Я, как и вчера, складываю в сумку все необходимое и выхожу из номера. Макар нас уже ждет. На его плече увесистый рюкзак. То ли он спланировал поездку заранее и собрал все, что нам может понадобиться, то ли он просто напихал туда одежду. Или полотенца. Не знаю что, но факт остается фактом — у него рюкзак огромный за спиной.
— Готов? — спрашивает у сына.
— Всегда!
Легкое угрызение совести не дает мне покоя. Я смотрю на светящееся лицо Тимофея и не могу не думать о другом ребенке. О Степане. Он остался дома. Со своей мамой или бабушкой — не имеет значения. Отец его оставил, а сам развлекается с другим ребенком. Так теперь будет всегда? Они будут делить внимание отца? Перетягивать его каждый на себя, словно узкое одеяло на широкой кровати?
Понимаю, что не должна об этом думать. Какое мне вообще дело? Главное, что Измайлов внимание сыну уделяет. То, как он ведет себя с другим меня касаться не должно. Однако я так не могу. Сделать вид, что я черствая не получается, ведь я не такая. Думаю, хотя Макару об этом не говорю, хочу, чтобы он сам это решил. Избавил меня от необходимости в этом участвовать.
Я почему-то думаю, что мы поедем вместе с группой в автобусе, но Макар ведет нас с сыном к минивэну, припаркованному неподалеку. Здоровается с водителем, помогает нам забраться внутрь.
В аквапарк мы едем втроем. Сын без умолку болтает, спрашивает, что там будет, на каких горках ему разрешат кататься. Он еще мелкий, поэтому я уверена, что не на многих, но у Тима, конечно же, свое мнение на этот счет. Он рассказывает Макару, что хочет на самую высокую и экстремальную. Ну, конечно же, потрепать матери нервы. Я до сих пор не уверена, что переживу самую маленькую.
Мы приезжаем через полчаса. Машина паркуется у входа, мы выбираемся наружу. У оборудованного входа в аквапарк нас проверяют. У Макара в рюкзаке действительно полотенце, а еще халат для Тима. Нам выдают браслеты и пропускают внутрь. Около десяти минут уходит, чтобы разместиться на шезлонгах. Следующий час мы тратим на то, чтобы исследовать территорию, узнать, на какие горки можно ребенку.
Нарукавники тоже взял Макар. Я о них почему-то не подумала, хотя нужно было. После вчерашнего инцидента это едва ли не самый важный фактор.
— Идем? — спрашивает у меня Макар и кивает на лестницу.
Я мотаю головой. Не собираюсь даже. Тем более, Тимофей будет съезжать отдельно. Внизу хоть и стоят спасатели я, пожалуй, тоже останусь. Буду следить за своим сыном, ведь кто справиться с этим лучше матери?
Глава 31
— Мама, там так… так…
У сына перехватывает дыхание почти после каждого слова. Он делает вынужденные паузы, чтобы сделать вдох и, наконец, выговаривает:
— Круто там!
Он весь мокрый. С волос ручейками течет вода, но вытереть он себя не дает, останавливается лишь затем, чтобы рассказать мне об аквапарке и снова несется к ступенькам.
— Не хочешь присоединиться?
Голос Макара рядом звучит неожиданно. Я вздрагиваю, поворачиваюсь к нему. Он стоит весь мокрый. С него, как и с сына, стекает вода струями. И он тоже доволен до невозможности, улыбается, настроение у него шикарное.
— Нет.
— Почему? Боишься?
Макар меня поддевает.
— Еще чего!
— Пошли тогда. Ты в купальнике, плюшку я тебе возьму. Идем.
— Я за сыном слежу, — говорю насупленно.
— Тут три спасателя, — отвечает Макар. — Глубина бассейна хоть и большая, но он не утонет. Три спасателя, Оля и нарукавники. Отпусти себя, наконец.
Я отворачиваюсь, не имея ни сил ни желания спорить.
Макар уходит. Его массивная фигура удаляется от меня с каждым сантиметром все дальше. Так по кругу они с сыном курсируют довольно долго. В какой-то момент мне надоедает стоять и я присаживаюсь на шезлонг. Взгляда с сына все так же не спускаю. Наблюдаю за ним, хотя Макар прав — у бассейнов стоит три спасателя и все они смотрят за детьми и взрослыми. Одному даже прыгать пришлось, когда ребенок стал идти ко дну. Со своей работой они справляются на отлично, действительно следят, а не просто стоят здесь для галочки.
— Не передумала? — спрашивает вновь подошедший Макар.
Я начинаю сомневаться. Сидеть истуканом больше не хочется, но и уступать ему — тоже. Мнусь. Аквапарк никогда мне не был интересен. Я и Тимофея с трудом отпустила. Волнение, что он травмируется на горках, все еще присутствует.
— Иди, Оль. Я тут побуду.
Сама не знаю, как он меня выталкивает. Прямо таки выживает с лежака. Я беру плюшку, которую Макар притащил с собой и иду скатываться с горок. Поднятие на третий этаж дается мне легко. Труднее выбрать горку и уговорить себя скатиться. Хорошо, что наверху скапливается очередь, и я могу понаблюдать.
Когда подходит моя, пропускаю вперед детей, а затем беру себя в руки и все же кладу плюшку на воду, сажусь. Инструктор так резко меня отталкивает, что я почти ничего понять не успеваю. Лечу со стремительной скоростью, меня заносит на поворотах, а потом я быстро вылетаю в воду. Из плюшки выпадаю головой вниз. Вода попадает и в рот и в нос, выныривая, я закашливаюсь. Протираю глаза тщательно, смахиваю с волос воду.
Выбравшись из бассейна и достав с собой плюшку, пытаюсь унять бешено бьющееся сердце. Пока не знаю, что чувствую, но из головы напрочь вылетают ненужные мысли. Мозг концентрируется исключительно на ощущениях, которые я испытываю. На учащенных ударах сердца, на волнении, что айсбергом разрастается внутри, на горящих щеках и подрагивающих руках.
— Вижу, тебе понравилось.
Это Макар. Он отошел от шезлонга и подошел ко мне, остановившись в паре сантиметров.
— Это… неописуемо.
— Иди еще. На четвертый, а лучше пятый. На третьем, кстати, на синей горке, можно без плюшки скатиться, но там глаза нужно закрыть