Читать интересную книгу Смерч войны - Эндрю Робертс

Провал гитлеровского плана «Морской лев» означал, что британцы избежали трагической участи стран Европейского континента. Британцам не пришлось, подобно народам оккупированной Европы, делать страшный выбор между жизнью и смертью и идти на компромиссы. В продолжение всей войны Черчилль часто апеллировал к моральному духу 1940 года — annus mirabilis, чудесного года в истории Британии; делали это и другие политики. Теперь перед британскими стратегами открывалась зияющая пропасть неизвестности. Что приготовили для них страны Оси? Скорее из-за отсутствия альтернативы, а не по каким-то иным причинам, война переместилась на побережье Северной Африки и Средиземноморья. Скоро победа в «Битве за Англию» будет казаться лишь эпизодом в длительной и непредсказуемой борьбе с фашизмом.

Глава 4

БОРЬБА ЗА СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ

сентябрь 1939 — июнь 1942

Похоже, вы единственный противник, которого я могу одолеть.

Лорд Уэйвелл за игрой в нарды с графиней Ранферли 3 мая 1941 года

1

«До Аламейна у нас не было побед, после Аламейна у нас не было поражений», — написал Черчилль в военных мемуарах. Как и в любом обобщении, в его замечании содержится зерно истины, если даже не учитывать «Битву за Англию». Однако Черчиллю следовало бы добавить — «в войне с немцами», поскольку на счету британцев было немало замечательных побед над итальянцами. Они были настолько значительными, что Гитлеру пришлось бросить в Средиземноморье войска, которые ему пригодились бы в России. Столкнувшись с угрозой поражения фашизма в Африке, Гитлер решил прийти на помощь своему идеологическому единоверцу Бенито Муссолини сначала в Африке, а потом и в Греции, хотя они и не играли ключевой роли в достижении главной стратегической цели — завоевать Россию.

Первым в череде британских командующих в длительной военной кампании «Западная пустыня» был Арчибальд Уэйвелл, являвший собой образец офицера британской армии старой школы. Предки Уэйвелла прибыли в Британию с Вильгельмом Завоевателем, и отец и дед были генералами, а сам он прекрасно учился и отличался незаурядной отвагой. Уэйвелл обладал великолепными спортивными данными (особенно в гольфе и поло), был капитаном полковой хоккейной команды, отличным стрелком, мог бы стать выдающимся лингвистом, владея урду, пушту и русским. Он участвовал в Бурской войне, в сражениях на северо-западной границе в Индии, в 1909 году поступил в колледж генштаба в Камберли, получив на экзаменах оценку 85 баллов. Уэйвелл женился на дочери полковника, ее звали Куинни. Он писал о ней с восторгом другу: «Она прекрасно охотится верхом с собаками!» К своему великому огорчению, Уэйвелл застрял в военном министерстве, когда в августе 1914 года все офицеры отправились во Францию и Фландрию. Хотя ему и удалось поучаствовать в боевых действиях, он почти всю Первую мировую войну прослужил офицером связи в армии великого князя Николая Николаевича на Кавказском театре военных действий, а затем у генерала Алленби в Палестине. Уэйвелл не только проявил себя с самой лучшей стороны, но и стал знатоком Среднего Востока: в 1937—1938 годах он командовал войсками в Палестине. Среди британских генералов Второй мировой войны он считался самым образованным и мыслящим офицером.

Как бы то ни было, Уэйвелл не сошелся характерами с Черчиллем, и два джентльмена едва переносили друг друга. Хотя Уэйвелл поддержал и создание в Северной Африке группы дальнего действия в пустыне Ральфа Багнольда, и неординарные операции Орда Уингейта в джунглях Бирмы, Черчилль считал его слишком осторожным и консервативным военачальником и хотел заменить. Когда в августе 1940 года Уэйвелл отчитывался в комитете по Среднему Востоку военного кабинета, Энтони Иден назвал его доклад «мастерским», а отрывисто-грубые вопросы Черчилля оскорбили генерала[227]. Уэйвелл остался на своем месте: в Африке сложилась слишком рискованная ситуация, и Британия, все еще находившаяся под угрозой вторжения, катастрофически теряла танки.

В середине сентября по приказу Муссолини, уже мнившего себя вторым Цезарем, 10-я армия маршала Родольфо Грациани вторглась в Египет, захватив Сиди-Баррани. Она остановилась в семидесяти пяти милях от британцев, у Мерса-Матруха, и обе армии занялись укреплением своих позиций. Для Британии в Египте наступили крайне напряженные дни. «Мы сооружали кукольные танки, кукольные орудия, — вспоминал сапер Нильской армии Боб Мэш. — С воздуха казалось, что у нас огромная сила. Мы надували резиновые танки, расставляли их на огневые позиции, вечером убирали, перевозили на три-четыре мили вперед, снова надували, устанавливали на позиции, и с воздуха казалось, что у нас множество танков. Точно так же и в зоне канала… каждая вторая зенитка была деревянная»[228].

8 декабря 1940 года друг Уэйвелла генерал-лейтенант Ричард О'Коннор, командующий армией «Западная пустыня» (имевший всего 31 000 человек, 120 орудий и 275 танков), контратаковал четырехкратно превосходящие силы противника, разбивая поочередно его укрепленные участки[229]. Операция «Компас» была поддержана флотом и ВВС. К середине февраля О'Коннор, воспользовавшись паническим состоянием духа итальянцев, очистил от них Египет, взяв в плен 38 000 солдат и офицеров. 5 января пала Бардия. 22 января 7-я бронетанковая дивизия («Крысы пустыни») овладела ключевым портом Тобрук, которому суждено переходить из рук в руки в продолжение последующих двух лет. Как всегда, важнейшую роль сыграло воздушное превосходство, особенно выигрышное в условиях пустыни, не предоставляющей возможностей для надежного укрытия. Британские летчики быстро добились господства в воздушном пространстве, вытеснив итальянскую авиацию Реджи Аэронаутика[230]. Существенную помощь О'Коннору оказал британский флот, контролировавший североафриканское побережье, поскольку большая часть приморской дороги простреливалась крупнокалиберными корабельными орудиями.

Воодушевившись успехами на севере, Уэйвелл решил заняться южным флангом. Когда Италия вступила в войну, герцог Аоста, вице-король Эфиопии (Абиссинии), ввел в Судан войска численностью 110 000 человек, захватив Кас-салу, а затем завладел Мояле на границе Кении и Берберой в Британском Сомали. Уэйвелл некоторое время выжидал, а в конце января 1941 года две армии Британского Содружества численностью 70 000 человек — в основном южноафриканцы — взяли войска Аосты в клещи и нанесли ему сокрушительное поражение.

4 апреля генерал-лейтенант сэр Алан Каннингем оккупировал Аддис-Абебу, преодолев тысячемильное расстояние бросками по 35 миль в день, взяв в плен 50 000 человек и завладев территорией 360 000 квадратных миль при минимальных потерях — 135 убитых и четверо пленных[231]. Император Эфиопии Хайле Селассие вернулся в столицу 5 мая, ровно через пять лет после того, как ее захватили итальянцы. Аоста и его огромная, но деморализованная армия капитулировали 17 мая. Красное море и Аденский залив вновь стали доступны для кораблей и судов союзников.

Тем временем на севере победу за победой одерживал О'Коннор. Он отстоял Суэцкий канал и оттеснил итальянцев по всему побережью к Бенгази. Пока 6-я дивизия преследовала стремительно отступавшего Грациани, 7-я дивизия преодолела пустыню через Мекили, перерезав Киренаикский выступ, и отсекла итальянцев. 5—7 февраля 1941 года в битве при Беда-Фомм у Сиртского залива войска Британской империи и Содружества одержали первую значительную наземную победу во Второй мировой войне. За два месяца — с 7 декабря 1940 года — экспедиционные силы «Западная пустыня» достигли успехов, которые опровергают первую часть высказывания Черчилля, приведенного ранее. Они ликвидировали девять итальянских дивизий и частично десятую, продвинулись на пятьсот миль, захватили 130 000 пленных, 380 танков и 1290 орудий, потеряв 500 человек убитыми и 1373 —ранеными. За всю кампанию силы, которыми мог распоряжаться Уэйвелл, ни разу не превышали двух дивизий, и лишь одна из них была бронетанковая. Это был африканский «Аустерлиц». Товарищ по приготовительной школе написал в рубрике «Одноклассники» журнала «Саммер филдз»: «Уэйвелл отлично воюет в Африке».

Первостепенное значение имела бронетанковая мобильность. Майкл Карвер, в будущем фельдмаршал, а пока офицер генерального штаба 2 ранга (оперативная группа) у генерал-лейтенанта Ч.У.М. Норри, вспоминал: «До этого времени никто — ни старшие, ни младшие офицеры вне зависимости от рода войск — понятия не имел о том, что такое маневренные операции по широкому фронту, когда танки сражаются с танками… Все учились на ходу, даже Королевский танковый полк должен был полагаться вначале на теорию, здравый смысл или интуицию»[232]. Конечно, сказывался и низкий боевой дух итальянцев. Подполковник Рональд Белчем из 7-й бронетанковой дивизии называл его «синтетическим, поддерживаемым неустанной пропагандой и готовым упасть при первом поражении, как плохо приклеенные обои, что, собственно, и случилось»[233]. Тем не менее Уильям «Стрейфер» Готт говорил Энтони Идену: итальянцев нельзя называть трусами, просто их толком не подготовили к боям в пустыне[234].