Читать интересную книгу Литературная Газета 6360 ( № 8 2012) - Литературка Литературная Газета

По свидетельству экспертов, при подготовке конвенции самым сложным был вопрос о языке. Традиционно люди отождествляют понятия языка и культуры. Но специалисты уточнили, при каком условии язык может стать предметом охраны. Не буду утруждать читателей сложными формулировками, но прошу уловить смысл: (внимание!) язык должен быть носителем нематериального культурного наследия - устных традиций, передающихся от поколения к поколению. Например, если на русском языке зафиксирован сохраняемый в течение длительного исторического периода фольклор, то язык - носитель этого фольклора должен стать заботой государства.

Как тут не вспомнить саркастическое замечание Вайры Вике-Фрейберги о праздновании 9 Мая, что мы отмечаем "с водкой, воблой и частушкой"! Экс-президент признала наличие у русских в Латвии своего культурного пространства с устными формами выражения и традициями национальной кухни. Всё это - объекты нематериальной культуры. Недаром французы занесли в книгу шедевров свои кулинарные достижения. Но "водка и вобла" в данном случае не главное. Вот частушки без русского языка не бывает. Это не единственное наше достояние: недаром студенты Латвийского университета десятилетиями в экспедициях записывали русский фольклор на территории Латвии. Так что Конвенция ЮНЕСКО касается русской культуры самым непосредственным образом. И она даёт в гуманитарной сфере больше возможностей, чем придание русскому языку статуса языка национального меньшинства.

В Латвии давно хотят приравнять русскую общину к другим нацменьшинствам, чтобы показать: русские здесь лишь одни из многих. Но конвенция не позволяет узаконить уравниловку, потому что русские в отличие от многих других этнических групп имеют в Латвии традиционное культурное пространство. Русской поэтической традиции 200 лет, 350 лет сохраняют язык и особую культуру староверы, далеко за сотню - русскому театральному искусству.

Конвенция об охране нематериальной культуры не отдаёт предпочтения какому-либо языку на основании его статуса в государстве - единственным критерием для заботы властей в данном случае является наличие культурной традиции, передающейся от поколения к поколению на родном языке.

Конвенция не станет препятствием для функционирования латышского языка в качестве государственного, но не позволит ликвидировать или сокращать образование на русском языке, отказывать в исследованиях русской культуры и т.д. В этих сферах конвенция и обязывает государство встать на защиту нематериальной культуры. Аналогичный защитный механизм предполагается и у латышской культуры, так что речь идёт о балансе, но никак не о привилегиях.

Но создаётся впечатление, что ради сохранения латышского языка в качестве единственного языка бюрократии в жертву приносится не только русский, но и латышский язык как язык культуры. То, что язык латышской бюрократии чувствует себя гораздо лучше, чем язык латышской культуры, я ощущаю часто, когда слышу русскую матерную брань в компаниях латышской молодёжи. Казалось бы, это должно быть предметом заботы языковых комиссий. Но она охраняет язык бюрократии - до языка культуры ей нет дела.

Это - штрих в подтверждение того, что культура постепенно уходит из жизни общества. Её место не пустует, его тут же занимает безобразие - источник вражды, в том числе в межнациональных отношениях.

Создатели Конвенции ЮНЕСКО, где впервые прописан механизм охраны языков как носителей культуры, постарались сделать документ неудобным для бюрократии. Они обязали государства заботиться о культуре совместно с простыми людьми, которые сохраняют или хотят возродить свои традиции, и неправительственными организациями, этих людей представляющими. Конвенция обязывает власть не просто вести с ними диалог, а принимать совместные решения, что, согласитесь, не одно и то же.

Для того чтобы вдохнуть в конвенцию жизнь, надо как можно скорее перенести работу на местный уровень. Если списки объектов не составляются центральной властью, их надо составлять в самоуправлениях. Параллельно надо определять объём исследовательской работы, необходимой для идентификации этого наследия. Не секрет, что в советское время в Латвии приветствовалось развитие культуры титульной нации. Многие же русские традиции были забыты, и поэтому сейчас нужда в знаниях особенно велика.

Почему эта работа важна? Мы должны понять: забота о культуре - самый серьёзный аргумент для сохранения образования на русском языке. Потому что деловое общение, обращение в органы власти, обслуживание в магазинах возможно на любом языке. Но поддержание культуры - только на родном! И сохранение культурной традиции невозможно без знания того языка, на котором она передаётся следующему поколению. То есть у нас появятся весомые аргументы не только для поддержания, но и для развития русского образования, для экспертной оценки печально известной школьной реформы с точки зрения достаточности уровня преподавания русского языка и изучения истории русской Латвии.

После того как в самоуправлениях будут составлены перечни объектов нематериальной культуры, они должны быть переданы в министерства культуры, образования и финансов для выработки политики государства с целью сохранения и изучения наследия нематериальной культуры, в том числе в системе образования. Кстати, и на этой стадии государство "рулит" не в одиночку, а с теми же неправительственными организациями. Как только начнут происходить регистрации объектов нематериальной культуры, русский язык будет автоматически, без дополнительных правовых актов, функ[?]ционировать как язык традиционной культуры Латвии.

Проигнорировать свои обязательства, если в работу по реализации конвенции включатся местные самоуправления, государству будет практически невозможно. Роль общественности в мирном принуждении властей к заботе о культуре может быть исключительно важной. Можно ли вернуть птичку в клетку? Для Латвии выйти из конвенции означает потерю лица и обесценивание тех объектов культуры, которые уже занесены в международные списки охраны.

Хорошую перспективу открывает и международная практика. Вот, например, Китай зарегистрировал танец корейских крестьян, киргизский эпос "Манас" и монгольскую технику пения "хоомей". Это означает, что охраняться могут те объекты культуры, у которых есть историческая родина в соседнем государстве. Что интересно: Монголия тоже внесла в международные списки искусство "хоомей". То есть одна и та же культура охраняется в двух странах. По аналогии и русская культура может стать предметом охраны как в России, так и в Латвии - там, где она исторически существует и где её хотят передавать следующим поколениям.

Кстати, Китай внёс в международные списки свыше тридцати объектов. Для сравнения: Россия зарегистрировала всего два - якутский эпос и культурное пространство забайкальских староверов. Однажды в Москве я заикнулась о том, что и русской культуре надо было бы активнее утверждать себя на международном уровне, но меня одёрнула высокопоставленная чиновница: "Эта конвенция к русской культуре неприменима!", видимо, полагая, что она касается только малочисленных этнических групп. Но практика, как мы видим, опровергает эти домыслы.

Пассивность Латвии в реализации Конвенции ЮНЕСКО можно объяснить ещё и тем, что этот документ игнорируется англосаксонским миром, влияние которого велико. Видимо, там, где почти девяносто лет назад возникло международное право об охране культуры, сегодня предпочитают тему о правах человека. Только какого человека - потребителя попкорна, беспробудно сидящего на зрелищном допинге?

Мы должны осознать свою заинтересованность в том, чтобы общество и все его этнические составляющие руководствовались традиционными ценностями. И у латышей, и у русских они одни - родной язык, культура и семья. Даже при том, что голосование на референдуме разделило общество, в конечном итоге все проголосовали за одну и ту же шкалу ценностей. Пусть она послужит основой, на которой мы будем искать и, надеюсь, сможем найти наш общий язык - язык культуры.

Ирина КОНЯЕВА, публицист, вице-президент МАППа, заместитель главного редактора газеты "Писатель и мир", сопредседатель оргкомитета Дней русской культуры в Латвии