Ее память хранила общие впечатления без каких-либо деталей, словно чьи-то чужие сны. Но вместе с тем она помнила вполне достаточно.
Рысью прибежал Печ, долговязый и дружелюбный, через плечо его свисали поводья. Он внимательно слушал то, что говорил Александр, и время от времени кивал.
Катарина, напрягая слух, пыталась услышать его слова, но она стояла рядом с одним из нескольких неповрежденных тополей, а шелестящая от легкого ветерка листва заглушала слова Александра. Она расстроилась. Ему нельзя доверять, и ей необходимо разузнать, что он замышляет.
Она осматривала расстояние, отделявшее ее от конюшни, стена которой была ей видна. Незаметно приблизиться было невозможно – вокруг было широкое пространство, покрытое травой. Может, есть смысл обойти вокруг и подкрасться с другой стороны…
– Мадам фон Леве.
Катарина вздрогнула, пальцы ее впились в ствол тополя, ноги чуть было не бросились наутек с той скоростью, с какой билось ее сердце.
– Мадам фон Леве, – снова произнес мужской вежливый и почтительный голос. Она повернулась в надежде, что самообладание не подведет ее.
– Эрнст! – воскликнула она с облегчением, улыбаясь при виде старика, который некогда был охотником при монастыре в Баварии, теперь не существовавшем. Под мышкой он держал охотничье ружье с длинным дулом, обращенным к земле. У него за спиной стоял его пятидесятилетний сын Вензель.
Старик поклонился и сказал:
– Вели наблюдение у Мула, как вы просили. Спокойно. Оставил своего мальчишку Карела на посту.
Карел был его сорокавосьмилетний сын. Эрнст подтянул ружье.
– Прошел слух, что милорд вернулся. Это правда?
Одна пуля избавила бы ее от стольких хлопот, с тоской подумала Катарина, улыбаясь Эрнсту.
– Да, полковник фон Леве вернулся.
Эрнст кивнул и протянул руку к сыну.
– Дай их, мальчик.
Вензель нахмурился и с видом собственника положил руку на охотничью сумку, свешивавшуюся с его ремня.
– Думал, он умер.
– Я тоже так думала, Вензель, – отозвалась Катарина. Он еще сильнее насупился.
– Вы уверены, что он не умер? Может, это мошенник.
Эрнст толкнул сына локтем, чтобы тот замолчал.
– Женщина знает своего собственного мужа, мальчик. Давай их сюда.
– Все думали, что он умер, – настаивал Вензель. Он воинственно скрестил руки. Ружье его передвинулось, и ствол оказался направленным в небо. – Не нравится мне, когда человек воскресает из мертвых.
Эрнст сердито завращал глазами.
– Он не воскрес из мертвых, болван, и никогда не умирал. Это была ошибка. Ведь так, мадам фон Леве?
– Ошибка? – переспросила Катарина и принялась медленно кивать головой. – Да, да, это определенно ошибка.
Вензель обиженно посмотрел на нее.
– Значит, милорд не умер?
«Один выстрел, – печально подумала она. – Всего лишь один простой выстрел…» Она покачала головой. Вензель стал медленно отстегивать сумку со своего пояса. Его отец усмехнулся и, как только сумка была отстегнута, схватил ее.
– Я же сказал тебе, парень, мадам не возражала, когда ты заявлял свои права на маленький уголок этого упрямого старого холма, но теперь эта земля принадлежит милорду, а властитель всего Карабаса навряд ли позволит тебе пользоваться тем, что тебе не принадлежит.
Властитель всего Карабаса/ Ошеломленная Катарина собиралась было открыть рот, чтобы рассеять его заблуждения, но Эрнст опередил ее, с поклоном протянув ей сумку.
– Если, конечно, миледи не замолвит словечко за сына старика. Здесь пара вкусных вальдшнепов к столу милорда.
Катарина бросила взгляд через плечо на конюшню, но Александр и Печа больше не было видно. Она улыбнулась Эрнсту и неохотно взяла сумку.
– Спасибо. Я… я расскажу о вашем внимании, – запинаясь, пообещала она.
– И расскажите ему о вальдшнепах, – добавил Вензель. И, довольные собой, двое мужчин поклонились ей и отправились назад по дороге.
Она стояла, словно прикованная к месту, и тупо смотрела на сумку, которую держала в руках. Подарок к столу властителя всего Карабаса. Услышав торопливые шаги, она молча подняла голову и увидела возвращающегося Вензеля. Он развязал веревку, проходившую через шею и плечо, и протянул бутыль из тыквы.
– Папа велел сказать вам, что нам нужно еще пороха и дроби. Мы остановились в деревне у Клауса.
Катарина взяла бутыль свободной рукой и рассеянно кивнула.
– Я пришлю его вам утром с Лобо, – сказала она, как говорила всегда за последние два с половиной года. Такова была плата за то, что они вели наблюдение на Муле. Вензель поклонился и поспешно вернулся к ждущему его отцу.
В голове промелькнула мысль, что «вкусные вальдшнепы» обычно предназначались для ее стола. Ревность? Нет! «Нет, – сказала она себе, – это просто… просто…» Таким же решительным шагом, как и прежде, Катарина направилась на кухню, готовая дать отпор любому, кто осмелится бросить ей вызов. «Властитель всего Карабаса», вот уж действительно.
Меньше чем за день человек превратился из скромного полковника в знатного и могущественного дворянина. Если он будет продвигаться с такой же скоростью, то к ночи станет императором. Она с раздражением фыркнула. От настоящего властителя была бы какая-то польза, но Александр…
Она обогнула угол дома, направляясь к двери в кухню, и резко остановилась. Александр сидел к ней спиной на садовой скамейке, вытянув перед собой длинные ноги. На нем по-прежнему были надеты мокрые рубашка и бриджи, своей правой рукой, привыкшей к шпаге, он лениво почесывал Страйфа за ушами.
У Катарины, размахивающей сумкой с вальдшнепами, словно дубинкой, промелькнула мысль о том, что хорошо было бы изо всех сил ударить его по золотистой голове. Она даже пару раз, примериваясь, взмахнула сумкой, но в конце концов решила, что не стоит жертвовать хорошим обедом.
Когда она ступила на посыпанную гравием садовую дорожку, он поднял на нее глаза и встретился с ней взглядом, затем перевел взгляд на ее губы.
– Пришла закончить то, что начала? – лениво спросил он.
– Мне нечего заканчивать, – огрызнулась она. Он продолжал смотреть на ее губы, пока она говорила, и это нервировало ее.
– Разве? – он принялся почесывать Страйфа под подбородком. – Возможно, твоя память нуждается…
– Я все прекрасно помню.
Он снова посмотрел ей в глаза.
– Я тоже, Катарина.
Она взмахнула сумкой в его сторону.
– Тогда воспользуйтесь своей памятью, чтобы напомнить себе, кто вы есть, милорд.
Он перестал гладить кота.
– Если ты имеешь в виду Клауса…
– Я имею в виду всю эту чертову долину, – сказала она, и прежнее раздражение вернулось к ней. Но с раздражением пришла и осторожность. Не будет ли благоразумнее притвориться, будто она не обратила внимания на повышение его в звании? От властителя будет значительно труднее избавиться.