взялась за неё и осторожно поднялась на ноги.
— Подожди, пожалуйста, здесь, — попросила Тамара. — Мне нужна другая форма.
Пожав плечами, Костя уселся на скамью, которая так долго служила девушке постелью. Стараясь не смотреть в сторону решётки, он послушно ждал приглашения.
Глава 7. Ночь на перекрёстке
Они ступали по заросшим травой тротуарам. Вокруг стояли панельные многоэтажки. Небо было чистым, и солнце освещало весь город. На фасадах домов виднелись многочисленные прорехи, хотя перемешивание случилось не так давно. Костя был уверен, что дело в нашествии больших крылатых переселенцев: они могли легко оторвать облицовку в поисках пропитания.
На детских площадках валялись потрёпанные куклы, пластиковые ведёрки с совочками, игрушечные пистолеты и разноцветные самокаты. Костя представил, как три года назад здесь неожиданно появились невиданные существа. Представил ужас мирных жителей, спокойно проводивших свой досуг. Представил, как взрослые хватают своих чад и несутся прочь. Зоологу казалось, что он слышит отдалённое эхо детского плача. Он не понаслышке знал, каким страшным был тот день.
Деревья успели поменять цвет, и листья кружились в вальсе, демонстрируя свои красно-жёлтые наряды. Птицы нежились в лучах августовского солнца, наслаждаясь летним теплом перед дождливым межсезоньем. Они пели, перебивая друг друга, и, помимо местных жителей, зоолог узнал голоса гостей из других миров. Путникам встретился переплюн, чьё пение напоминает звук смачного плевка, и одинокая серая птичка шотландка, издающая звуки, похожие на волынку.
Демисезонная полицейская куртка с высокой стойкой, которую надела Тамара, была ей заметно велика. Остальная одежда девушки тоже была из участка: тёмно-синяя бейсболка с красной каймой, брюки с лампасами, летние берцы… В руках она держала «Кедр» Баритона, накинув ремень на правое плечо.
Костя шёл рядом. За его спиной болтался рюкзак, который они всё же отыскали в сейфе психопата. К счастью, Баритон не успел порыться в вещах зоолога, и «Бармен» был цел и невредим. Хруст нёс в руках помповое ружье МР-133, а на поясе висела любимая катана. Они шагали по городским джунглям около часа, но пока не встретили никакой опасности. Зоолог был настороже — ожидал подвоха. По его опыту, подобное затишье предвещало проблемы.
— Слушай, а что ты делала на Солнечном проспекте, когда тебя сцапал Баритон? Почему ты была там одна? — решив разрядить обстановку, спросил Хруст.
— Потому что у меня никого нет, — понуро ответила девушка.
— Ох, ядрёши макароши… — выругался зоолог, хлопнув себя по лбу. — Прости, пожалуйста.
— Да ничего страшного, Костя! Прошло достаточно времени, и мои раны успели зарубцеваться, — промолвила девушка, глядя под ноги. — В день перемешивания я лежала в больнице с отравлением. Не знаю, что я съела, но к унитазу бегала каждый час. Пролежав около двух недель и съев положенную порцию горьких таблеток, я готовилась к выписке. В моей палате лежали ещё две девушки — обе попали туда позже. Они искренне радовались за меня. Помню, как я ждала возвращения в родительский дом, где меня ждала божественная мамина стряпня. Однако моим мечтам не суждено было сбыться. Когда я начала доставать свои вещи из больничной тумбочки, за окном появился огромный зелёный вихрь. Девушку, которая стояла у приоткрытого окна, подняло в воздух и понесло в сторону воронки. Бедняжка летела так быстро, что вдребезги разбила оконное стекло головой. Почувствовав опасность, я опустилась на четвереньки и выползла из палаты. Сзади раздался вопль о помощи. Я обернулась и увидела свою соседку по палате. Она побелевшими пальцами вцепилась в дверной косяк. Я мигом схватила девушку за предплечье, но мне не хватило сил на что-то большее. Болтая в воздухе ногами, она умоляла не отпускать её, а я не знала, что делать. Спустя пару минут её руки стали выскальзывать из моих вспотевших ладоней, но я смогла перехватить их, и мы по-прежнему держались друг за друга. И тогда я почувствовала, что меня начинает засасывать. Посмотрев в глаза подруги по несчастью, я поняла, что она уже смирилась — не кричала, не пыталась подтянуться… Она смотрела на меня спокойным взглядом и едва заметно улыбалась. Не помню, как долго мы играли в гляделки, но вскоре она кивнула и разжала пальцы… — Тома резко оборвала рассказ и отвела глаза.
— Слушай, если тебе тяжело, не продолжай, — мягко произнёс Константин.
— Ну уж нет, — твёрдо ответила спутница. — Чувство вины слишком давно не даёт мне покоя. Нужно исповедоваться, — добавила девушка и продолжила. — Когда бедняжка растворилась в воздухе, я почувствовала, что мои страхи тоже улетучились. Последнее, что я увидела в окнах нашей палаты — ещё несколько зелёных воронок. Воздух стал более разряженным, и я поняла, что медлить нельзя. Я знала, что под больницей находятся тоннели, соединяющие медицинские корпуса. Я поползла к лестнице вдоль стены, призывая людей следовать за мной. Когда несколько десятков пациентов укрылись в подземелье, зелёный вихрь ускорился. Моя совесть бунтовала, требуя спасти кого-нибудь ещё, но разум взял верх, и я осталась внизу, — закончила девушка, закусив нижнюю губу.
— Ты сделала всё, что могла.
— Знаю, красавчик, — слегка улыбнувшись, ответила Тома. — Выжившие разбили лагерь прямо в подземелье. Но далеко не все остались там жить. Некоторые отправились на поиски близких, кто-то наивно полагал, что ещё можно вернуться к нормальной жизни, и уходил прочь. Иногда людям везло, и они возвращались назад с друзьями или родственниками, которых удалось найти.
Храбрые мужчины периодически выходили на поверхность на поиски пищи. У нас практически не было оружия, поэтому они часто возвращались ни с чем. Или вообще не возвращались. Остальные тоже иногда выходили из подземелья — подышать свежим воздухом, насладиться солнечным светом… Каждый член нашей общины был при деле. Через полгода наша жизнь была налажена. Но три месяца назад эта постапокалиптическая утопия превратилась в прах.
В одну из тёплых майских ночей, когда не спали лишь дежурные, раздался звонкий металлический лязг. Весь лагерь тут же проснулся. Мы стали всматриваться в темноту. В слабых лучах фонарей было сложно увидеть хоть что-то, но наши глаза привыкли к жизни во тьме. Помню, как разглядела решётчатую дверь, которой придавило одного из постовых. Он лежал у выхода из подвала без признаков жизни. Один из дежуривших мужчин уже начал эвакуацию женщин и детей, а другие пошли на разведку.
Я не спешила уходить: любопытство было сильнее страха. Когда все покинули лагерь, я услышала тихий стрёкот со стороны выбитой двери и стала всматриваться, ещё больше напрягая зрение. У лестницы, ведущей на первый этаж больницы, виднелся тёмный силуэт размером со стиральную машину. Мужчины направили на него всё оружие, которое у нас имелось,