Читать интересную книгу Память льда. Том 2 - Стивен Эриксон

— Со стенами — то же самое, — отметил другой сапёр. — Со всех сторон.

— Это здание наполнено трупами, — сказал невысокий воин в лестийской броне, стоявший рядом с даруджийцем. — Похоже, они разбухают.

Не сводя глаз с могучего даруджийца, Паран спросил:

— У тебя есть имя?

— Остряк.

— Вы из какой-то секты или вроде того? Воины-храмовники?

Остряк медленно повернулся к нему, его лицо было почти скрыто забралом шлема.

— Нет. Мы ничто и никто. Это ради женщины. А теперь она умирает…

— Какая палатка? — перебил его Молоток своим высоким, тонким голосом.

— Путь Дэнул отравлен…

— Ты чувствуешь это, да, Остряк? Любопытно. — Целитель подождал и снова спросил: — Какая палатка?

Лестийский спутник Остряка указал на палатку.

— Там. Её сильно ранили. Кровь в лёгких. Она, возможно, уже… — Он замолчал.

Паран последовал за Молотком к истрёпанному навесу.

Лежавшая внутри женщина была бледна, её молодое лицо — искажено и напряжено. Пенящаяся кровь окрасила губы.

И здесь есть что-то большее.

Капитан смотрел, как целитель опустился на колени возле неё, протянул руки.

— Погоди, — проворчал Паран. — В прошлый раз это чуть не убило тебя…

— Но не мой дар, капитан. Духи баргастов поддерживают меня на сей раз, сэр. Снова. Не знаю почему. Возможно, кто-то в этом лично заинтересован. Впрочем, может быть слишком поздно. Посмотрим… хорошо?

Помедлив, Паран кивнул.

Молоток положил руки на лежавшую без памяти женщину, закрыл глаза. Миновала дюжина ударов сердца.

— Ай, — наконец прошептал он, — здесь много слоёв. Раненая плоть… раненый дух. Мне нужно излечить всё это. Так что… вы мне поможете?

Капитан понял: вопрос адресован не ему, — и не ответил.

Молоток вздохнул, не открывая глаз.

— Вы готовы принести такие жертвы ради этой женщины? — Он прервался, всё ещё не открывая глаз, затем нахмурился. — Я не вижу нитей, о которых вы говорите. Ни в ней, ни в Остряке, ни в мужчине рядом со мной…

Рядом с тобой? Во мне? Нити? Боги, почему вы просто не оставите меня в покое?

— …но я вам верю. Начнём?

Тянулись мгновения, целитель неподвижно сидел рядом с женщиной. Затем она шевельнулась на тюфяке, тихо застонала.

Навес разорвался, затрещали тросы. Паран удивлённо вскинул голову и увидел стоявшего над ними Остряка, его грудь вздымалась.

— Что? — выдохнул даруджиец. — Что?..

Он отступил на шаг, повинуясь мощной хватке Тротца на своих плечах.

— Не бывает слишком поздно, — прорычал баргаст.

Подходящий к ним Мураш ухмыльнулся.

— Привет, Капастан. Мостожоги пришли.

На рассвете звуки сражения доносились с севера и востока. Кланы Белолицых наконец столкнулись с врагом. Позже Хватка и остальные узнали о внезапной кровавой схватке, которая произошла на пристанях и берегу реки Серп. Кланы Барахн и Ахкрата столкнулись с новоприбывшими полками бетаклитов и бетруллидской кавалерии. Вместо того, чтобы защищать плохо подготовленные оборонительные позиции, командир решил контратаковать, и вскоре баргастам, атакованным со всех сторон, пришлось окапываться. Барахны сломались первыми. Последовавшая резня укрепила решимость ахкратов, и они продержались до полудня, когда Тор отвёл племя Гилк от вылазки в город и отправил закованных в черепашьи панцири воинов на помощь. Равнинный клан, закалённый в бесконечных войнах с конными противниками, сцепился с бетруллидами и дал ахкратам возможность разнести бетаклитов и захватить понтонные мосты и баржи. Последних солдат паннионской средней пехоты они загнали на мель в реке, и вода окрасилась алым. Выжившие бетруллиды сбежали от гилков, направившись вдоль берега на север, к болотам — и совершили роковую ошибку, так как их кони застряли в солёной грязи. Клан Гилк преследовал паннионцев, чтобы возобновить избиение, которое завершилось только в сумерках. Подкрепление септарха Кульпата было уничтожено.

Атака Хумбролла Тора на город вызвала паническое бегство. Отряды провидоминов, урдомов, беклитов, скаланди и бетаклитов были окружены и разъединены десятками тысяч тенескаури, которые бежали от мечей и копий баргастов. Главные улицы превратились в потоки людей — бурлящее наводнение, рвущееся в западном направлении, изливающееся на равнину через пробоины в стенах с той стороны.

Тор не мешал своим кланам пуститься в яростную погоню, загнавшую паннионцев ещё дальше на запад.

Прижавшись к крыше, Хватка посмотрела вниз, на орущую, охваченную паникой толпу. Человеческий прилив врезался в гору тел, прорубая в ней просеки — узкие проходы меж стен холодной плоти. Каждый такой проход запрудили люди, и другим приходилось карабкаться поверх них, иногда — на расстоянии меньше удара длинной пики от малазанских позиций.

Несмотря на тот ужас, который она наблюдала внизу, Хватка чувствовала, будто с её плеч свалилась тяжкая ноша. Проклятые браслеты больше не сдавливали руку. Чем ближе малазанцы подходили к городу, тем теснее и горячее становились торквесы — ожоги опоясывали плечо Хватки, а глубокая боль по-прежнему отзывалась в костях. Вся эта история порождала множество вопросов, но Хватка не была готова размышлять над ними.

С улиц восточнее донеслись уже привычные звуки бойни, рокочущим фоном которым служили нестройные боевые кличи баргастов. Паннионцы сформировали что-то вроде арьергарда: остатки беклитов, урдомов и провидоминов сомкнули ряды в попытке задержать наступление Белолицых. Этот арьергард быстро распадался, уступая баргастам числом.

С крыши не уйти, пока не пройдёт убегающий враг, как бы Вал ни ныл про трещины в фундаменте и тому подобное. Хватка была этому весьма рада. «Мостожоги» вошли в город. За стеной и у северных ворот было трудно, но за вычетом этого всё прошло легко — легче, чем она ожидала. Морантская взрывчатка смогла уравнять шансы, если не полностью переменить картину битвы.

Клинки ещё ни разу не пришлось пускать в ход. Прекрасно. Мы уже не так хороши, как бы ни храбрился Мураш.

Хватка гадала, далеко ли Дуджек и Бруд. Капитан Паран отправил Вывиха к ним, как только стало ясно, что Хумбролл Тор объединил племена и готов дать команду идти на Капастан. Быстрый Бен вышел из строя, а Штырь слишком боялся испытывать Пути, так что узнать, удалось ли Чёрному моранту добраться, было невозможно.

Кто знает, что с ними сталось. Сказки баргастов о немёртвых демонах-рептилиях на равнине… и заражённые Пути. Кто докажет, что яд этот — не дорога для какой-нибудь дряни? Штырь говорит, будто Пути больны. Что если их просто захватили? Может, кто-то пользуется ими прямо сейчас. Может, кто-то пришёл по Путям и врезал им со всей мочи. Может, где-то на равнине уже гниют тридцать тысяч тел. Может, мы — последние из Войска Однорукого.

Баргасты, похоже, не собирались воевать после освобождения Капастана. Они хотели вернуть кости своих богов, вот-вот племена их добудут и тогда, наверное, направятся домой.

Если мы останемся одни… что решит Паран? Вид у треклятого аристократа полудохлый. Больной он. Ему в мысли боль гвозди заколачивает, а это не хорошо. Совсем не хорошо.

За спиной Хватки скрипнули сапоги, кто-то ступил на край крыши. Она посмотрела вверх и увидела рыжеволосую женщину, которую Молоток вернул почти с того света. В правой руке она держала рапиру с обломанным на треть от рукояти клинком. Кожаный доспех был изодран и покрыт бесчисленными пятнами засохшей крови. На её лице застыло странное выражение — ломкое и почти… удивлённое.

Хватка выпрямилась. Снизу доносились оглушительные крики. Она пододвинулась к женщине и сказала:

— Осталось уже недолго. Отсюда видны передние ряды баргастов. — Хватка указала рукой.

Женщина кивнула, затем сообщила:

— Меня зовут Скалла Менакис.

— Капрал Хватка.

— Я говорила с Дымкой.

— Удивительно. Она не из разговорчивых.

— Она рассказала мне о торквесах.

— Рассказала, значит?

Скалла пожала плечами, поколебалась, но спросила:

— Ты… ты посвящённая Трейка, или что-то в этом роде? Многие солдаты присягали ему, как я понимаю. Тигр Лета, Повелитель Битвы…

— Нет, — проворчала Хватка. — Не присягала я никому. Просто решила, что они колдовские — торквесы эти.

— Значит, ты не знала, что избрана доставить их. Передать… Остряку…

Хватка окинула женщину взглядом.

— Это тебя с толку сбило, да? Твой друг Остряк. Ты бы ни в жизнь не поверила, что он может стать… ну, тем, кем стал.

Скалла скривилась.

— Если честно, — кто угодно, но не он. Остряк — циничный ублюдок, любитель выпить. О да, он умён, насколько бывают умны мужчины. Но теперь, когда я смотрю на него…