из России картины, бронзу, фарфор из собрания своего отца. Салон Софьи Петровны Свечиной был одним из центров жизни парижского высшего общества. Это было ни просто собрание гостей, ни литературный кружок. И Софья Петровна была душой этого общества, свободная от зависти и честолюбия, стремящаяся к нравственному совершенству, она умела найти подход к любому, оправдывая слабость одних и высвечивая все положительные черты других. Ее ум требовал постоянного притока новых знаний, была свободна от религиозных и прочих предрассудков.
Она была по-своему привязана к России, живо интересовалась всеми происходившими в ней политическими, общественными и культурными событиями. Она с обожанием относилась к обоим братьям-монархам — Александру I и Николаю I, очень горевала, когда из Петербурга пришло известие о кончине Александра Павловича. В связи с поражением восстания декабристов Софья Петровна писала: «Этот зловещий заговор, эти преступления, задуманные так хладнокровно, и теперь еще наполняют меня леденящим ужасом… Наш юный Государь и его великолепное поведение — единственное утешение в этом кошмаре». Богатое эпистолярное наследие Свечиной позволяет установить некоторые имена русских католиков: князья Федор, Августин и Михаил Голицыны, граф Григорий Шувалов, князь Андрей Разумовский, княгини Волконская, Трубецкая, Нарышкина и другие.
Июльская революция 1830 года доставила Софье Петровне много горя: ее добрые друзья, уже много лет входившие в ее окружение были изгнаны или даже убиты. Весь мир, который он так любила, рушился у нее на глазах.
Другим ударом стал в разгар зимы 1834 года приказ Императора: очевидно, интриганы, недовольные тем, что генералу Свечину разрешено проживать с женой в Париже, куда Николай I запретил ездить придворным, настроили Императора против Свечиных. Генералу было предписано немедленно выехать в Россию и отправиться в ссылку в то место, какое он сам выберет, лишь бы подальше от Петербурга и Москвы.
Софья Петровна всегда отклоняла советы друзей, которые убеждали ее продать все имущество в России и перевести капиталы во Францию, чтобы Русское правительство не помешало ей распоряжаться состоянием по своему усмотрению. Софья Петровна говорила: «Я никогда не соглашусь на это, я хочу оставить свое наследство нетронутым моей сестре и ее детям; но даже если бы в мире не осталось ни одного из них, я могла бы это сделать, чтобы не разрывать последней связи с моей страной, оставить крестьян, которых Бог вверил моему попечению, и чтобы не утвердить Императора в мысли, что, став католиком, человек перестает быть русским». Чтобы переубедить Императора, она отправилась в Россию, после поездки тяжело заболела и два месяца находилась между жизнью и смертью.
Затем на Софью Петровну обрушились новые несчастья: в 1836 году скончалась ее приемная дочь графиня де Сегюр д’Агессо, в следующем — и ее зять князь Гагарин. Несчастья еще больше обратили ее к Богу. Она получила разрешение от архиепископа Парижа построить часовню в своем доме. Она богато декорировала интерьер драгоценными камнями, привезенными из России, а ее бриллиантовый фрейлинский шифр украсил постамент серебряной статуи Девы Марии.
Софья Петровна преданно любила супруга. Генерал Свечин отвечал ей взаимностью и всегда говорил о ней с глубоким уважением. Скоропостижная его смерть была сильнейшим ударом для Софьи Петровны, друзья застали ее на коленях перед безжизненным телом супруга, захлебывающуюся от рыданий. Не было дня, чтобы он не приходила на могилу супруга и подолгу оставалась там, страстно молясь. Теперь многие впервые поняли, какое место занимал генерал Свечин в жизни своей жены. Что касается ее самой, то она все более и более настойчиво просила Бога заполнить жестокую пустоту, оставленную этим уходом. Софья Петровна сокращает до минимума время приема гостей, октябрь и ноябрь проводит в одном из монастырей Парижа в усердных молитвах. Особенно часто она посещает августинский монастырь.
Последним страшным испытанием в жизни Софьи Петровны стала Крымская война и кончина Императора Николая I. Она писала: «Для всего мира это война между государствами, а для меня — гражданская».
Здоровье Софьи Петровны день ото дня ухудшалось: к болезни печени добавилась сердечная недостаточность, а часто возникающие отеки были опасными предвестниками водянки, по ночам стало мучать удушье. Близкие видели, как она угасала. В последние два года жизни летом она стала уезжать из Парижа, искала уединенные места. Графиня де Рошжаклен, дочь герцогини де Дюра, предоставила в ее распоряжение замок Флёри, расположенный на опушке леса Фонтенбло. Ежедневно она посещала церковь, расположенную рядом с замком. По воскресеньям ее окружала толпа прихожан, и для каждого она находила слова утешения. Она хотела остаться во Флёри до осени 1857 года, но узнала, что ее собираются навестить племянники — князья Григорий и Евгений Гагарины. Она уезжает в Париж, надеясь еще вернуться во Флёри. Но этому не суждено было случиться. Софью Петровну Свечину похоронили на выбранном ею еще при жизни месте рядом с супругом.
Могилы Свечиных, справа — С. П. Свечиной. Фотография с сайта commons.wikimedia.org
Надгробие на могиле С. П. Свечиной. Фотография с сайта commons.wikimedia.org
Фотография сделана автором 1 ноября 2016 года — надгробие на могиле С. П. Свечиной разбито
Библиография:
Count de Falloux by the French Academy. Life and letters of Madame Swetchine, translated by H. W. Preston, New-York, The Catolic Publication House, 1869
Глава 7. Кладбище Пер-Лашез
(Cimetière du Père-Lachaise, 16 Rue du Repos, Paris)
Один из парижских холмов Champ-l'Évêque, принадлежавший епископу Парижа в XII веке получил название Виноградный холм, так как там выращивали виноград. В 1430 году богатый торговец Реньо Вандон купил эту землю для строительства павильона для отдыха. Об этом событии напоминает название улицы Folie-Regnault в XI округе Парижа. Два столетия спустя иезуиты построили здесь санаторий. Юный Людовик XIV бывал здесь во времена Фронды, с тех пор это место стало называться гора Людовика (Mont-Louis). Но самым известным здешним обитателем был Франсуа д’Экс де Ла Шез, называемый отец Ла Шез (Père-La Chaise), исповедник короля Франции, оказавший большое влияние на монарха в борьбе с янсенизмом. Брат отца иезуита — граф де Ла Шез часто устраивал здесь праздники, разбил парк, расширил