Читать интересную книгу Псы господни - Валентин Пикуль

Весною 1567 года в Упсале король свершал казни, лично зарезав своего министра Сванте Стурре с его сыновьями; за короткий срок он обрек на смерть 232 человека, и шведы ужаснулись такой жестокости. В каком-то необъяснимом бешенстве король сам убил своего старого учителя Дионисия Бурре, математика и астронома. Сам увлеченный астрологией, Эрик XIV по звездам угадывал, кто его тайный враг – расстановка небесных светил подсказывала ему, кому пора отрубать голову. «Ливонская хроника» сообщала подробности пыток над людьми, «коих обливали горящим вином, сажали в раскаленные тазы, пока те не признавались в никогда не случавшихся вещах, а многих других, которые не сознавались, со связанными руками и ногами безжалостно топили в реках, а также вешали в тюрьмах, а король говорил, будто они повесились сами…».

Так что в этом жестоком времени лютовал не только наш Иван Грозный! Именно в эту пору в Стокгольме давно томились русские дипломаты Никита Сущев и Третьяк Пешечников, потом их сменили Воронцов и Наумов; послы с нетерпением выжидали выдачи Ягеллонки, чтобы увезти ее в Москву – на потеху царю-батюшке. Эрик XIV соглашался отдать царю жену своего брата, а сам в это время просил политического убежища у английской королевы Елизаветы. Вскоре русских послов навестил «немчин, детинка молод», от имени короля так говоривший:

– Тут много чего накрутилось! Как ваш царь бояр боится, так и наш король своих дворян пугается. Теперь ему ни в чем воли не стало, так он послал меня просить вас, чтобы вы его с собой в Москву увезли, иначе он пропадет…

Новое дело! Видать, нервы совсем расшатались.

Затем русских дипломатов визитировали шведские вельможи, но у них в голове водились здравые мысли:

– У царя вашего своя жена есть, так зачем он чужую жену захотел? Если ему так захотелось с Сигизмундом родниться, так у Сигизмунда другая сестра есть – Анна Ягеллонка, вот пусть к ней и сватается…

Послы отвечали: «Государь наш берет у вашего государя сестру польского короля Катерину для своей царской чести». Наконец, московских дипломатов принял сам Эрик XIV, сказавший им так: «Мы не дали вам до сих пор ответа, потому что здесь (в Стокгольме) начались дурные дела от дьявола, и кроме того, война с датчанами мешала». Послы вернулись к себе и решили ждать, рассуждая:

– А как на Москву нам без Катеринки приехать? Ведь царь-батюшка всем нам головы поотрывает, а наши семьи вконец разорит… Лучше потерпим, покудова король Ирик или сам не образумится или уж совсем ума не лишится!

После лютых казней Эрик снова просил руки и сердца у английской королевы, заодно посватался и к Марии Стюарт, занимавшей престол в Шотландии, а в июле 1568 года он женился на Катерине, дочери простого кнехта-солдата, и даже короновал ее – назло братьям своим и вельможам. Осенью снова вызвал послов и сообщил, что против него – заговор.

– Когда же он начался? – спросили дипломаты.

– С тех пор, как вы, дураки, здесь появились…

Восставшие держали Стокгольм в осаде несколько недель. С высоты «Башни трех корон» Эрик видел, как столичные бюргеры ломают ворота, чтобы сдать город восставшим, и тогда король грустно заметил:

– Жаль, что мало отрубил я голов…

Он был свергнут с престола, королем Швеции стал его брат Юхан III, а королевой стала его жена Екатерина Ягеллонка.

Один брат сказал другому брату:

– Это ты меня заточил? Ты мою супругу хотел отдать на растерзание московскому извергу? Так теперь будешь сидеть до конца своих дней в темнице, в какой меня ты мучил…

К русским дипломатам ворвались кнехты и стали избивать их. Избитых до полусмерти раздели догола и нагишом выгнали на улицы, а потом целый год держали их в тюрьме. Конечно, вернувшись домой, они сложили головы на плахе.

Конец же истории был таков: новый король воспылал яростной злобой к царю за то, что тот желал осквернить его жену, и потому Швеция, дружественная России, сразу сделалась ей враждебной, склоняясь к союзу с Литвой и Польшей, чтобы совместно воевать против московитов. Едва заняв престол, Юхан III сразу же заявил, что русский царь – его личный враг:

– Клянусь перед Богом, что я ему отомщу! Ревель уже наш, а скоро станет шведской и Нарва, и даже Новгород…

Иван Грозный уже привык отбирать жен у своих бояр, а потом, утолив свою похоть, топил их в прорубях; наверное, ему казалось, что царям даже в Европе все дозволено.

* * *

Политика – родная сестра торговли, но со времен Ричарда Ченслера английская королева слала в Московию «торговых мужиков», хотя Иван Грозный хотел бы видеть от нее дипломатов. Верные себе, англичане искали в России прибылей, а не союзов с нею, хотя царь предоставил им такие льготы, каких не имели купцы других стран. Москва хотела не только продать, но и купить, а Европа, переполненная товарами, не была слишком щедрой. Польский король Сигизмунд писал Елизавете, чтобы не искала коммерческих выгод в России, ибо есть один способ расправиться с царем – задушить его в полной изоляции. «Вашему величеству, – писал он, – не может быть неизвестно, как жесток враг, как он тиранствует над своими подданными, и как они раболепны перед ним». Елизавета отвечала Сигизмунду в том духе, что, кроме нескольких паршивых рыцарских панцирей, она ничего не дала царю из военной техники, но торговая компания англичан при этом быстро осваивала русский рынок, «торговые мужики» проникали уже в Бухару и в Персию, подбираясь к Индии…

Россия много хотела иметь от Европы, но что она сама могла дать Европе? Увы, только сырье, и ничего больше. Но это сырье имело громадное значение. Простой пеньковый канат, как и парус, тоже двигал цивилизацию, – так вот, в этих канатах, державших паруса великих мореплавателей, была перекручена русская пенька. Миллионы верующих католиков и протестантов ежедневно возжигали в храмах тысячи свечей, – хочу спросить: много бы они там намолились, если бы Московия не поставляла Европе пуды и тонны чистого яркого воска, из которого лепили свечи? Наконец, вся Европа красовалась русскими мехами, короли и бюргеры обшивались русскими соболями и горностаями (тогда как сами русские чаще прятали меха, делая из них лишь подкладку для своих одежд). Через Нарву и Архангельск уплывали для обихода европейцев русские товары – рукавицы и плети, ветчина и масло, сапоги из юфти и сыромятные кожи, шкуры волков и медведиц, хмель и треска, даже сани, а сама Русь на вес золота ценила любой моток медной проволоки. Россия не имела своих металлов, и – смешно сказать – вывозила из Европы чужие монеты, чтобы, переплавив их, начеканить свои. Это для нас, читатель, кастрюля ничего не значит, а во времена Ивана Грозного купцы за один котел на рынках дрались до крови…

Иван IV тоже переписывался с английской Елизаветой I, он просил у нее любви и дружбы, а заодно и пушек для своей артиллерии. Вот что удивительно: в переписке с князем Андреем Курбским царь был как бы на равных по степени литературного таланта, зато вот в письмах к Елизавете царь выглядел наивным простаком, которого Елизавета попросту дурачила. Царя, кажется, очень смущало то обстоятельство, что королева Англии засиделась «в девках», и он, чересчур любвеобильный, учитывал ее как свою будущую невесту – на очень шатких весах международной политики. Но об этом – позже…

Как раз в ту пору, когда в Швеции вызревал заговор против Эрика XIV, на Руси тоже творились странные дела; о них можно скорее догадываться, ибо там, где нет фактов, а лишь версии, мы крадемся во мраке прошлого на ощупь, как слепцы без поводырей. Не знаю, верить тому или нет, но вполне похоже на правду, что летом 1567 года король Сигизмунд разослал знатным боярам подметные письма, соблазняя их участью князя Курбского, чтобы ехали на его королевскую службу, а он не откажет им в должном «кормлении». Для Ивана Грозного, всюду видевшего «измену», этого было достаточно, чтобы подозревать бояр в новом «заговоре». В августе русские послы, Умный-Колычев и Григорий Нагой, вернулись из Гродно, где они беседовали с Сигизмундом, и доложили царю, что король уступать Ливонию не согласен, а их, послов, тамошние паны бесчестили, кормили худо…

А был ли заговор? Если был, то историкам рисуется лишь умозрительная его схема: недовольных возглавил Иван Петрович Челяднин-Федоров, и конечно же бояре, свергнув царя, посадили бы на опустевший престол добросердечного князя Владимира Старицкого. Но заговорщиков и выдал царю сам князь Старицкий… Все это предположительно, все строится на одних намеках. Скорее, вся эта боярская оппозиция – плод больного воображения царя, который попросту выдумал вины людей, чтобы избавиться от них.

Осенью царь задумал большой поход в Ливонию; его сопровождал и князь Старицкий, уже запуганный царем. В пути Иван Грозный, настроенный мрачно, указывал пути войску – брать Розиттен (Режицу, ныне станция Резекне). Но 12 ноября что-то вдруг изменилось в планах царя; в Орше был собран военный совет, решивший, избегая сражений, вести лишь оборонительную войну. Вот именно в этот день Старицкий якобы и вручил царю список заговорщиков. Конечно, царь спросил – кто список делал, и, возможно, князь Старицкий, ответил, желая отвести беду от себя… Он ответил: