Читать интересную книгу Маяк - Филлис Джеймс

— Я занял этот кабинет после предыдущего ответственного секретаря, полковника Ройд-Мэтьюса. Мебель и картины принадлежат Кум-Хаусу. Когда я принял приглашение работать здесь, я большую часть своих собственных вещей отдал на хранение.

«Значит, он приехал сюда, ничем не обремененный. Интересно, что еще оставил он в прошлой жизни?» — подумал Дэлглиш.

А Мэйкрофт сказал:

— Вам, конечно, надо бы сесть. Если мы переставим один из рабочих стульев к камину, поближе к четырем креслам, нам всем будет удобнее.

Бентон-Смит так и сделал. Все уселись полукругом перед нарядно облицованным устьем пустого камина, и Дэлглишу подумалось, что они похожи на группу людей, собравшихся для молитвы, но не уверенных, кто произнесет первую молитву. Бентон-Смит поставил свой стул чуть поодаль от кресел и, стараясь не привлекать к себе внимания, достал блокнот.

Разговор начал Мэйкрофт:

— Мне нет необходимости говорить вам, как искренне мы стремимся помочь вашему расследованию. Смерть Оливера и особенно то, как ужасно он умер, потрясли весь остров. История острова полна насилия, но ведь это давно в прошлом. У нас здесь не было ни одной насильственной смерти, да и вообще ни одной смерти, с конца последней войны, если не считать миссис Пэджетт, которая умерла две недели назад. Кремировать ее отвезли на побережье в прошлую пятницу. Ее сын по-прежнему с нами, но мы ожидаем, что он скоро уедет.

— Мне, конечно, необходимо будет поговорить с каждым в отдельности, — сказал Дэлглиш, — помимо встречи со всеми вместе в библиотеке. Мне рассказали кое-что об истории острова, в частности, и о создании фонда. Мне также известно кое-что о людях, живущих здесь. Но мне необходимо знать, насколько Натан Оливер вписывался в их общество и каковы были отношения между ним и вашими сотрудниками и гостями. Мне не свойственно преувеличивать значение личных наклонностей или искать мотивы преступления там, где их нет, но мне очень нужна ваша откровенность.

Предупреждение прозвучало недвусмысленно.

— Вы ее получите. — В голосе Мэйкрофта слышалась едва заметная нотка негодования. — Я не собираюсь делать вид, что взаимоотношения с Оливером были хоть сколько-то гармоничными. Он приезжал сюда регулярно, каждые три месяца, и в мое время — но, впрочем, и во время работы моего предшественника тоже — его приезд не доставлял никому удовольствия. Откровенно говоря, он был человеком тяжелым, требовательным, придирчивым, не всегда бывал вежлив с сотрудниками, ему было свойственно носиться со своими обидами, реальными или придуманными — несущественно. В акте об учреждении фонда говорится, что никому из родившихся на острове не может быть отказано в приеме, но там не оговорено, как часто и на какой срок они могут сюда приезжать. Оливер является… был… единственным родившимся на острове человеком из ныне живущих, и мы не могли ему отказать, хотя, откровенно говоря, я сомневаюсь, что его поведение оправдывало соблюдение этой статьи акта. С возрастом он становился все более трудным в общении, и у него, вне всякого сомнения, были свои проблемы. Последний его роман был не так хорошо принят, как предыдущие, и, возможно, он чувствовал, что талант его угасает. Его дочь и его секретарь-литредактор, наверное, смогут вам больше рассказать об этом. Для меня весьма обременительной проблемой было то, что он хотел поселиться в коттедже Эмили Холкум, то есть в коттедже «Атлантик». На карте вы увидите, что «Атлантик» ближе всего к прибрежным скалам, из него открываются прекрасные виды. Мисс Холкум — последняя из семейства Холкумов, и, хотя она покинула свой пост в правлении фонда несколько лет назад, по условиям фонда она имеет право жить на острове до конца своих дней. У нее нет намерения выехать из коттеджа «Атлантик», а я не намерен просить ее переехать.

— Не был ли мистер Оливер особенно трудным в последние дни? Вчера, например?

Мэйкрофт взглянул на Гая Стейвли. Доктор ответил:

— Вчерашний день, вероятно, был для Оливера самым несчастливым из всех, что он провел на острове. В четверг он сдал кровь на анализ, кровь взяла моя жена — она медсестра. Он попросил ее сделать это потому, что чувствовал себя переутомленным и подозревал, что у него анемия. Я счел, что это разумная предосторожность, и решил назначить несколько анализов взятого образца крови. Мы пользуемся услугами частной патологоанатомической службы при больнице в Ньюки. Пробирки с кровью были потеряны — Дэн Пэджетт уронил их за борт, когда вез некоторые вещи своей матери в магазин в Оксфаме. Совершенно очевидно, что это была несчастная случайность, но Оливер отреагировал необычайно бурно. За обедом он ввязался в яростный спор с одним из наших гостей — доктором Марком Йелландом, директором Хейз-Сколлингской лаборатории, о его исследовательской работе с животными. Я сомневаюсь, что мне когда-нибудь в жизни приходилось испытывать такую неловкость и замешательство, присутствуя на обеде. Оливер ушел из столовой до конца обеда, заявив, что сегодня в середине дня ему понадобится катер. Он не сказал ничего определенного насчет того, что собирается уезжать, но намек был совершенно ясен. Это был последний раз, когда я видел его живым.

— А кто начал спор за обедом, Оливер или доктор Йелланд?

Мэйкрофт вроде бы задумался, прежде чем ответить. Потом сказал:

— Мне кажется, начал доктор Йелланд. Но вам лучше спросить у него самого, когда вы с ним встретитесь. Я не очень четко помню. Любой из них мог начать этот спор.

Дэлглиш не был склонен придавать слишком большое значение нежеланию Мэйкрофта отвечать определенно. Известный ученый не станет прибегать к убийству из-за спора во время обеда. Ему было кое-что известно о репутации Марка Йелланда. Этот человек привык к яростным дискуссиям вокруг избранной им профессии и, несомненно, успел выработать определенную тактику для того, чтобы справляться с этим явлением. Вряд ли эта тактика включала такой метод, как убийство. Он спросил:

— Вам не подумалось, что мистер Оливер был настолько иррационален, что это могло свидетельствовать о психической неустойчивости?

Воцарилось молчание. Потом Стейвли сказал:

— Я недостаточно компетентен, чтобы высказать определенное мнение, но не думаю, что психиатр мог бы зайти так далеко. Поведение Оливера за обедом было враждебным, но не иррациональным. Оливер поразил меня тем, что выглядел как глубоко несчастный человек. И я не удивился бы, если бы он решил покончить со всем этим.

— Даже так театрально? — спросил Дэлглиш.

Теперь заговорил Мэйкрофт:

— Я думаю, никто из нас не понимал его по-настоящему.

Доктор Стейвли как будто жалел о своем последнем утверждении. Теперь он добавил:

— Как я уже сказал, я недостаточно компетентен, чтобы высказывать мнение о психическом состоянии Оливера. Я заметил, что меня не удивило бы его самоубийство, думаю, потому, что он совершенно явно выглядел несчастным, а что-то другое в таких случаях просто невозможно вообразить.

— А что было предпринято по поводу Дэна Пэджетта?

— Я, разумеется, поговорил с ним, — ответил Мэйкрофт. — Оливер хотел, чтобы мы его уволили, но об этом и речи не могло быть. Как я уже сказал, это была несчастная случайность. За такой проступок не увольняют, тут не о чем было и говорить. Я собрал свою волю в кулак и высказал предположение, что ему пришлось бы больше по душе, если бы он нашел себе работу на побережье. Дэн ответил, что теперь, когда умерла его мать, он собирается уехать с острова. Он решил отправиться в Лондон и постараться, чтобы его зачислили для сдачи экзаменов на степень бакалавра в одном из новых университетов. Он уже посылал запрос о требованиях и выяснил, что отсутствие у него отличных оценок их там не очень волнует. Я сказал ему, что он поступает мудро, решив уехать с острова и начать новую жизнь. Он явился ко мне в кабинет, ожидая выволочки, а ушел гораздо более веселым, чем я когда-либо его видел. Впрочем, веселый — неточное слово. Он просто ликовал.

— И на острове нет никого, кто мог бы считаться врагом Оливера? Никого, кто ненавидел его настолько, что мог бы желать ему смерти?

— Нет. Я все же не могу поверить, что это — убийство. Я чувствую, что тут должно найтись какое-то другое объяснение, и очень надеюсь, что вам удастся его отыскать. А тем временем вы, по-видимому, сочтете нужным, чтобы никто не покидал острова. Я думаю, что могу обещать вам всяческое сотрудничество со стороны персонала, однако мне не дано повлиять на наших гостей — на доктора Раймунда Шпайделя, немецкого дипломата, бывшего посла в Пекине, и на доктора Марка Йелланда, а также, естественно, на мисс Оливер и Тремлетта.

— В данный момент не в моей власти помешать кому-либо уехать, — сказал Дэлглиш. — Но я, конечно, очень надеюсь, что никто этого не сделает. Если же кто-то все-таки решит уехать, им все равно придется явиться для опроса, но это будет для них менее удобно и огласки будет гораздо больше, чем если они останутся на острове.