Читать интересную книгу Девятый чин - Олег Егоров

— Ты чего не поешь? — толкнула мужа локтем Дарья.

— Здесь птицы не поют, — лениво отозвался Угаров.

— Вы птица? — придвинулась к нему с другой стороны Зоя Шаманская.

— Только по восточному календарю. — Угаров сразу встал и, закурив, облокотился на подоконник.

— Ты, Зойка, к моему мужу не лезь, — предупредила княжна художника по костюмам.

— Нужен он мне, — Шаманская критически оглядела собравшихся мужчин и пересела к Андрею. — К вам-то лезть можно?

— Лезьте, — великодушно согласился Андрей.

Вскоре парочка удалилась из гостиной.

— А ведь это вас пасут, молодой человек. — Муж Дарьи оглянулся на Брусникина.

Никита, извлекавший из аквариума возмущенного кота, уронил его обратно.

— Где? — Он устремился к открытому окну. Наблюдательный филолог успел перехватить его у занавески, чтобы хозяин квартиры не засветился.

Угаров кивнул на две машины, запаркованные внизу напротив подъезда. Водитель одной из них как раз что-то пояснял водителю второй, показывая на Никитино окно. Как ни был пьян Брусникин, он узнал громилу, проводившего на студии Горького кастинг вместе с исчезнувшим Павлом Андреевичем.

— Меня, — прошептал Никита.

Угаров пристально посмотрел на него и, не говоря более ни слова, накинул на плечи китель капитана милиции.

— Ты куда? — сразу насторожилась Дарья.

— Мусор выбросить, — успокоил ее филолог.

Никто из прочих гостей этой сцены не заметил, помимо, разве, оператора.

Через пять минут с улицы донеслись приглушенные возгласы. Все бросились к окну, сбоку от которого так и стоял, замерев, Никита.

Он единственный стал свидетелем уличного происшествия.

Неспешно подойдя к Хариусу, муж Дарьи прикурил у него и обменялся парой короткий фраз. Все, что последовало затем, явилось для Брусникина полной неожиданностью. А последовала серия ударов, нанесенных филологом. Оба водителя рухнули, как спиленные деревья.

Финал представления наблюдали все приглашенные, кроме самого именинника, бороздившего когтями стекла аквариума. Да еще Шолохов с Шаманской, нашедшие друг друга в соседней комнате, пропустили увлекательное зрелище.

Угаров, обыскав карманы пострадавших, взял себе только наручники, да и то ненадолго. Блеснувшие в утренних сумерках браслеты он продел между бампером и решеткой мощного «внедорожника», после чего приковал обоих наблюдателей одной, что называется, цепью.

— Сашка! — крикнула Безродная, рискованно свесившись из окна. — Сейчас же — домой!

— Кто бы мог подумать? А ведь мы с ним творчество акмеистов обсуждали! — искренне удивился Петр Евгеньевич. — Никита! Ты что-нибудь понимаешь?

Брусникин отрицательно мотнул подбородком и, очнувшись, бросился на поиски Шолохова.

— Капитан! Подъем! — заорал он, включая свет.

— Как?! Опять подъем?! — Обнаженный Шолохов кубарем скатился с кровати.

— Ты, Брусникин, решительно поставил себе целью испортить мою личную жизнь?! — Зоя, прикрыв одеялом высокую грудь, злобно уставилась на Никиту.

— Там на улице что-то происходит! — не обращая на нее внимания, выпалил Брусникин.

Вслед за ним Андрей подбежал к окну.

Действительно, на улице происходило нечто странное. Фигура в белом шелковом халате с наброшенным на голову капюшоном склонилась над узниками. Крупного телосложения граждане матерились. Продолжая материться, они, освобожденные от собственных наручников, запрыгнули в две иномарки, после чего стремительно унеслись в неизвестном направлении. Окутанная же тайной и шелками фигура скрылась под козырьком подъезда.

— Кук-лук-склан, — по слогам прокомментировал Миша, с интересом наблюдавший за развитием событий. — Черных они уже освободили. Теперь белых освобождают.

Кот Брусникина отчаянно мяукнул в аквариуме, давая понять, что черных, может, и освободили, но явно не всех.

— А я вообще ни хрена не понимаю, — задумчиво признался Шолохов.

— Угаров! — Дарья, все еще висевшая на карнизе, продолжала будить соседей. — Сашка, подлец! Домой немедленно!

Раздвинув столпившихся у окна гостей, Угаров осторожно снял ее с подоконника.

— Изумительный факт, — обратил он внимание присутствующих на пустую улицу. — Ловкость, уму непостижимая. Но третьего я там не заметил.

— Алевтина, — мрачно пояснил Брусникин. — Маг и разбойник. Напротив живет. Она в этом одеянии с духами беседует.

Актриса Безродная, хватая легкими воздух, буравила мужа свирепым взглядом.

— Тогда ясно, — кивнул филолог. — Пока я на лестнице изучал вашу наскальную живопись, она успела спуститься в лифте. Надо было мобильники им передавить. Но вот относительно духов я сомневаюсь. «Духи», доложу я вам, иначе выглядят. И беседовать с ними только автомат Калашникова способен без переводчика.

Андрей, сообразивший, что следствие ведется без него, и задетый этим обстоятельством за живое, перехватил инициативу.

— Господин Брусникин, — обратился он сурово к Никите. — Я требую удовлетворения.

— Это я требую удовлетворения! — донесся из соседней комнаты возглас Шаманской.

Все еще сильно пьяный хозяин, до крайности перепуганный и огорченный появлением Хариуса у собственного подъезда, ударил Андрея по уху.

— Вы должны меня охранять! — вскричал с пафосом. — Вы нас всех должны охранять! Мы налоги платим и репетируем, пока вы за новогодними спекулянтами гоняетесь!

— Ладно. — Потирая ухо, опер подошел к столу и выпил рюмку водки. — Когда за вами бандиты слежку установили? Зачем Лыжнику понадобилось ваше досье?

— Какому Лыжнику?! — Никита сел на табурет и обхватил руками голову. — Капкан исчез! А морда эта, что внизу была, кастинг вместе с ним проводила на студии Горького три месяца назад, пропади оно все пропадом!

«Капкан! — быстро сообразил Шолохов. — Капканов Анатолий Андреевич. Ближайший помощник известного криминального авторитета Малютина. Сгорел на работе. По неофициальной версии, пал жертвой разборок внутри собственной бригады. Уже теплее. Лыжник в той же стае бегает под флажками».

Тут и Дарью наконец прорвало.

— Ты что, оглох?! Немедленно домой! — Вскинув руку, она указала филологу на дверь.

— Прошу покорно извинения, господа офицеры. — Угаров бросил на стол перед Андреем ключи от наручников и высадил из аквариума на пол совсем уже отчаявшегося именинника. — Жена дома ждет. Вы уж сами тут как-нибудь.

Простившись с подавленными и смущенными гостями, чета Угаров-Безродная покинула квартиру.

— Так. — Андрей для пущей сосредоточенности взъерошил на голове короткие волосы. — Сколько у нас водки осталось?

— Шесть с половиной, — с готовностью доложил мичман Кумачев.

— А сколько времени?

— Следующая репетиция в девятнадцать. — Петр Евгеньевич принялся открывать банку с ветчиной.

— Матвей Николаевич, вы не торопитесь?

Опер и оператор встретились взглядами.

— Напротив. — Холостой Буслаев демонстративно расположился в углу стола. — Я не покину этот вертеп до выяснения истины.

— От меня вы тоже просто так не отделаетесь. — Из будуара в халате Брусникина вышла Зоя Шаманская. — Тем более что костюмы я приготовила.

— Хорошо. — Андрей сел во главе собрания. — Тогда, Никита, выкладывай все по порядку и в подробностях. Ваше слово, гражданин маузер.

Близнецы

— Вот такие бывают случаи, Аленька. — Лежа на кровати под балдахином, расшитым зодиакальными созвездиями, Байкер почесал свою волосатую грудь. — Кто другой рассказал бы, ни за что не поверил бы.

Алевтина вошла в покои с подносом, на котором были расставлены розетки, полные сухофруктов, и фарфоровый китайский чайник. Зеленый чай по утрам она подавала обязательно.

Долго пила она его в одиночестве. А теперь снова было кому подавать. Счастье, простое женское счастье, в котором нуждаются даже маги, переполняло ее до краев.

Байкеру тоже пришелся по душе ритуал чаепития.

— Чудный чай, — похвалил он Алевтину, шумно прихлебывая из чашечки. — «Бостонское чаепитие в Мытищах». Не видели такое произведение?

— Удивительно, как во многое вы посвящены, Франц Карлович, — зарделась целительница. — Мой гуру, Сторож Восточного Столба Марк Собакин, был бы от вас в восторге.

— Сторож столба Собакин может задрать лапу и помочиться, — заметил Байкер, набивая рот черносливом. — Во всей поднебесной осталось две тайны, до конца еще мною не изученные, — формула красной ртути и вещь в себе.

— А философский камень? — Травница затаила дыхание.

— Расколол. — Байкер взялся за варенье из облепихи. — Мой прадед, алхимик четвертой гильдии Штуцер, выплавил этот камень буквально за сутки до кончины. Так гласят свитки.