кем-то другим. Моя работа. И его эго взрывается. Даже если он будет мучиться, его несоизмеримое эго не даст ему ничего сделать. Ведь кто я такая…
— Ты настолько хорошо его знаешь?
— Нет. Можно сказать, что я толком его не знаю… это лишь психологический портрет.
— А если не так?
— А если что-то пойдёт не так… то я подумаю об этом по ходу действий.
В квартире лежала на постели, глядя в потолок. Ни на что не реагируя. Подруга о чем-то трещала. Но Анна не слышала ни слова. Ей было нужно время, чтобы хоть как-то разложить всё по полочкам. Долго крутила в руках телефон. И совершить звонок или написать смс, это подобно казни. Неимоверное усилие над собой. Сокольский был безучастен по телефону, нужно было отдать ему должное. Вечером он прислал водителя. Он открыл перед ней заднюю дверцу машины. Села. Водитель был опытным мужчиной, и профессионалом. По месту он сопровождал ее. К этому конвою ей было сложно привыкнуть. Александр встречал ее во всеоружии с самодовольной ухмылкой.
— Радость моя!
Раскинул он руки. Анна же сохранила свою непоколебимость.
— Я здесь. Я перед Вами. Я Ваша.
Произнесла она, не узнав свой голос. Александру льстила ее покорность. Он ощущал себя властелином мира.
— Что изменилось, моя хорошая, с момента нашей последней встречи?
Это была его самодовольная ошибка.
— Оставьте его в покое. Он ни в чем не виноват.
Сокольский был не готов к тому, что девушка столь осведомлена. Поэтому это было ударом под дых. Больно и неожиданно. Подошёл к ней ближе. Видела, как желваки от ревности пошли по его лицу.
— Что он значит для тебя?!
— Ничего.
— Из-за ничего не идут на такие жертвы! — Рявкнул мужчина, не в силах сдерживаться. Но Аня была к этому готова.
— Он ничего для меня не значит. Чистый секс. Здоровья для. А Вы уничтожаете его.
Александр на секунду закрыл глаза. Он был готов вцепиться ей в глотку. Его перекошенная физиономия. Ни тени сомнения в ее глазах. Она успела прокрутить все возможные варианты событий.
— Оставьте Его в покое. Мы просто трахались несколько раз. Не более.
— Трахались. — Процедил он сквозь зубы, сжимая кулаки. Так что она услышала хруст. — Несколько. Раз. То есть, ты не из-за него отшила меня при последней встрече?!
Проревел мужчина, как дикий зверь. Но не произвёл на неё никакого впечатления.
— Нет. При чем тут он?
Анна была настолько спокойна, что Сокольского трясло в припадке.
— Какие ещё могут причины?!!!!
И тут пришло время доставать козыри. Она готовилась к этому моменту. Влепила пощечину Александру так, что очки слетели с его лица, а руку ее прошибло острой болью. И пока мужчина приходил в себя, она выдала на одной дыхании заготовленную речь.
— Причины?!!! — Кричала она. — Вы считаете, что их нет!??? Я положила свою жизнь к Вашим ногам! После того, как Вы изнасиловали меня!!! Я стояла в суде! На этом гнусном допросе! Когда прокурор сравнивал меня с дерьмом! Ради Вас!!! Я жила в заточении, не могла есть и пить, боялась, что он скажет мне, что Вы убиты!!!! Дни кромешного ада!!! Унижения!!! Ради Вас!!! Вашей свободы!!! И там в коридоре… та боль… — Ее пыл спадал. Она следила, как слушатель меняется в лице. — Когда меня пырнули… зарезали, как свинью на бойне… Он был рядом. Рядом со мной. Всё время… прятал меня, защищал… и в больнице… У меня один вопрос… Где всё это время были Вы?.. — Удар ниже пояса. Просчитанный и хладнокровный. Она тонко играла на нервах и на чувствах. — Ну, что же Вы молчите… А я отвечу Вам. Новое назначение. Должность. Жизнь. И в ней не было места мне. Ведь кто я такая… Но, если бы не я… где бы вы были?.. Да. Я спала с ним. Трахалась! Как Вам угодно называйте! Но я не предавала! Не предавала…
Прошептала она. Зыркнув глазами, полными отчаяния. И речь вышла настолько складной, что Аня сама себе поверила! Каждому слову. Что про губернатора и говорить нечего. Он стоял раздавленный, с квадратными глазами. И здесь нужна была вишенка на торте. И она бросилась прочь, «не в силах вынести унижения». Оставалось лишь досчитать до пяти, когда он нагнал ее и погрузил в свои мощные объятия. Что он говорит, шептал… не имело значения. Она вывернула ситуацию так, как нужно было ей. И сейчас он целовал ее, а она с легким сопротивлением отдавалась его рукам, торжествуя победу. Уже в машине, она лежит на его плече. Он не может нормально дышать от избытка чувств, ведь она с ним, она его. Она принадлежит ему и душой и телом. И в этом не может быть сомнений. Он же в свою очередь сдержит «слово». Астахов раздавленный, ничего не понимая, по мановению волшебный палочки вернётся в строй. Вернутся клиенты, благосклонность судей. Отстанет прокуратура. И никаких проблем с бумагами. Никакого пересмотра дел. Никаких последствий. Деньги. Клиенты. Рейтинг. И Максим воспримет это, как чёрную полосу, стечение обстоятельств, проверкой на прочность.
Анна же станет привыкать к новому статусу. К новой жизни. Презрительно называя себя Содержанкой. Ещё на берегу она расставит, вернее попросит Сокольского о некоторых вещах. Первое-это ее работа, и второе-никакой огласки. Она будет с ним, его… всегда, навечно. Но никаких раутов, публичных встреч и прочих моментов хвастовства и показухи молодой любовницей. Он согласится. Хотя оба будут понимать, что при его положении это просто невозможно.
Александр
— Тебе нравится? — Серьезно спросит он.
Аня смотрит по сторонам, не испытывая ничего. Для неё всё это в диковинку. Ей некомфортно и страшно.
— Нормально…
— Меня не устраивает ответ нормально! Тебе или нравится, или нет!
— Это обязательно? Мне это не нужно… правда…
— Вот те раз! Аня… Сколько можно… Не хочешь эту квартиру, без проблем. Вечером мы проедем посмотрим дома.
При этих словах она вздрогнула, представив, что ей придётся ездить и смотреть ещё миллионы вариантов недвижимости. И это было важно для него. Ей и у себя в маленькой комнатке без дверей в съёмной квартире с друзьями было прекрасно.
— Мне нравится здесь. — Выпалила она, уставившись в окно, глядя на здание местного правительства. — Правда. Сердце города. Всё рядом, как на ладони.
— Издеваешься? — Обнял он ее сзади, целуя шею.
— Нет. Здесь и вправду прекрасно. Ты пойми меня… это ведь твоя Квартира. А я… не могу себе этого позволить… мне неудобно… Я… себя чувствую…
— Аня… я уже не пойму злит меня это или печалит…