class="p1">– С чего вдруг? – удивилась я.
– Я скоро стану отцом…
В его глазах я видела искреннюю радость и любовь. Он был по-настоящему счастлив.
– Хочешь пообщаться с ним? – предложила я, указав на свой большой живот, в котором возилось маленькое чудо.
По его размерам можно было предположить, что я уже на седьмом или восьмом месяце, однако в сущности прошло всего чуть больше тридцати дней.
– Хочешь, чтобы я почитал его мысли? – замер Аро, глядя то мне в глаза, то на живот.
– Почему бы и нет?
Он осторожно приложил ладонь к моей коже чуть выше пупка и прислушался к тому, что происходило внутри меня. Я молча стояла, ощущая на своем теле его прикосновения и лёгкие толчки в себе по направлению к его руке.
– Боже… – прошептал Аро с блаженной улыбкой. – Как это великолепно…
– Что говорит? – положив свою кисть на его, поинтересовалась я.
– Она любит меня и тебя… Ей нравится твой голос, когда ты поешь ей колыбельные, а ещё она предпочитает вторую положительную кровь, а не первую.
– Интересно, кто научил ее разбираться в группах крови? – задумчиво спросила я.
Он был вдохновлен тем, что узнал от неё.
– Так. Стоп, – опомнилась я. – "Она"? Это девочка?
– Да… Определенно… – он выдыхал каждое слово, стараясь скорее освободиться от их неполноты, которая не позволяла ему выразить всё его восхищение.
– У нас будет дочь?
– Давай назовем ее Агнессой?
– Если ты этого хочешь…
Он с восторгом смотрел на меня. Я растворялась в его взгляде, пытаясь зачерпнуть его до последней капли.
Я притянула его к себе и поцеловала.
– Я надеюсь, – продолжил он с тем же нескрываемым трепетом, – что это не последний наш ребенок…
– Я думала, что ты превратишь меня… – призналась я.
– Обязательно, но не сейчас. Хочу ещё сына.
– Как скажешь, мой господин, – улыбнулась я и, взяв его под руку, продолжила прогулку по саду.
Несмотря на то, что мой организм был достаточно выносливым, меня периодически мучали недомогание: головокружения, тошнота и прочие мелкие проблемы. Конечно, если рассматривать ситуацию в сравнение с человеческой беременностью, то между нам можно поставить знак равенства, поскольку для обычной смертной женщины достаточно и того, что в ней развивается человеческий ребенок. Я же имела подобные симптомы, обладая высокой регенерацией, но нося в себе дитя вампира. Хотя, если сравнивать с госпожой Каллен, то я чувствовала себя превосходно.
Наступил сентябрь. Я ощущала в себе полноценную жизнь и, несмотря на осеннюю погоду, цвела весной внутри.
И вот однажды, когда я сидела в библиотеке подле старейшин Вольтури, я почувствовала сильнейшую боль внизу живота. Слегка подавшись вперёд, я схватилась за спинку стула.
– Что случилось? – Аро подлетел ко мне, как молния и опустился на пол рядом со мной.
– Кажется… Ой, ой… – простонала я.
– Карлайла! Быстрее! – крикнул он Алеку, стоявшему поодаль.
Кайус и Аро проводили меня до спальни, где уложили на кровать. Через несколько секунд примчался глава семейства Калленов и выгнал всех из комнаты, оставив только Беатриче и Джейн.
– Теплую воду, чистой полотенце и бинты! Срочно! – приказывал он своим помощницам.
Я ощущала, как наша дочь вырывалась наружу, и времени оставалось слишком мало.
– Послушай меня, – взывал ко мне Карлайл, видя, что я его практически не слышу. – Дыши ровно. Это тебе не обычные роды.
– Я знаю, – ответила я на его мягкую улыбку. – Позови Аро. Мне с ним будет легче.
Он вышел за дверь и через мгновение вернулся в сопровождении моего мужа.
Аро сел рядом на край постели и взял меня за руку. Я с силой сжала её от накатившей схватки.
– Ого, какая ты сильная! – пытался отвлечь меня глава Вольтури.
– Посильнее некоторых вампиров, – усмехнулась я и закричала.
Я никогда раньше не ощущала такую сильную боль. Вообще мой организм не воспринимал ее так чувствительно, даже когда меня убивали…многократно. Предыдущие роды тоже проходили без таких ужасных ощущений. А здесь… Был сущий ад.
Джейн и Беатриче принесли все, что от них требовал доктор Каллен. Он готовился принимать ребенка.
Маленькое тельце, ломавшее мои тазовые кости, когда те сростались снова, прорывалось по родовым путям. Я чувствовала его каждой клеточкой. Эта была нестерпимая боль.
– Смотри на меня! – приказывал Аро, когда я опускала голову вниз, где был Карлайл и окровавленные края моей рубашки.
Я впивалась глазами в лицо Аро, но мне это не помогало. Вопли разносились по всей резиденции и обескураживали всех обитателей.
Я вскрикнула последний раз и упала без чувств на подушку, слыша сквозь туман, нахлынувший на мое сознание, плач новорожденного.
Кости были раздроблены, ткани органов порваны в лохмотья, а постель окровавлена.
– Ей нужно отдохнуть, пока организм не восстановит все ее внутренности, – пояснил Карлайл вслух.
Аро поцеловал меня в лоб. У меня был жар и его холодное прикосновение облегчало мое состояние.
– Регенерация закончится и все будет в порядке, – наблюдая за тем, как уже начали сростаться мышцы, объявил доктор Каллен.
Я лежала без движения, хоть сознание и вернулось ко мне. Моему организму нужно было какое-то время, чтобы все залатать. Боль прошла, оставив после себя привычное ощущение заживления тканей.
Беатриче переодела меня в чистую одежду, едва прикосаясь к моему телу.
Когда я открыла глаза, то увидела сидевшего на краю кровати Аро и, державшего в руках наше крохотное чудо.
– Агнесса… – прошептала я высохшими губами.
Карлайл осмотрел меня и сделал вывод, что моя регенерация закончена. Горничная подала мне стакан с водой, и я залпом выпила его до дна.
– Твою мама замучила жажда, – объяснял малышке ее отец.
Я отдала посуду Беатриче и приподнялась на постели, глядя на дочь. У нее были глаза цвета темного шоколада, смешавший кроваво-алый отцовский оттенок и небесно-голубой материнский. Она смотрела на него и все понимала, каждое его слово. Она впитывала его образ в свою память, стараясь навсегда запомнить лицо своего отца.
Он бережно держал ее на левой руке, а правой осторожно подхватил меня и помог удержаться в вертикальном положении, облокотив на свое тело.
Я с умилением смотрела на крохотное создание, рождённое мною. Она была прекрасна.
– Интересно, – прошептала я на ухо Аро, – какая у нее способность?
– В ближайшее время узнаем, – с улыбкой, не отнимая взгляда от дочери, ответил он.
Он стал таким теплым… Нет, не в физическом смысле, а в моральном. Раньше он был практичным, холодным и расчётливым, а сейчас он расплывался в блаженстве от одного только вида собственного ребенка.
Через два дня к нам приехали мои родители.
– Дайте мне посмотреть на взошедшее солнышко! – воскликнула мама, войдя в