На той стороне, на полоске твердой, травянистой земли, она сделала небольшую передышку. Присела, расстегнула сандалии, высыпала из них крошки нейтральной полосы.
Подумать только! Вчера еще она и пальчиком не прикоснулась бы к этой нейтральной полосе - так твердо знала, что этого нельзя. Нельзя! - об этом не уставал повторять и Юрок, и Доктор просил не подходить к ней близко... А сейчас уже все по-другому. Пахота осталась, но она ничего не означает. Около нее нет никаких часовых, никто ничего не охраняет. Да и охранять-то нечего Магнолия не узнавала сада.
Их сад был весь перекорежен, изрыт, исковеркан, многие деревья повалены, бурьян кое-где торчал островками, а в основном травяной слой был сорван, содран - то ли бульдозерами, то ли экскаваторами. И поверженные кроны деревьев жалко трепетали под порывами горячего ветерка полузасыпанной листвой.
Магнолия дотронулась до ближней яблоневой ветки, потянула, пытаясь вызволить ее из-под пласта рыжей тяжелой глины. Некоторые маленькие веточки освободились, начали распрямляться, отряхивая запыленные листики, - но только с краю. Вся ветка была накрепко впечатана в вывороченный из-под почвы глиняный бугор. Надо было идти. А идти уже не хотелось. Что впереди? Разрушенный, сожженный дом? Убитые Доктор и Юрок? Лучше не знать. Лучше сидеть здесь, греться на солнышке - даже если сидишь на последней нетронутой полоске травы, зажатой между разрушенным садом и бывшей нейтральной полосой. Лучше закрыть глаза и думать, что ничего - ничегошеньки! - не произошло. И не могло произойти. Скоро придут учителя, и надо будет идти на урок. Ой, я не выучила уроки! Пусть, пусть! Это даже лучше - такое горе: не выучила уроки, меня будут ругать, мне будет стыдно, ужасно стыдно - и все по-прежнему - да, да! - лишь бы только все по-прежнему!
Виктор хотя бы пришел... Нашел же он меня в том карцере, вот бы и сейчас возник из воздуха, сказал нормально, по-человечески, куда идти, к кому. У него вроде тогда сорвалось: "К нашим". Наверно, это те, которых она видела в госпитале.
А тот, в госпитале - тоже врач - сам покончил с собой... И не будет ли "по-прежнему"? Было ли "по-прежнему"? Как она себя осознала - уже летели пули, уже кто-то умирал... Это ей хоте лось, чтоб сад был уютный и родной - но чего стоит уют, если его можно изничтожить за одну ночь? И за что, за что уничтожить? Только за то, что мы с Виктором здесь ходили, играли, смеялись во все горло? Одна видимость... И хорошие, добрые люди - Доктор с Юрком охраняли эту видимость... Что может быть лучше видимости! Зря я не соскользнула в тот зеленый мир. Раз и все, и ничего больше, только облачко атомов в бушующей зелени. А вылезла, потратила столько сил - и зачем? Чтоб сидеть у края разрушенного сада? Виктор, помоги мне!
2
- Орешь-то ты чего? - неприязненно спросил Виктор, возникая рядом.
Он был все такой же нарядный, только теперь его к тому же украшала голубая шелковая лента, наискосок через грудь.
- Виктор! - Магнолия вскочила, обливаясь счастливыми слезами. - Я не орала, Виктор, милый... Мне только было так горько, так хотелось, чтоб ты появился скорей, я не знала, куда идти...
- Ну, мысленно орала. Я же слышал! Сорвала меня с Церемонии Посвящения. Хорошо, что меня уже успели посвятить, - видала? - Он горделиво указал на ленту. - Ну, давай, говори быстрей - что хотела?
- Виктор, - шепотом пожаловалась Магнолия, глотая слезы. - Я ничего не понимаю. Что случилось, какое посвящение? Куда ты меня звал?
- Да, кстати. Я ж тебя должен спросить. Ты почему не явилась в назначенный срок? А? Отвечай, быстро! - и он замолчал. То ли ожидая ответа, то ли вслушиваясь в себя.
- Виктор, родной мой, да я ж не знаю даже, о чем ты говоришь, - залепетала Магнолия, - я ничегошеньки не понимаю, объясни, пожалуйста, толком!
- Так. Что не понимаешь? - отрывисто спросил Виктор. - Конкретно давай.
- Ну... Посвящение это твое... Куда я явиться должна была? Кто назначил мне явиться? Ну, я не знаю - мне ничего не понятно!
- Посвящение есть Посвящение. Что непонятного? Время явки ты уже просрочила. Явиться надо в Храм Семена. Вызов всем послал сам Семен. Что еще? - отчеканив это, Виктор смолк, глядя поверх головы Магнолии.
Молчала и она, потерянно глядя на него и не в силах сообразить что-либо.
Наконец в голове забрезжило. Вызов!
- О каком вызове ты говоришь? - нерешительно спросила она.
- Ты не получила вызова? - бесстрастно уточнил Виктор.
- Нет... - тихо, нерешительно ответила Магнолия,
- Но ты умеешь совершать пространственные переходы? Ступорить можешь? Мимикрией владеешь? Да, да, я видел - владеешь. Только ленишься.
- Я не ленюсь, - еще тише ответила Магнолия. - Просто у меня то получается, то не получается. Чаще - не получается. И вызова никакого я не получала. И, может быть, ты... - но тут она замолчала, задумчиво всматриваясь в него.
Без сомнения, это был Виктор. Его высокий лоб, перерезанный двумя морщинками, его конопушки на носу, его губы... Но глаза! - она никогда не видела у него таких отрешенных, пустых глаз. И откуда вдруг у него эта манера смотреть поверх головы, замолкать после каждой фразы, будто вслушиваясь во что-то?
- Виктор, расскажи все, что с тобой произошло, - попросила она, - ведь ты...
- Ну что ж, - вдруг безразлично прервал ее Виктор. Он явно не слушал. - И такие нам нужны. Даже такие. Поняла? - его взгляд опустился к ее лицу. Ничего не выражающий невнимательный взгляд человека, которому нет особого дела до предмета, оказавшегося в поле зрения.
У Магнолии все аж замерло внутри.
- Ты, конечно, не из суперов, - размеренно вымолвил между тем Виктор. - Но при условии, что будешь стараться, и ты сможешь принести пользу. Слишком важные задачи стоят перед нами, чтоб пренебрегать любыми ресурсами.
- Чьи это слова... ты говоришь? - побледнев до холодка на щеках, проговорила через силу Магнолия.
- Семена, конечно, - высокомерно ответил Виктор. И в первый раз за весь разговор в его взгляде мелькнуло что-то живое. Но оно быстро погасло, сменившись опять пугающей бесстрастностью.
- Семен Любомудрый, с которым я постоянно нахожусь в контакте, помогает мне формулировать мои мысли. Это честь. Я один из самых способных суперов, поэтому между нами установлен индивидуальный канал. Только двое суперов еще удостоились такой чести. Двое. Но даже ты, если, повторяю - будешь стараться, можешь когда-нибудь впоследствии тоже удостоиться.
- Виктор... - осторожно остановила его Магнолия, - извини, но мне бы хотелось поговорить с тобой. Только с тобой, наедине. - Она тщательно подбирала слова, чтобы не обидеть этого Семена Любомудрого, - к нему, как она поняла,
Виктор относился очень хорошо. - Я, понимаешь, наверно, просто не привыкла так беседовать - втроем... Мне как-то неловко. Не по себе... Можно так сделать?..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});