Погода была туманная. В полдень увидели берег, который сочли за остров Порамушир; но как пасмурность не позволяла в том удостовериться, то поворотили от оного.
Во весь день был густой туман и по большей части штиль, так что мы на малое только время усматривали берег.
Когда рассвело и туман несколько прочистился, тогда мы увидели себя между островом Алаитом, Курильскою лопаткою (так называется южная оконечность Камчатки и первыми Курильскими островами. Нас сюда конечно занесло ночью течением, ибо вчера от сего места мы находились далее двух немецких миль. Когда ветер задул от Камчатского берега, то мы удалясь от оного прошли мимо спящего Кита. Скоро нашел шквал, a потом опять заштилело.
Вид земли сей самый дикий и во многих местах виден был снег. Туман покрывал вершины некоторых гор а на иных лежал по середине. Вдали показывалась гора Опальская, превышающая может быть высотою Пик Тенерифский. Вообще весь берег казался состоящим из высоких остроконечных гор. К дополнению сего нового для меня зрелища, киты играя вокруг судна пускали водометы.
По утру 5 1/2 градусов теплоты по Реомюрову термометру, который один только был с нами, и служил всегда к узнанию теплоты и стужи. Безветрие и туман продолжались до полудня, a тогда вдруг сделался крепкий ветер от востока. Ночь была претемная, с валами на палубу выбрасывало множество светящихся насекомых, от которых и все море казалось покрыто огненными искрами.
С полудня задул легкий попутный ветерок, небо прочистилось, мы увидели берет и пошли в третий Курильский пролив.
Ветер дул самый тихий от SW, и мы шли помалу вперед. Пройдяшим ветром отнесло нас около восьмидесяти мил: так судно хорошо ходило! Дельфины, или касатки, играли во множестве вокруг судна. В 11-м часу утра в камбузе открылся пожар. Дым выходил из под печи, почему велели вырубить бимс под оною; тогда показался огонь, который скоро затушили и> увидели, что половина бимса уже выгорела. через час появился опять огонь, почему принуждены были изломать печь для погашения оного. Кто не удивится, узнав от какой безделицы могли мы погибнуть Сидор Шелихов, Правитель Охотской Компанийской Конторы, по достохвальной своей привычке копить всякими средствами деньги, не доплатил 1 руб. 70 коп. печнику, за что сей с досады обещался сделать на судне такую печь, в которой более одного разу варить не станут. Промышленники слышали сии угрозы его и не сказали о том ни кому. Печник, злодей, сдержал слово свое и сею глупою местью едва не погубил столько людей никакого зла ему не причинивших.
В 9-м часу вечера, когда проходили уже проливом между Порамушира и Оннекотана, услышали в левой стороне человеческий голос и увидели небольшую байдару, которая помощью брошенной веревки пристала к судну. Один Курилец взошел на палубу, a трое и одна женщина остались в байдаре. Все говорили по Русски, взошедший на судно дарил нам лисицу и просил, что бы им продали пороху и свинцу; но ему сказали, что здесь ничего не продают, a дадут и без лисицы; после чего подарили им три фунта пороху, два фунта табаку, несколько сухарей и дали всем по рюмке водки. Тогда Курилец спросил: не дадут ли ему оной на десять рублей и показывал ассигнацию. Нам хотелось знать, откуда имеют они наши деньги, и получили в ответ, что к ним приезжают всякий год Русские из Камчатки, для сбору ясака и для мены кож звериных. Мы хотели дать Курильцу несколько водки, но трудность, состояла в том, во что налить оной, ибо у нас со всем почти не было стеклянной посуды; тогда островитянин принес с байдары завязанный пузырь с тюленьим жиром, вылил оный, выворотил пузырь, и налил водки.
Приезжавшие к нам Курильцы, жили на Порамушире. Рост их небольшой, лице маленькое круглое, совсем почти заросшее недлинною но курчавою бородою, на которой волосы, как и на голове, черные. Первый взошедший на судно сказывал, что их на острову осталось не более 40 человек, a остальные разъехались за промыслом зверей. Прежде около Порамушира водились морские выдры, называемые здесь вообще морскими бобрами, но ныне ловят только тюленей (по здешнему Нерпы,) и лисиц, между которыми род, именуемый Огневками, почитается лучшим. Курильцы имеют ружья, но часто терпят недостаток в порохе и свинце. Одно из обыкновений их достойно замечания когда Курилец позовет кого в гости, то надевает на него все свои платья, так что гостю и пошевелиться нельзя. Потом кормит его и беспрестанно поит жиром, хотя бы с гостя пот лился ручьями, и хотя бы он являл самые сильные доказательства не возможности своей есть и пить более.
Поутру штиль, a с полудня ветер от OtS, который к вечеру так скрепчал, что взяли у марселей по рифу. К полуночи ветер сделался крепкий риф марсельный от SO, но мы не брали другого рифа, опасаясь быть прибитыми к находящемуся под ветром Камчатскому берегу, ибо тогда судно еще бы хуже пошло, к тому же оно не имело совсем остойчивости и было подвержено пребеспокойной боковой качке; с наветренной стороны беспрестанно поддавало, a подветренною черпало воду.
В 1-м часу ночи поворотили чрез фордевинд на левый галс. Поутру ветер очень скоро отошел к SSW почему поворотя пошли на О; день сделался теплый и прекрасный. Пополудни год ветер очень скрепчал, судно имело беспокойную качку, но шло довольно хорошо.
После штиля, ветер задул от S, мы легли на ONO. В сей день видели несколько глупышей (petrel's) и морских разбойников.
Чайки опять, показались и летали вокруг стадами.
По сие время ветер был более легкий переменный; но с полуночи задул довольно свежий от NNW, и мы пошли на ONO. Видели много носимых по морю растений морских, или фукусов, называемых промышленными морскою капустою, которая показывалась и в дальнейшем расстоянии от земли, только в меньшем количестве. В 3-ми часу пополудни увидели остров Агату, около которого чайки и глупыши летали во множестве. Подойдя к островам Атту и Агатту, ночь пролежали в дрейфе; ибо слышали от многих, что в проливе между сими островами находится каменная мель, едва покрытая водою.
На рассвете, снялись с дрейфа и пошли меж Атту и Агатту, оставив потом в правой руке еще два острова. Ветер дул от NW очень свежий, погода во все время стояла пасмурная с туманом и слякотью.
В 2 часа ночи закричали, что видят берег перед носом в левой руке. Мы сего не ожидали, и для того легли на дрейф до рассвету. Полагали, что нас унесло течением, или было большое восточное склонение компаса, которого мы за давно стоявшею пасмурною погодою не могли поверить. С наступившем днем снялись с дрейфа и направили курс к N, дабы удалиться от гряды Алеутских островов; потом пошли на NNO, но в 9 часов опять увидели пред собою остров. Тогда спустились на OSO и на О, и кажется плыли в пролив между двумя небольшими островами, но когда туман несколько прочистился, то увидели, что взошли в большую губу острова Танага, открытую с западной стороны. хотели лавировать из оной, но на столь худом судне всякий поворот приближал нас больше к берегу, почему положили якорь, a потом и другой, на глубине 24 саженей, грунт мелкий камень с крупным песком. После сего выпалили из двух пушек, дабы дать знать о приходи нашем жителям сего острова, если оный населен.