еще и продолжала командовать, ходить и разговаривать! От мысли, что ему не поверили, внутри все замирает. Это конец, его исключат! Ноги вновь становятся ватными.
— Вполне в духе мисс Грейнджер, — вздыхает МакГонагалл, — приходить на помощь однокурсникам, не думая о себе.
И Гарри внезапно осознает: ведь слова профессора чистая правда. Помощь Невиллу, помощь Гарри, и в каждом из эпизодов Гермионе доставалось. За помощь другим ее наказывали, а она равнодушно принимала взыскания, не жалуясь и не напоминая о своих заслугах. Невилл хотя бы говорил ей «спасибо», а сам Гарри? Стыд и отвращение к самому себе поднимаются из глубины живота, и Гарри ощущает тошноту. Смотрит на Рона и видит, что друг тоже все понял. Рону еще хуже, он же постоянно орал, что Гермиона чокнутая. «Надо будет их помирить, — решает Гарри, — когда Гермиону вылечат».
— Немногие первокурсники смогли бы одолеть взрослого горного тролля. Пять очков Гриффиндору на каждого. Я сообщу об этом директору Дамблдору. Когда мисс Грейнджер вылечат, мы еще вернемся к этому разговору. Можете идти!
Гарри и Рон единым махом одолевают два этажа вверх, до входа в башню Гриффиндора. В гостиной шумно и тесно, все что-то жуют и толкаются. Гарри испытывает укол ненависти к гриффиндорцам за то, что они здесь беззаботно веселились, пока там, на первом этаже, шло сражение. Смотрит на Рона — тот протягивает Гарри палочку Гермионы.
— Держи, — шепчет лучший друг, — отдашь ей.
— Сам отдашь!
Рон отводит глаза. Ему стыдно? Так и Гарри тоже стыдно! Но теперь он не будет прятаться в углу, а подойдет и при всех поблагодарит Гермиону! И пусть говорят кто что хочет!
— Вместе отдадим, — говорит Гарри, и Рон благодарно кивает.
Глава 18
Стою на асфальте, в лыжи обутый… Нет, это из другой оперы. Сижу на трибуне в панамке надутой, хе-хе. Девятое ноября, суббота, матч по квиддичу между грифами и змеями. Вчера мадам Помфри официально выписала мою покалеченную тушку — с напутствием в стиле, мол, иди и не возвращайся. Смело могла бы выписать еще в понедельник, ха, кости срослись и зажили, подумаешь, пара шрамов осталась. Но нет же, мариновали до пятницы, бедной девочке надо восстанавливаться, бла-бла-бла. Приходил Дамблдор, вручил книгу о троллях и многозначительно подмигнул. Записку с указанием местоположения книг заучил наизусть и только собрался сжевать, как бумага вспыхнула.
У-у-у, шайтан-магия, остался без бровей и части волос.
Зато под это дело уговорил мадам Помфри на применение заклинания Стрижки. И теперь у меня отличная короткая стрижка ежиком. Не мешает, волосы не лезут в глаза, вот только голова малость мерзнет. Говорят, сразу после Хэллоуина стукнули холода, и даже озеро замерзло. Иней вокруг по утрам, сквозняки в коридорах, детишки мерзнут. Теплые мантии не слишком то и спасают, а шапочки, варежки и теплые зимние ботинки не все догадались привезти. Я-то ничего, закаливание, физкультурка, опыт прошлой жизни — местные морозы ужасными не кажутся.
Ладно, что-то я отвлекся. Выписка произошла без ажиотажа, церемоний, ковровых дорожек и прочих оркестров. Только Гарри и Рон встретили на выходе, отдали палочку и синхронно сказали: «Спасибо!» После чего похвастались, мол, завтра первый матч по квиддичу у Гарри, и я должен обязательно-обязательно-обязательно сходить и посмотреть! Поблагодарил в ответ, спрятал палочку и заверил, что непременно буду. Остаток вчерашнего дня пролетел быстро: сходил за книгами, перетащил и начал читать, но быстро не получилось. Директор прислал и вправду серьезные книги, без воды, с зубодробительными теориями и формулами внутри. А у меня письменный английский все еще прихрамывает. Нужен большой толковый словарь английского языка. Ставим в план на каникулы. Пришлось вчитываться в каждое предложение, осмысливать, конспектировать, в общем, раз-два-три — и день закончился, а мозги гудят.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Поэтому на матч книги с собой брать не стал. Такую серьезную литературу надо разбирать в спокойной, тихой обстановке. Да и Рон, зуб на холодец, обидится, если я вместо слежения за матчем буду читать на трибуне. Гарри с утра был какой-то зеленовато-бледный, отказывался есть и бегал глазами по сторонам. Подбадривать особо не стал, просто хлопнул по плечу и кивнул. Гарри кивнул в ответ, но нервничать не перестал. Эх, молодо-зелено, думаю, после десятка матчей и парочки сражений с Волдемордой, хе-хе, Гарри научится спокойствию. Не боятся только дураки и покойники, но вот умение действовать, невзирая на страх, приходит только с практикой.
Рон и остальные три пацана из их спальни нарисовали огромный плакат на простыне: «Поттера в президенты». И льва изобразили, такого брутального, что даже меня проняло. Невилл смущается, видя меня на трибуне, оставшиеся двое настораживаются. После бодрого крика Рона: «Привет, Гермиона!» — настороженность увеличивается вдвое. Вот они, издержки репутации, хе-хе. Больше из желания проверить свой контроль и воображение, трогаю плакат, представляя, что передо мной ЖК-экран с бегущей строкой. Ха, получилось! Надпись «Поттера в президенты» уезжает за пределы простыни и выезжает с другой стороны, а-ля светодиоды моргают по контуру полотнища, цвета меняются, все дела. А я ведь очень смутно представляю, как там с этими бегущими строками в моем мире дела обстоят. Зато столько раз их видел, что вообразить аналог труда не составило. Пацаны говорят: «О!» — и как-то расслабляются.
Вот и ладушки, не будут сверлить спину взглядами.
Магия, правда, продержалась минут десять, а потом отключилась, но всем уже было не до плаката.
Ах да, трибуны здесь высокие, мы примерно на уровне колец, в которые бросают мяч, то есть метрах в двадцати над землей. И вот фигурки в алом — львы и зеленом — змеи выходят на поле. Судит матч мадам Хуч, сейчас стоящая посреди поля с метлой в руке. Пожимать друг другу руки не стали, сели на метлы, свисток — и взлёт. С земли выпускают четыре мяча, вроде один из них надо бросать в кольца, а остальные гоняются за игроками. А, пардон, пардон, два мяча гоняются, а четвертый очень мелкий, его могут хватать только ловцы, и только тогда заканчивается матч. Нет, правила магического волейбола не читал, но Рон и остальные столько раз их орали, что даже мне кое-что запомнилось.
Хм-м-м, команде не помешала бы система условных знаков, распальцовка или махи руками. И тогда мелкий мячик можно обнаружить всемеро быстрее. И подача знака ловцу ведь не означает нарушения правил? Почитать правила, что ли? Глядя на азартно подпрыгивающих пацанов, понимаю, что ну его нахрен. Эти спортивные фанаты мне и так мозг просверлят квиддичем, буду знать все тонкости и уловки, даже не сыграв ни разу.
Голос комментатора Ли Джордана разносится над стадионом. Он друг близнецов Уизли, и это значит, что язык у него подвешен крайне хорошо. Другие рядом с Фредом и Джорджем просто не выживают. Команды носятся хаотично, туда-сюда, и скоро я понимаю, что вообще потерял нить игры. Казалось бы, со стороны объемную картинку воспринимать легче, но нет: метлы туда, метлы сюда, мячи вверх-вниз, распасовка, удары битами, крики — бр-р-р, за футболистами следить легче. Те хотя бы в двух измерениях бегают, а не летают, как истребители, над полем. В эту минуту становится понятно, что мой стаж водителя в квиддиче бесполезен. Даже в наблюдении за квиддичем бесполезен. О зохен вей, как они ухитряются летать, держать в уме картинку, да еще и забивать?!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})