Читать интересную книгу Группа захвата - Сергей Хелемендик

Учитель сжал губы. Дедушка Гриша молча следил за нашим спором, его глаза зло поблескивали, я чувствовал, что он готовится и вот-вот выступит. И, не знаю почему, предстоящее выступление дедушки Гриши вызывало во мне какой-то смутный страх. С таким чувством распечатывают письмо от близкого друга, которому накануне отправили ругательное послание.

– И тем не менее всегда, во все времена были люди, которые умели оставаться людьми и противопоставить деспотической власти свою высокую духовность! – патетически произнес учитель. – Такие люди были и есть только на Руси, это лучшие люди, ими будет гордиться человечество. И уже только ради них, ради рождения этого племени титанов духа можно оправдать все наши страшные жертвы. Вспомните Рублева, Даниила, вспомните протопопа Аввакума, Сергия Радонежского…

– Ну-ну-ну… Оставьте вы эти заклинания! Сейчас вы всех перечислите – и старца Зосиму, и Алешу Карамазова с Наташей Ростовой… Это прекраснодушие наше у меня вот где! – я показал пальцем на горло. Учитель укоризненно покачал головой. – Ну что вы так смотрите! – взбесился я. – Мы уже кухонного ножа не умеем изготовить, а вы все про Алешу Карамазова! Вас вешать потащат на веревке, а вы будете бормотать: «Высокий, духовный!» – я передразнил его интонацию. – Называете одних святых! Пусть это были достойные люди, по тем страшнее, тем неискупимее вина русской церкви! Эту вину ничем не искупить, она останется в веках как преступление, как страшный грех!

– Что вы хотите этим сказать? Поясните! – заволновался учитель.

– А то, что пушкинский юродивый знал как первую заповедь: «Нельзя молиться за царя Ирода! Богородица не велит!» А церковь не знала! Делала вид, что не знает. И отдельные герои ее ничего не в силах были изменить. Церковь молилась за всех царей, за всех иродов, за детоубийц, насильников, деспотов! Церковь, которая тысячу лет назад взяла на себя руководство этим народом, отступилась, поддалась страху. Предала этот народ его собственным темным страстям и разделила эти страсти с ним вместе. Вместо того, чтобы учить добру, примером жертвы своей звать народ не поддаваться деспоту, вести к свободе – ведь этическая суть христианства – это огромная, небывалая ранее свобода человека от страха, от ненависти… Вместо этого церковь погрязла в алчности, в угодничестве!

– Вы не смеете так говорить! – задохнулся учитель. – Церковь возглавила освободительный поход князя Дмитрия, Сергий Радонежский послал двух своих иноков, благословил их на бой – случай небывалый!

– Да-да! Не прошло и двухсот лет татарского ига, и церковь решила, что пора возглавить…

– Так нельзя! Это все было сложно, трагически сложно. Христианство не успело укорениться на Руси, как пришли татары, а с ними страшная, жесточайшая война, междуусобицы. Церковь была еще слаба!

– Что за манера у вас: «не смейте говорить!» Я говорю то, что думаю. У нас принято считать, что церковь отодвинул в сторону Петр, а я считаю, что она сама отодвинулась гораздо раньше! Еще до Ивана Грозного. Если хотите, она не обратила в свою веру какой-то главной части народа. На протяжении всей истории Руси христианами были лишь единицы. И если Петр мог творить с церковными иерархами все, что хотел, то только потому, что они не значили ничего в глазах народа. Да что там Петр, зачем нам заглядывать так далеко! Вы поезжайте в Италию или Испанию и попробуйте заявить, что Папа Римский – враг народа, Ватикан закрывается, библию читать нельзя. Попробуйте – и вы вызовете восстание во всех католических странах! – А у нас! Я недавно видел документальные кадры: в двадцать пятом году с церкви сбрасывают колокол, он раскалывается, вокруг стоит толпа и хлопает в ладоши. Над толпой лозунг: «Долой кровопийцев-попов!» Татары не смели поганить церкви, так мы сами… И это после того, как у нас все охрипли от славословий нашей религиозности. Мол, уж как мы верим, как никому не дано! Мол, мы единственные Христа не забыли. Стыд какой!

– Здесь вы правы… – тихо произнес учитель. – То есть нет, вы не правы в главном. Вы не понимаете роли таких людей, как протопоп Аввакум или Сергий Радонежский, в духовной истории России. Вы этого и не поймете, потому что не верите…

– А я вот тоже не верю! – громко заявил дедушка Гриша. – Я убежденный атеист! И в бога верить не желаю. В бога слабые люди верят, которые умирать боятся. Мы тут с Рихардом Давидовичем спорили и остались при своих взглядах. Я считаю так: вот умру я, похоронят, вырастет на могилке травка, придет коза, траву пощиплет, даст молоко, детишки молока напьются – вот я и не помер! – дедушка Гриша озорно прищурился. – Такой круговорот веществ в природе…

– И вас устраивает это превращение из человека в молоко козы? Вы считаете, это равноценный обмен? – спросил я.

– Ну… – дедушка Гриша растерялся. – Собственно говоря, все мы продолжаемся в детях. У меня есть сын, внук…

– Вы не атеист, вы верующий! – перебил я.

– То есть как?

– Вы верите в атеизм. Вы жертва того времени, когда атеизм стал насаждаться в качестве новой религии… Занятие удручающе бессмысленное, обреченное. Человек утоляет жажду водой. Но если на его глазах лить воду на землю и кричать «отрава!», то жажда утолена не будет. Человек все равно найдет какую-нибудь лужу и будет лакать из нее, как собака. И при этом твердить о своем высоком духе… Когда в один прекрасный день в России объявили атеизм, тогда и попер этот ваш дух! Бога отменили досрочно, с перевыполнением плана. Вы вдумайтесь только: церкви ломали с криками и песнями! Эти самые богоносцы, по поводу которых писал заклинания Федор Михайлович, решили: хватит бога носить, скинем его в болото! И скинули. Но осталось пустое место. А свято место пусто не бывает. Веру в Христа заменили верой в неверие. Но этого было мало—и появился кумир. Всем взял: и иноземец, и беспощаден, и по-русски говорит с трудом. Некоторые до сих пор стонут, какой был гениальный! А я скажу так: он был заурядным уголовником, убийцей. Он просто занял свято место, сразу два святых места – владыки земного и владыки небесного…

– Это кто, товарищ Сталин уголовник? – закричал дедушка Гриша пронзительным фальцетом. – Сопляк! Убирайся вон из моего дома! – он вскочил из-за стола и дрожал от гнева. – Вон, я сказал!

– Мне некуда идти.

– Убирайся! – уже тише произнес дедушка Гриша. – Или я сам уйду.

– Вам тоже некуда идти…

Старик махнул рукой и вышел из горницы. Учитель тяжело смотрел на меня.

– Я не понимаю вас! Как так можно! Как можно так не уважать взгляды пожилого человека!

– Взгляды! Какие у него могут быть взгляды? – зло ответил я.

– Вы сноб! Вы… Вы хотите казаться хуже, чем вы есть! Он человек добрый, чистый!

– У старушки хотел собачку утащить… – тихо сказал я. Мне показалось, что старик возвращается с кухни.

– Но не утащил ведь, пожалел! И денег не взял! – так же тихо ответил учитель, прислушиваясь. – И заметьте, не тряпки хотел привезти, а живое существо, красивое. И пожалел потом, отдал, устыдился… В нем достоинство есть, а значит, и взгляды. Вы к нему несправедливы! – голос учителя набрал силу. – Я не понимаю, откуда в вас такая жестокость? Как будто это вы выросли в детском доме и прошли две войны. Простите, но я скажу откровенно. Вы выросли в сытости, ездили по всему свету, вы видели мир, жили счастливо! Вы жизнь любите, детей любите – я вижу, чувствую. Я все восхищался вами, а теперь вдруг подумал, уж простите меня, что, окажись на месте Волчанова, вы способны были бы устроить нечто подобное! По-другому, может быть, не так грязно, но ваша жестокость выдает хищника. А хищники в принципе одинаковы: им убивать нужно…

– Ну, знаете! – пробормотал я. То, что учитель обозвал меня хищником, глубоко обидело меня. Я в самом деле отношусь к людям, отчасти склонным напускать на себя страшный вид, когда им страшно самим. Но в этом нет ничего особенного, так защищаются все, даже кошки. Но хищником я никогда не был.

– Простите меня! – нарушил молчание учитель. – Я сказал не то, что думаю. Не то… Просто вам не следует спорить с дедушкой. Вы его не переубедите, только обидите. У него больное сердце…

* * *

– А виноваты во всем евреи! – повторил дедушка Гриша.

Было три часа ночи. Бутылка с «малиновым вином» была пуста, мы допивали второй чайник чая.

– Я когда в Киеве на заводе работал, был у нас парторг, умнейший человек, он так и говорил. Евреи, говорит, весь мир опутали, как пауки. Всех под свою дудку плясать заставляют. Кровь нашу пьют… У детей кровь берут, мацу из нее готовят. Напиток у них такой из крови, маца называется, – пояснил он, обращаясь ко мне. – И все дела свои тайно так устраивают, чтобы никто не узнал! Лет десять назад был я у своего сына, он книжку мне давал почитать. Вот это книга! «Десионизация» называется. Там все черным по белому написано, как они готовятся всех в рабов своих превратить! И пишут там, что одна Россия только им не покорилась, а в остальных странах евреи везде держат власть. У них дожи есть масонские. Тоже, кстати, и про христианство ваше там сказано: это есть первая массовая масонская ложа для гоев. Гои – это неевреи. Чтобы сделать их послушными, евреи придумали религию такую специальную, для дурачков! Вы, мол, считайте себя добренькими, а мы пока будем кровь вашу пить!..