мелькнуло крыло с ромбом, практически сразу что-то ухнуло.
— Не знаю, там со всех сторон громыхало... — когда я спросил про это у Василича, ничего определенного ответить он не смог. На парней в салоне я не рассчитывал: обзор в иллюминаторах так себе, да и при такой болтанке вряд ли они в них смотрели.
Дорулив до самого края полосы, почти к сторожке, я затормозил, и дождавшись когда машина остановится, вытянул рычаг стояночного тормоза.
— Такое ощущение что три дня летали... — привыкая к наступившей тишине, на всякий случай я глянул на время, но с момента как мы заметили чужой самолет прошло всего чуть больше часа, что подтверждалось ещё и датчиком топлива.
— И не говори... — отстёгиваясь и вставая, Василич болезненно схватился за спину, — я уж думал всё, каюк. Вся жизнь перед глазами пролетела...
В салоне тем временем зашевелились, и ощутимо пахнуло блевотиной.
— Живые? — покинув своё кресло, и всё так же держась за спину, громко поинтересовался Василич.
В ответ кто-то ругнулся, хлопнула, открываясь, дверь, и в кабине ощутимо посвежело.
— Да ладно вам стенать... — отвечая на ругань, недобро усмехнулся Василич, выходя следом за парнями.
Отключив питание, я ещё раз всё проверил, отстегнулся, и повесив гарнитуру на место, вылез из кресла.
— Ты в штаб поедешь? — на выходе встретил Василич, кивая на въезжавший в ворота пошарпанный пикапчик.
Отчитаться о том что видели, он и сам сможет, а мне хотелось поскорее проверить дом в котором пришлось побывать ночью, если конечно он мне не приснился. Поэтому я отказался.
— Ну как знаешь, если что, я в штабе. — махнул он, и залез в пикап, едва тот остановился напротив.
Проводив его взглядом, я закрыл дверь самолёта, и двинулся к сторожке, в которой только что скрылись наши несчастные пассажиры.
Идти одному не хотелось, просить людей у главы тоже, а эти парни уже сменились и вполне могли уделить мне ещё пол часика.
И я не ошибся. Выслушав меня, особого энтузиазма они конечно не выявили, но и отпираться не стали. Наскоро почистили одежду от последствий болтанки, проверили оружие, и подогнав дежурную буханку, дружно запихались в салон.
Даже вопросов особо не задавали, только когда подъехали на место, спросили кто здесь живёт.
****
Я же, когда подъезжали, и уже открывая калитку, всё ещё надеялся что произошедшее ночью было сном, но лежащая возле будки собака, окончательно похоронила мои надежды.
Подойдя ближе, я остановился. Ночью не смотрел как именно её убили, а сейчас присел, и перевернув окоченевшее тельце, почти не удивился. Из шеи собаки, в том месте где позвоночник прикрепляется к голове, торчал арбалетный болт.
— Чем это её так?
— Не видишь что ли? Арбалетом... — переговаривались за моей спиной парни.
Арбалетов в селе довольно много, за год каких только не наделали, и искать убийцу среди их владельцев можно было до бесконечности. Проверить болт? Сравнить с имеющимися? Но я и так видел что он совершенно обычный, такие делают в мастерской, и они массово расходятся по рукам. В любом случае, никуда эта собака уже не убежит — решил я, и передвинув её поближе к будке, двинулся к дому.
Так же четыре ступеньки, скрипучая дверь, и пахнувшая в лицо неприятная сырость.
Сейчас, при свете дня, всё воспринималось иначе, но ничего нового не прибавилось. Повсюду только мои следы. Они уже подсохли, но грязь отпечаталась достаточно чётко, сразу бросаясь в глаза.
Первым делом я прошёл в зал, откуда в моём сне — теперь уж точно, можно было пройти ещё в одну комнату.
Но нет, никаких лишних дверей здесь не имелось, да и не могло быть, стена внешняя, и за ней уже улица. Так что ещё одно подтверждение налицо.
Двигаемся дальше. Мебели немного, поэтому парни быстренько прошлись по всем шкафам, заглянули под кровати, а я даже в духовку залез — пусто.
Чердак осматривали особенно тщательно, под кучами собранного здесь хлама можно и танк спрятать, было бы желание. Перекидали тонну барахла, надышались пылью, но тоже безрезультатно.
Оставался участок с парой сараев, баней, конюшней из шпал и допотопным колодцем.
Начали с сараев. Старинные, сложенные из плоских камней вперемешку с глиной, снаружи они выглядели весьма внушительно, но внутри, из-за толщины стен, места оказалось не так много.
Один приспособлен под мастерскую: здесь верстак с массивными тисками и наковальней, сверлильный станок с ножным приводом — уже здешняя переделка, длинный стеллаж набитый болтами и различным инструментом, пара железных бочек, какие-то коробки, а в углу составлена садовая утварь. Спрятать человека тут негде, ничего необычного тоже нет, поэтому потоптавшись немного, перешли ко второму сараю.
Этот чуть уже, но немного длиннее. В отличии от первого, почти пустой. Справа от входа лаз в погреб, под потолком сложены доски, а возле стенки пара велосипедов. В погребе, кроме нескольких банок, так же ничего нет.
Следом баня. Очень маленькая, прятаться в ней негде, поэтому я просто заглянул внутрь, и убедившись что и здесь пусто, вышел обратно.
Теперь конюшня и колодец.
Колодец старинный, выложенный из обтесанного и плотно подогнанного камня. Сверху навес, ведро на цепочке, и сама ручка подъёмного механизма.
Достав из кармана фонарик, я посветил внутрь. Вода начиналась в нескольких метрах от поверхности, и кроме блестящей черноты я ничего не увидел. Хотел чем-нибудь протыкать, чтобы проверить дно, но не нашел подходящей палки. Ограничился тем что бросил в воду камень. — Ожидаемо булькнуло.
Оставалась конюшня.
Сложенная из шпал, она явно не ровесница сараев, хотя и выглядит гораздо хуже.
Почерневшая, с пустыми глазницами окон и провалившейся крышей, конюшня давно не использовалась по назначению, и просто медленно доживала свой век.
Подойдя ко входу, я нерешительно остановился.
Висящая на одной петле дверь слегка покачивалась на ветру, а когда я толкнул её, пытаясь открыть, в ней что-то хрустнуло, и она рухнула мне под ноги.
— Сюда ходить точно не стоит... Вон, на балку глянь. — заглядывая внутрь, покачал головой один из моих провожатых.
Проследив за его взглядом, я увидел причину беспокойства: Лопнутая прямо посередине, и уже провисшая балка грозила рухнуть при малейшем воздействии, а учитывая что за ней последует и весь потолок, последствия будут совсем плачевными.
Понятно что внутрь мы не полезли, но вокруг я всё