Эта мысль заставила Мерри мечтательно улыбнуться. Она вспомнила осторожные вопросы Эдды. Мерри беспокоил живот, и она боялась, что подхватила ту же заразу, которая свалила солдат в замке. Эдда выразила уверенность, что Мерри ничем не больна, и предположила, что это может быть вызвано чем-то другим. Мерри не поняла, что женщина имела в виду, но не стала уточнять. Только теперь до нее дошло, что Эдда намекала на возможную беременность. Тогда, конечно, это еще было невозможно. Ведь они вступили в брачные отношения фактически только этой ночью. Но Эдда об этом не знала, и Мерри не собиралась ей рассказывать. Она просто пропускала ее намеки мимо ушей. К тому же она не знала, как можно так быстро определить беременность.
Через несколько дней Эдда высказалась вполне определенно. После свадьбы Мерри сказала ей, что ее ежемесячное женское недомогание прошло две недели назад. Женщина обратила ее внимание на то, что после этого у нее не было месячных, и выразила уверенность, что Мерри беременна. Она посоветовала ей соблюдать осторожность, следить за своим здоровьем и даже подумать, не отказаться ли от путешествия, чтобы не рисковать.
Мерри этот разговор очень смутил, и она чувствовала себя как-то неловко. Прежде всего, она совершенно точно знала, что на тот момент была еще девственницей. Что же касается ежемесячных недомоганий, то они у нее пока не имели четкой периодичности. Временами их вообще не было месяц, а то и два, а иногда сами месячные длились вдвое дольше, чем полагалось. Мерри, когда она была еще юной девочкой, это очень беспокоило, но мама усадила ее рядом с собой и объяснила, что все в порядке и что с ней было то же самое.
Не желая обсуждать эту весьма деликатную тему, Мерри не стала ничего объяснять Эдде. Пусть думает что хочет. И, воспользовавшись первым же подвернувшимся предлогом, прервала разговор.
А теперь она задумалась. Что, если зачатие действительно произошло и не повредит ли это путешествие будущему ребенку? Вдруг от тряски что-нибудь нарушится? Она инстинктивно опустила глаза, внимательно осмотрела свой живот и нахмурилась.
— Ты выглядишь обеспокоенной. Хорошо себя чувствуешь? — спросил Алекс.
— О да, — поспешила заверить его Мерри и выпрямилась в седле. — Я просто немного устала, — объяснила она свое настроение.
— Это моя вина, — признался он. — Прости, пожалуйста. Я знал, что мы сегодня отправляемся в дальнюю дорогу и должен был проявить сдержанность.
— Ты слышал мои жалобы прошлой ночью? — поинтересовалась Мерри, желая остановить поток извинений. Она потянулась к нему и погладила его руку, лежавшую на седле. — Со мной все в порядке. Этой ночью я буду крепко спать.
— Да, конечно, — согласился Алекс, но все еще выглядел виноватым. Неожиданно он наклонился к Мерри, одной рукой взял у нее поводья, а другой обнял за талию и потащил на себя.
— Что ты делаешь? — удивилась она, впрочем, даже не думая сопротивляться.
— Ты вполне можешь ехать со мной, — сообщил он и усадил боком перед собой, потом вытащил из привязанной к седлу сумки веревку, привязал один ее конец к поводьям кобылы Мерри, а другой — к своему седлу. Теперь кобыла могла свободно бежать рядом.
Мерри обернулась и посмотрела на кобылу:
— Я могу ехать сама. Я хорошая наездница.
— Я знаю, — улыбнулся Алекс. — Я наблюдал за тобой все утро. Ты действительно прекрасная наездница. Но, сидя со мной, ты можешь отдохнуть и даже вздремнуть.
— О… — Мерри не привыкла, чтобы о ней так заботились. Почувствовав некоторую неловкость, она пробормотала: — Это несправедливо. Ты тоже устал, а отдыхать буду только я…
— Расскажи мне о своей матери, — попросил Алекс. Мерри растерялась и, резко обернувшись, с подозрением уставилась на мужа:
— Зачем?
— Ты с большим трудом соглашаешься принимать помощь, и я хочу понять, откуда это идет.
— Ничего подобного, — воскликнула Мерри, но ее протест был погашен крепким поцелуем.
— Ты абсолютно все стараешься делать сама, — продолжил Алекс, оторвавшись от ее губ. — Поэтому я и прошу тебя рассказать о своей матери. — И пока Мерри сомневалась, он добавил: — Я знаю, что представляют собой твой отец и братья. Не думаю, что от них было много пользы. Ну а мама? Мне говорили, что именно она занималась замком до конца жизни.
— Да, — вздохнула Мерри. — Отцу всегда нравилась роль лэрда, но в действительности он только назывался лэрдом. И слуги, и солдаты со всеми своими бедами и вопросами обращались к маме или ко мне.
— Они шли к тебе, даже когда еще мама была жива? — спросил он.
Мерри долго молчала, потом кивнула:
— Мама долго болела. Она делала все, что могла, но быстро слабела и уставала, особенно ближе к концу. Хотя ее ум до последнего часа оставался абсолютно ясным, и она советовала мне, как поступить в том или ином случае.
— Иными словами, ты никогда ни на кого не могла положиться?
Мерри возмутилась:
— Я во всем могла положиться на маму.
— Но она была больна, и ты в первую очередь должна была ей помогать, а уж потом заниматься другими делами.
Мерри покачала головой:
— Она же не всегда болела. Когда-то она была здоровой женщиной. Между прочим, не ее вина, что она заболела. Она всегда делала все, что могла.
— Да, но…
— И еще был Кейд, — перебила Мерри.
Алекс замер. Судя по выражению его лица, он смутно помнил это имя, но не мог сообразить, кому оно принадлежит. И Мерри пояснила:
— Это старший и самый лучший мой брат.
— Ах да, — пробормотал Алекс, и лицо его прояснилось. — Насколько я знаю, его воспитывал ваш дядя.
— Да, мама отправила брата к дяде Симону, когда он был еще мальчиком. Мне кажется, она боялась доверить его воспитание отцу. А видя, что получилось из Броди и Гавейна, я понимаю, что она поступила мудро, отослав его.
Алекс кивнул, соглашаясь.
— Он старше меня?
Мерри несколько секунд подумала.
— Да, думаю, года на два. Через два года после него родился Броди, еще через два года Гавейн, и уж потом я.
— Нам с Броди было пять, когда ты родилась, и наши отцы решили заключить брачный контракт, — сказал Алекс и полюбопытствовал: — А почему Кейд не сопровождал тебя ко мне, как Гавейн и Броди?
— Он, как и ты, отправился в крестовый поход, — сообщила Мерри и печально вздохнула. — С тех пор мы о нем ничего не слышали.
Последовавшее молчание было красноречивым. О Кейде они ничего не знали уже два года. Никто и не ждал, что сообщения будут многочисленными или частыми, но их не было вообще. Понятно, что он мог погибнуть. Но пока никто из тех, с кем он отправился в поход, не сообщил Мерри о его смерти, она упрямо продолжала верить в то, что Кейд жив. Она не могла, просто не имела права отказаться от надежды. Он был ее любимым братом. Она регулярно, не реже одного раза в год, ездила с мамой к дяде Симону, чтобы навестить Кейда. Да и он каждый год на неделю приезжал домой. Кейд всегда был добр, старался помогать ей, поддерживать во всем.