Читать интересную книгу Кому она рассказала? - Робертс Нора

— Другими словами, есть масса способов замылить дело, если это вопрос денег. А вот убивать двоих — это крайность. Это значит поддавать жару. Теперь уж копы точно начнут рыть.

— Да, убийство — это слишком сильная и необъяснимая реакция. Кто-то слишком сильно занервничал, хотя это всего лишь бизнес.

— Вот и я так думаю. Это что-то личное.

Так как ей хотелось обсудить это дело с Мирой, Ева переслала файлы на ее рабочий компьютер в полицейском управлении, а затем позвонила чересчур бдительной секретарше полицейского психиатра и записалась на прием.

По пути в центр города Ева заметила кричащую рекламную растяжку:

ПОЛНАЯ РАСПРОДАЖА! ПОТРЯСАЮЩЕ НИЗКИЕ ЦЕНЫ В «ПЕЩЕРЕ АЛАДДИНА» НА ЮНИОН-СКВЕР!

«Что за люди могут интересоваться распродажами в Магазине под названием „Пещера Аладдина“? —удивилась Ева. — Что им нужно? Скидки на лампы, начиненные джиннами? Неликвидные ковры-самолеты?»

Для любителей скидок было еще слишком рано Даже для туристов было еще рано, кроме разве что самых неугомонных. Жители Нью-Йорка деловито спешили на работу или с работы, у многих уже с утра были назначены встречи за завтраком. Приходящая прислуга, ежась от холода, дожидалась автобусов, которые должны были доставить их в квартиры или городские особняки для ежедневной уборки.

Ева подумала о том, что у нее под ногами, в подземке, дремлет под стук колес еще больше народу.

На каждом углу уже стояли лоточники, зорко выслеживая в толпе желающих отведать зубодробительно черствых бубликов и смертельной отравы, выдаваемой за кофе. Над решетками грилей поднимался дымок: сигнал для тех, кто был настолько голоден — или настолько безумен, — чтобы соблазниться омлетом из восстановленного белка.

На тротуарах уже раскрывали столы и разворачивали одеяла торговцы, толкавшие поддельные дизайнерские товары «серого рынка». В такой холодный день, с ветром, пробирающим до костей, и облачным небом, с которого вот-вот грозил посыпать снег, самым ходким товаром будут шарфы, шляпы и перчатки, решила Ева.

Ее прогноз подтвердился: не успела она въехать в гараж полицейского управления, как пошел снег вперемешку с ледяным дождем.

У себя в кабинете Ева взяла себе вторую чашку кофе, села, вскинула ноги на стол и принялась изучать доску с фотографиями.

«Здесь что-то личное», — она опять и опять приходила к этому заключению.

Джейк Слоун поддерживал личные отношения с обоими убитыми.

Лайла Гроув пыталась установить личные отношения с убитым мужчиной.

Кара Грин, заведующая отделом, в котором работала убитая, если верить ее собственным словам, поддерживала дружеские отношения с обоими убитыми.

Все три поколения Слоунов проявляли личный интерес к Копперфильд.

И все вышеперечисленные лица имели значительные доли в капитале фирмы, были заинтересованы в ее успехе, в ее репутации.

Ева наклонила голову и переключила мысли в другое русло. Какая связь существует между всеми этими людьми внутри фирмы?

Она загрузила в компьютер данные, которые дал ей Рорк, и начала искать эту связь.

Пока она работала, Рорк вошел в кабинет майора Уитни. Уитни поднялся и протянул ему руку.

— Спасибо, что согласились принять меня вот так сразу, без предварительной договоренности, — начал Рорк.

— Это не проблема. Могу я предложить вам кофе?

— Нет. Я вас надолго не задержу. — Рорк раскрыл портфель и вынул тонкую папку с бумагами. Он заставил своих адвокатов работать всю ночь. — Как я понимаю, возникли опасения, касающиеся следствия по делу об убийстве Копперфильд и Байсона, а также этической стороны моих отношений с ведущим следователем.

— Почему бы вам не присесть?

— Ну, хорошо. Вот здесь, — все так же холодно продолжил Рорк, положив папку перед Уитни, — находится документ, составленный моими адвокатами. Документ обязывает меня никоим образом не использовать любые данные, с которыми я мог бы ознакомиться через ведущего следователя по этому делу в ходе ее расследования.

Уитни бросил взгляд на бумаги и вновь перевел его на Рорка:

— Я вижу.

— В документе также говорится, что, если мне будет предоставлен доступ к этим данным, я обязан работать с ними вслепую. Только цифры, без имен и названий организаций. Все детали четко оговорены. Если я нарушу какое-либо из указанных в нем условий, меня ждет весьма суровое наказание. Разумеется, вы захотите, чтобы ваш юротдел прошелся по документу частым гребнем, прежде чем дать свое разрешение. Любые изменения или дополнения, внесенные в текст, должны быть согласованы с моими адвокатами. Документ должен отвечать интересам обеих сторон.

— Я позабочусь, чтобы это было сделано.

— Вот и прекрасно. — Рорк поднялся на ноги. — Разумеется, всякого рода документы и содержащиеся в них юридические тонкости не могут предусмотреть все. Например, они не могут помешать мне солгать, обойти юридические препоны, использовать мою жену и двух жестоко убитых молодых людей ради собственной финансовой выгоды. Но я хотел бы надеяться, что этот департамент и представляемая вами служба отдают себе отчет в том, что следователь, ведущий дело, никогда этого не допустит. — Он выждал минуту. — Я хочу услышать от вас, что вы не подвергаете сомнению порядочность лейтенанта. Не просто хочу, я, черт побери, на этом настаиваю.

— Я никогда не подвергал сомнению порядочность лейтенанта Даллас. И никто никогда не ставил ее под вопрос.

— Значит, под вопросом только моя порядочность?

— Официально этот департамент и представляемая мною служба обязаны обеспечить защиту частной сферы жителей города Нью-Йорка, позаботиться о том, чтобы информация, собранная или обнаруженная в ходе данного расследования, не была использована во вред, ради личной выгоды или в любых незаконных целях.

— Я думал, вы меня достаточно хорошо знаете, — бросил в ответ Рорк, едва удерживаясь на краю скользкого утеса своей ярости. — По крайней мере, настолько хорошо, чтобы не сомневаться: я никогда ничего такого не сделаю, что могло бы негативно отразиться на моей жене, поставить под удар ее репутацию или ее карьеру.

— Я хорошо вас знаю, — кивнул Уитни. — Я достаточно хорошо вас знаю, чтобы ни на минуту в этом не усомниться. Поэтому неофициально: все это чушь собачья. — Уитни так резко взмахнул рукой, указывая на бумаги, что они разлетелись по столу. — Бюрократическая, политиканская суета, ритуал целования начальственных задов, который бесит меня ничуть не меньше, чем вас. Могу предложить вам мои личные извинения на этот счет.

— Свои личные извинения вы могли бы предложить ей.

Теперь Уитни поднял брови:

— Лейтенант Даллас не является гражданским лицом, она находится под моим командованием. Политика департамента ей известна. Я не стану извиняться за то, что проинформировал подчиненную о проблеме, которая могла возникнуть в ходе следствия. Да и она не стала бы извиняться, будь она на моем месте.

— Она собирается официально привлечь меня в качестве гражданского эксперта-консультанта.

— Да, мне следовало это предвидеть. — Уитни хмурился, откинувшись на спинку кресла. — Она бросает вызов каждому, кто посмеет усомниться в ее порядочности. Или в вашей. И все же… — Теперь он в раздумье побарабанил пальцами по столу. — Значит, пока идет следствие, вы находитесь под нашей эгидой, и это в какой-то степени прикроет нашу задницу. Ну а ваш документ — я полагаю, он недаром такой пространный и подробный, — прикроет все, что осталось. Но нам не помешало бы объективное освещение в печати.

— Это можно устроить, — заверил его Рорк.

— Я в этом не сомневаюсь. Я отдам это на одобрение в наш юротдел и согласую с шефом Тибблом.

— Прекрасно. Не буду вам мешать.

Уитни поднялся из-за стола:

— Когда будете говорить с лейтенантом, передайте ей, что я ничуть не сомневаюсь: дело будет должным образом раскрыто.

«И это, — подумал Рорк, — единственное извинение, на какое Ева может рассчитывать».