— Ммм…
— Еще?
Джулия открыла глаза. В ее темных, казавшихся бездонными глазах отражалось закатное небо, влажные полураскрытые губы казались входом в таинственную пещеру, обещавшую тому, кто отважится вступить в нее, несметные сокровища.
— Теперь я начинаю понимать, что такое рай. Надеюсь, твой волшебный сундучок не опустел?
— Не беспокойся. Там есть все, чего только может пожелать женщина, оказавшаяся в открытом море.
— Спасибо, Саймон. Ты такой предусмотрительный.
Он усмехнулся. Где была эта предусмотрительность, когда он согласился на предложение Баррета?
— У меня для тебя небольшой подарок. — Джулия открыла лежавшую рядом сумочку и достала небольшой прямоугольный пакет. — Пусть он напоминает тебе обо мне.
Саймон развернул упаковку и обнаружил кожаный бумажник с выбитой на нем монограммой.
— Спасибо. Но когда ты успела его купить? По-моему, у тебя совсем не было свободного времени.
Джулия рассмеялась.
— У женщин есть возможности, о которых мужчинам знать не полагается.
— Что ж, раз уж ты сделала мне подарок, то и я не хочу оставаться в долгу.
Джулия захлопала в ладоши.
— У нас сегодня настоящий праздник, да?
— Надеюсь, тебе понравится.
Саймон опустил руку в коробку и, пошарив в ней, извлек бархатный мешочек, внутри которого оказался деревянный, покрытый черным лаком футляр. Джулия нажала на кнопку, и крышка футляра отъехала в сторону. То, что находилось внутри, заставило Джулию замереть от восторга. Никогда она не видела вещи столь изысканно красивой, столь утонченно благородной и в то же время роскошной. Ни один известный Джулии эпитет не подходил, потому что люди еще не создали слов для описания чудес, сотворенных природой.
— Саймон… — она повернулась к нему, не зная, что сказать. — Саймон, я…
— Это черный жемчуг. Мне бы хотелось, чтобы ты примерила ожерелье.
Джулия смотрела на крупные черные жемчужины, напоминающие спелые, налитые соком ягоды винограда, в глубине которых мерцал загадочный неземной блеск, и боялась притронуться к ожерелью.
— Пожалуйста, Джулия.
Она вынула ожерелье и некоторое время держала его на ладони, рассматривая, привыкая к его весу, стараясь ощутить то, что исходило из отражающих лунный свет камней. Жемчужин было тринадцать, самая крупная располагалась посередине. Джулия еще раз посмотрела на Саймона. Он кивнул.
Она надела ожерелье и застегнула замочек.
Саймон смотрел на нее несколько секунд.
— Хочешь взглянуть в зеркало?
— Нет.
Они замолчали, думая об одном, но молчание не было долгим, потому что оба знали — дорога в будущее у каждого своя, и только время покажет, сойдутся ли они где-то там, за горизонтом.
— Что, если я подведу тебя?
Саймон ответил не сразу.
— Ничего не изменится. Ты останешься собой, я тоже.
Саймон вдруг подумал, что сказанное им только что подтвердило то, что он чувствовал на протяжении уже нескольких дней: он стал другим человеком.
— И все? — тихо спросила она.
— Мне будет не хватать тебя.
Когда они вернулись домой, небо на востоке уже посветлело, возвещая начало нового дня. Дня, к которому они долго и тщательно готовились.
16
Хотя Саймон еще утром подробно описал зал, в котором будет проходить прием, Джулия все равно растерялась, войдя в огромное, празднично украшенное и заполненное изысканно одетыми людьми помещение. Каждый раз, когда Саймон представлял ее кому-то из гостей, она старалась убедить себя в том, что здесь собрались самые обычные мужчины и женщины.
Сегодня решалось, спасет она Саймона или подведет его. Но Джулия знала и другое: в любом случае и при любом исходе игры она потеряет того, кто за эти три недели стал самым близким для нее человеком. При мысли об этом к горлу подступал комок, а на глаза наворачивались слезы.
— Мне так приятно с вами познакомиться, — произнесла она, пожимая руку пожилой женщины, чье лицо было знакомо ей по фотографии, но имя совершенно выпало из памяти.
— Вы к нам надолго, мисс Фернли? — поинтересовался импозантный мужчина средних лет. — У нас в Сан-Франциско так мало свежих лиц.
— К сожалению, мне придется в ближайшие дни вернуться в Бостон, — заученно ответила Джулия и мило улыбнулась.
Все это время, произнося любезности и отвечая на однообразные вопросы, вежливо кивая и извлекая из памяти имена и лица, она остро ощущала присутствие Саймона и то внимание, которым он пользовался у женщин. Джулия ловила на себе их завистливые взгляды, слышала обрывки реплик, но не могла улучить момент, чтобы посмотреть на него, зарядиться его уверенностью. Церемония представления казалась бесконечной. С непривычки заболели ноги. Улыбка не сходила с ее лица, и Джулии уже казалось, что она так и умрет с растянутыми губами. И все же она знала, что выстоит, выдержит до конца и не сломается, даже если придется пройтись босиком по раскаленным углям. Потому что она делает это ради Саймона.
Наконец первый этап пытки закончился, и Джулия позволила себе повернуться к Саймону, который не отходил от нее ни на шаг.
— Ты в порядке? — тихо спросил он.
Она молча кивнула.
— Уверена?
Снова кивок.
— Так-так. Зная, что обычно ты за словом в карман не лезешь, осмелюсь предположить, что чувствуешь ты себя не так уж хорошо. Сейчас нам предстоит ответственный момент. Я должен представить тебя мэру.
Джулия почувствовала его напряжение и лучезарно улыбнулась.
— Дорогой, я в полном порядке. Здесь так мило. И люди такие чудесные.
Саймон нахмурился.
— Не переигрывай. Постарайся вести себя адекватно. Если что не так, дай знак, и мы сразу же уйдем.
И тогда игра будет проиграна.
— Не волнуйся. Я немного устала, но чувствую себя хорошо. У нас все получится.
— Ты уверена, что продержишься?
— Если хочешь, я докажу тебе это. Пройтись колесом?
Улыбка наконец-то тронула его губы.
— Достаточно вальса. — Он склонился перед Джулией в полупоклоне. — Не соблаговолите ли, графиня?..
— Обожаю вальс! — искренне обрадовалась Джулия.
С Саймоном она могла бы танцевать всю ночь. Первый урок ей дал Патрик, а потом с Джулией занимался преподаватель, которому пришлось потратить немало времени, объясняя, что вальс — это не прыжки под музыку и что инициатива в этом танце принадлежит мужчине. Сейчас Джулии предстояло более серьезное испытание, потому что от одной только мысли о танце с Саймоном у нее закружилась голова.
Она не помнила, как вышла на середину зала, не замечала повернувшихся к ним лиц, даже не слышала самой музыки. Саймон был рядом, и Джулию тянуло к нему, ей хотелось прильнуть к нему, вдохнуть его запах, но вместо этого нужно было совершать какие-то движения и стараться попадать в ритм. В какой-то момент она почувствовала, что пытается вести, и едва не упала, наступив на подол платья.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});