Читать интересную книгу О возвращении забыть - Сергей Коротков

Выждав пять минут для того, чтобы спецназ удалился, Кэп дал команду на зачистку лагеря. Группа наёмников в чёрных комбезах кривой цепью прошла лагерь, отмечая элементы недавнего побоища и остатки разгрома: трупы, испорченную утварь боевиков, мины-ловушки с растяжками, замыкающими взрывные устройства в землянках. Они почти ловко и быстро миновали базу, отметив приближение основных сил врага с востока. И тут угораздило Тукану прихватить валявшийся в листве АКСУ! Микропроволока от его скобы, утопавшая в листьях, натянулась и сорвала капсюль-детонатор "ёжика". А это секунда, не годная ни на какие противодействия и смекалку! Сюрприз Тротила рванул, пронзая дробью пол-лагеря и два тела в чёрной униформе. Оба дуршлагами разлетелись в разные стороны и замерли.

Кэп не ругался и даже не матерился. Он заорал так дико, что в округе обосрались, наверное, все зверьки!

Боевики из головного дозора, возвращающиеся с вылазки, услышав взрыв и дикий вопль, эхом разлетевшиеся по долине, залегли и заёрзали, выбирая позиции.

У оставшихся наёмников в запасе было минут пять, чтоб оценить ситуацию, оплакать товарищей, деть их куда-то и смыться отсюда. Они сделали всё верно и быстро, уложившись в четыре минуты. Пара резких команд Кэпа: один с пулемётом на рубеж, двое к трупам снять снарягу, БК и облить мертвые лица кислотой. "Диких гусей" не должна вычислить ни одна спецслужба мира — кто, откуда, от кого!

Кэп пнул шест палатки, истерзанной шрапнелью. Негодованию и злости не было предела. "Ничего, ещё сочтёмся! Скоро уже!"

— Уходим. Живо!

Ободранные, изуродованные осколками и кислотой тела остались лежать в листве. Ни шлемов, ни спецприбамбасов, ни оружия, ничего. Тишина.

Кэп, ощущая мысли оставшихся в живых товарищей, прыжками преодолевал перекаты ручья вверх против течения.

Тонна злости, мести, негодования готова была выплеснуться наружу, но командиру несвойственно психовать и паниковать, показывать слабость перед подчинёнными. "Я сердце выну из того, кто так наговнил! — думал он, а вперемежку этому мозг точила другая мысль. — Вот влипли! Шли так тихо, инкогнито, и на тебе — обнаружили себя, потеряли двоих и сейчас оказались между двух огней. Атас!"

— Ходу, ходу, парни! Мы отомстим ещё за Тукана и Увара. А щас шевелимся! На хвосте банда злых чеченов, жаждущих крови и мести. Которые сейчас видят нас и винят во всех грехах тоже нас. Живо, парни, живо-о!

***

Боевики проникли в свой лагерь с привычной осторожностью и спешкой. Окружили периметр, пошли на сближение. Сначала на растяжке у ручья рванули двое молодых ингушей. Не успели ещё повысить класс опасности криками, а дыму и земле дать осесть, как на "лягухе" насмерть подорвался араб, причем ранило еще двоих.

Поняв, что их родное, насиженное место заминировали, всех убили, остальное разгромили и украли, озверевшие "воины Ичкерии" попытались вершить правосудие срочным поиском неверных и их смертью. Пока старший отдавал команды, предостерегая от мин и растяжек, разбивая банду на группы и пытаясь вселить задор уставшим после похода соратникам, время водой утекало сквозь камни. Старший бандформирования понимал, что нужны срочные меры для преследования противника, но сумятица в разношёрстных рядах многонациональной группировки, лень, тяжесть двухдневного рейда до Шатоя и обратно, минирование лагеря — все это разлагало боевой настрой и отдаляло их от безнаказанного врага.

Неимоверными усилиями, где угрозами, а где обещаниями, напоминанием о мести и возможном раскрытии их базы главарю формирования удалось собрать полвзвода воинов и пуститься по следу налётчиков. Оставшиеся начали осмотр лагеря и выявление взрывных устройств, уборку и утилизацию территории. Но не прошло и семи минут, как один из них, афроамериканец, пересёк внутри землянки пятачок, контролируемый ДО-5У. Датчик объёма специального взрывного устройства получил информацию об изменении плотности пространства в двух метрах перед собой и пустил искру в заряд. Эта землянка глухо вздыбилась и осела, похоронив всё, что в ней было, включая негра. А также замкнула цепь детонации по периметру.

Серия последовательных взрывов различной силы разворотила почти весь лагерь и боевиков. Облако грязного дыма, почвы, листьев заполонило местность, неохотно оседая и смещаясь от ручья к скалам восточного рубежа.

База Садулаева перестала существовать!

***

Точка назначения оказалась полулысой степной площадкой на взъёме очередной горы. Пологий холм, поросший альпийской травкой и редким низкорослым кустарником, имел крутой обрыв только с западной части, со стороны Ингушетии. Кстати, в оптику полевого бинокля едва различимо виднелись хижины пограничного аула и пост со шлагбаумом. Людей не видно было, только отара овец с чабаном серой волной стекала по пригорку к высокой башне времён Средневековья.

Приближающийся грозовой фронт напоминал о себе далёким эхом раскатов и всполохами молний. Весной в этих местах Кавказа дожди — обычное явление.

— Не помешает нам гроза? — с неким беспокойством спросил учёного Рогожин, разминая пальцы ног.

— Нисколько! Даже в помощь, — ответил Мешков, позабыв про отдых, ужин и нехилый ветер здесь, на отметке 1898 метров, — успеем, должно всё получиться!

Учёный очкарик ещё бормотал какую-то невнятность, поглощённый работой. В помощь себе он разрешил взять только Ковальского, и теперь они оба корпели над монтажом установки. Ящики и ранцы с элементами секретного оборудования образовали ровный пентагон на лужайке и сейчас потихоньку разбирались. Сначала Мешков долго и тщательно что-то мерил на лужайке, сверял с картой, компасом и ещё каким-то геодезическим приборчиком. Потом приступил с Ковальским к сбору установки.

Рогожин окинул взглядом лежащих загнанных бойцов, сам припав к камню спиной. Назначил на пост Орка, разрешив ему скинуть весь БК и даже покурить. Остальным дал распоряжение отдыхать, принимать пищу, а сам связался со спинного ранца-рации Пыть-Яха со штабом.

Доложился. Расслабленные мышцы лица в преддверии похвалы командования вдруг напряглись, лоб сморщился, а глаза сощурились.

— Как? Повторите! Я Шурави. Приём. Тюльпан? Я Шурави. Не понял вас. Повторите.

— Что там ещё? — взволнованно спросил военхимик Семаков, привстав с травы и глядя то на Рогожина, то на Пыть-Яха.

Командир долго выслушивал речь генерала. Бледность его лица и пот на висках что-то не радовали. Теперь это заметили все офицеры, штатские и сборщики установки, приостановившие работу.

— Понял вас, Тюльпан! Есть выполнять. Конец связи.

Рогожин протянул наушники с гарнитурой Пыть-Яху и надул щёки, глядя в горизонт. Лицо его сливалось цветом с камнем за спиной.

Он задрал рукав, глядя на часы. Снова в горизонт. Опять на время. Затем вскочил на ноги. За ним поневоле и инстинктивно повставали офицеры.

— У нас новый приказ! Срочно разыскать и вернуть группу Истребителя. Всех. Сюда. В точку назначения. И немедленно. До часа "Ч". Ёптеть!

Немую сцену прервал учёный.

— Вы с ума сошли! Там что, в штабе, спятили все? Дайте мне связь с Центром, я узнаю…

— Отставить, Мешков! — зло прервал его Рогожин. — Связь ему, ядрёна корень! Так. Группа, слушать всем сюда!

Бойцы придвинулись ближе, чтоб слышать каждое слово командира, но тот подключил связь шлема.

— Орк, как слышишь меня?

Тишина.

— Орк, мать твою…

— Я Орк! На связи, командир.

— Хватит жевать! Всем внимание! — Рогожин снова посмотрел на наручные "командирские". — Нас восемь единиц. Двое — Ковальский и Мешков продолжают монтаж установки. Справляться самим. Вам в охранение остаётся майор Семаков. Да, майор! Займите скрытый пост вон у того валуна, оружие наизготовку. Бинокль вот возьмите мой. Ни одного чужака не допускать к точке назначения. Но и нас не подстрелите! Вам ясно?

— Товарищ… — засмущался Семаков, покраснев.

— Так. Остальным. Разбиться на две подгруппы. Первая — я, Пыть-Ях и военврач, вторая — Орк и Балон. Всё тяжелое оставить здесь. Долой БК, рюкзаки, сферы. Снять средства связи со шлемов — и на черепушки. Оставить при себе только лёгкое стрелковое оружие. Задача — найти визуально либо в эфире группу Истребителя и отозвать её обратно. Вернуть наших до точки назначения. На всё про всё три часа. Это сто восемьдесят минут! Так. Две минуты на сборы. Работаем, парни!

Пока расторопно, споро разгружались, вечер начал напоминать о себе. Смеркалось. Особенно в долинах. Да ещё синева надвигающейся грозы омрачала краски местности.

— Япона маха! Темнеет. Парни, живее! Пошли.

— Командир. Разреши вопрос? — капитан Полозков, заправляя за уши и шею гарнитуру связи, следил за Рогожиным.

— Валяй, капитан! Только я знаю, что вы все хотите знать! Отвечаю, что понял сам. Приказ штаба я вам озвучил. Больше этого инфы не имею. Но группе нужно быть здесь всем составом, изначальным!