Не могли бы вы вернуть мне её.
— Я бы с удовольствием, малыш. Но я уже телеграммой забронировал под них место в газете с сентября. А что такое? Хорошие истории получились. Я всего несколько прочитал, но мне очень понравились.
— Ну, это, — совсем он меня в краску вогнал, не собирался я отдавать те истории никому. — Я же, когда их сочиняю, всегда сверяюсь с предыдущими историями, у меня там и список муммиков и коротышек.
— Матти. Давай так. Я приеду в Гельсингфорс и отдам твои тексты на перепечатку, а потом сразу отправлю тетрадь тебе бандеролью. Устраивает?
— Угу, хорошо, — совсем не весело пробурчал я. Получалось, что я своими сказяфками угробил будущие и главные произведения Носова, Роя и Янссон. Одно дело, если бы я их скопировал полностью, но я просто спёр главных героев, часть сюжета и слепил в какой-то непотребный ужас. И теперь честно не понимал за что меня хвалят.
Про мягкие игрушки я решил вообще не заикаться. Что я, действительно, как маленький буду себя вести, выпрашивая вернуть муммиков. Пошьёт мне ещё Анью, благо у меня есть что предложить ей взамен.
— Я знаю литературный нюх Ээро, мальчик, — решил, видимо, меня подбодрить неправильно понявший причину моего расстройства совладелец Нокии. — Если он говорит, что твои рассказы это очень хорошая вещь, то поверь мне, это действительно так.
— Спасибо, херра Мехелин, — поблагодарил его. — Вы нашли где будете строить электростанцию? — решил я сменить тему. Помня, как он рассказывал нам с отцом про будущее гидроэнергетики, я не удивлюсь, что станцию уже начали строить.
— Увы, Матти. Не будет пока у вас гидростанции. Не нужно в вашей губернии столько электричества. А в Улеаборге и тепловые станции справляются. Одно плохо, не дал Господь нашей Финляндии угля, а дровами накладно получается. Мало лесов у нас, да и законы не позволяют много рубить.
— А торф? — спросил я и прикусил язык, вдруг торфом здесь ещё не топят.
— Торф? Точно! Торф! Ааа!!! Эврика, господа! — заорал он дурным голосом и попытался куда-то бежать, но споткнувшись о ноги графа завалился на перепугавшегося дядю Ээро.
Кое-как выбравшись из беседки, он схватил меня и закружил по поляне, продолжая орать свою «Эврику». Наконец, этот ненормальный закончил изображать из себя карусель, но не отпустил меня, а наоборот, поднял на руках на уровень своих глаз и сказал:
— Ты гений, малыш! Пойдёшь ко мне экспертом, когда вырастишь?
— Ик, — на меня напала икота после пережитого ужаса, но я уже сообразил, что вращали меня явно от радости, из-за моего сообщения о торфе. — Ик, дожить надо сначала, — ответил я сияющему взором, главному либералу Финляндии. И ещё раз икнул.
Вот зарекался же недавно не заикаться — не дали. Мои мысли — мои скакуны. Ей Богу. Надо отсюда тикать.
— И что это было? — удивленно спросил у Ээро Эркко граф Маннергейм.
— Видимо так работает гениальность, — задумчиво ответил ему мужчина.
— Это как же? — ещё сильнее удивился граф.
— Ну. Вы же знаете, что Леопольд у нас помешан на электростанциях. И постоянно убивался о том что у нас нет горючих полезных ископаемых.
— Как нет? Я про торф знал и до этого случая, — граф так разволновался, что прикурил очередную сигариллу от первой, не потушенной, чего никогда до этого себе не позволял. — И даже, живя в Париже, ездил на одну подобную.
— Так и я об этом знал, — согласился с ним Ээро Эркко. — Но почему Мехелину об этом, сказал пятилетний мальчишка, а не мы? — И видя, что графу нечего ответить, продолжил. — Вот я и предположил, что именно так и работает гениальность. Есть у тебя проблема — обратись к гению, и он её решит. Есть у вас проблема, граф?
— А вы знаете, мой друг, есть. Но у меня есть парочка инженеров, которые и решают её сейчас. Вот если не получится, тогда и попробуем испытать ваше предположение. Меня другое занимает: почему они в разные стороны побежали?
— Вы про мальчика и Лео? Ну, мальчишка просто перепугался, он не ждал такого проявления чувств от взрослого. Даже заикался от страха по-моему. А Леопольд побежал в поисках своих помощников. Ну, или за шампанским.
— Про шампанское, мне больше понравилось, — ухмыльнулся граф и окутался очередным табачным облаком. — Вы, Ээро, главное, не забудьте спросить про тот противокомариный элексир.
Глава 12
— Так, сына. Берёшь за рукоять стебля, поднимаешь его вверх, одновременно зажимаешь спусковой крючок и тянешь затвор на себя. Вот так. Всё, теперь винтовку в сторону, а мы с тобой будем разбирать затвор. Пока всё ясно? Если нет, то задавай вопросы.
— Всё ясно, папа. Только помедленнее, — отец показывает мне устройство моего же карабина, а мне, приходиться притворяться нубом и всему удивляться.
— Ага. Затем вот эту вот хреновину поворачиваешь против часовой стрелки. Чего вы ржёте гады? Я не знаю как личинка называется у итальянцев, — это он уже своим приятелям орёт, дело ведь на традиционных мужских пострелялках происходит.
— Пф, Матти, так и называется, — фыркает со смешком наш сельский полицейский, констебль дядя Раймо. — Или ты итальянский собрался учить?
— Да иди ты, — бурчит отец и продолжает мне объяснять и показывать. — Вывинчиваешь ударник, придерживая курок. Будь осторожен, там очень тугая пружина, её нужно потихоньку… Ай! Пасканмарьят!!! Витту! Витту!
Пружина, как он и предупреждал, выскочила и со всей силой оттолкнула курок, который подлетев вверх, стукнул батю по бородатому подбородку. Мужики вокруг так и легли от хохота. А ведь сам виноват, нет чтобы по трезвому устроить мне урок, так нет, уже по три стаканчика настойки они с мужиками в себя влили. И быстрее всего, больше уже и не будут, но кое-кому и этого было достаточно.
Пьянство и алкоголизм в Финляндии, это сугубо городское. В крестьянских общинах к чрезмерному злоупотреблению горячительными напитками относятся с осуждением. Нет, пьют, конечно, но редко и не ежедневно. И стараются не на виду. Вот как этот кружок охотников. Тех, кто пренебрегает мнением местного сообщества, это самое сообщество очень быстро наказывает. С ними прекращают общаться, приглашать в гости по праздникам, нанимать на работы, помогать. Священник постоянно капает всем на мозги на проповеди о непристойном поведении одного из членов общины. И вся семья любителя выпить, быстро превращается в изгоев. И тогда им одна дорога — сменить место жительства.
— Па! Я понял! Давай я сам, — пришел я на помощь злому отцу.
Осторожно вытащил затвор, разобрал его и, собрав обратно, установил на место. Все знакомо, но приходиться прикладывать заметные усилия,