Читать интересную книгу Вчерашний день, прожитый завтра (СИ) - Гущина Яна

— Я и сам не знаю, — признался он. — Устои нашего общества предполагают главенство в семье старшего сына. Может из-за этого у моего отца такое отношение ко мне и к брату? Если я в глазах отца являюсь человеком, которого можно обвинить во всех бедах этого мира, то мой брат для него — эталон совершенства. Хотя я и сам не понимаю почему. Я ничуть не глупее брата, а порой и более прозорливый. Многие вопросы фирмы, с которыми не может справиться мой брат, мне приходится брать на себя. Только я не привык покрывать свою голову венцом славы, поэтому во всех отчетах, предоставляемых отцу, я докладываю, что работа была проделана не мной, а братом.

— Может потому он и считает тебя не столь надежным? — высказала свое мнение Наташа.

— Не знаю, — подернул плечами Саджан. — Меня это не сильно волнует. Самое главное в моей жизни — это здоровье родителей и счастье моего брата.

— Только любит ли твой брат тебя настолько сильно, насколько сильно любишь его ты, — задумчиво протянула Наташа, пристально глядя на парня.

— Он любит меня гораздо больше, чем я его, — заверил ее Саджан и подтвердил свои слова выразительным кивком головы. — Недостаток любви отца был заполнен обожанием со стороны старшего брата. Так что мне грех жаловаться на нехватку любви. Мой брат и мама настолько сильно любят меня, что я — самый любимый и счастливый человек на свете.

Наташа задумчиво склонила голову, сопоставляя отношения к Саджану его отца с отношением матери и брата. Поистине удивительная семейка! Наташа еще не познакомилась с братом Саджана, но заочно испытывала к нему смешанные чувства. Они включали в себя как преклонение перед человеком, который смог обласкать младшего брата своей безграничной любовью, так и легкую неприязнь к нему, связанную с тем, что внимание отца — человека, значащего для Саджана очень много — было даровано именно ему — старшему брату семейства Варма.

И вообще, странный народ эти индийцы! Наташа их вообще не могла понять. У них были абсолютно иные ценности, нежели у россиян. Если она сейчас уехала из дома, просто сказав родителям, что летит с Аней и ее мужем в Индию, то, будь она индианкой, она бы не отделалась от родителей столь незатейливой фразой. Пришлось бы спрашивать их разрешения, потом они бы долго беседовали с Аней и Саджаном, выясняя, насколько безопасным будет путешествие, причем итогом их разговора, скорее всего, был бы запрет дочери ехать с подругой в незнакомую страну.

Мозг Наташи внезапно для нее самой выхватил из их разговора с Саджаном фразу, прозвучавшую в самом начале: «Единственный разумный повод для похищения, который приходит мне в голову — это требование выкупа со стороны похитителей». Поэтому она бросила морочить голову себе и Саджану разговорами о взаимоотношениях семейства Варма и перешла к более животрепещущей теме.

— Саджан, если преступникам нужен выкуп, то почему они сразу не выдвинули требования? — не поняла девушка, пытаясь рассуждать здраво. Ведь если ее подругу с братом похитили с целью выкупа, то почему до сих пор бандиты молчат?

И вообще, если так разобраться, они же могли оповестить о своих намерениях в день похищения, закончив свой визит фразой: «Не увидишь свою жену до тех пор, пока не заплатишь нам столько-то тысяч долларов». По крайней мере, тогда было бы все понятно и логично. Хотя искать логику в действиях этих негодяев было занятием неблагодарным, а потому бесполезным.

— Я не знаю что думать, — признался парень, разведя руками. — Если бы им нужны были деньги, то они давно бы сообщили об этом. Уже прошло одиннадцать дней, а похитители молчат. Скорее всего, у них другие мотивы.

У Наташи в голове вспыхнула мысль, которую она стыдливо припрятала от собеседника. Дело в том, что Аня была очень красивой девушкой, и можно было предположить, что ее могли забрать для потех богатого мужчины. От данной идеи Наташу передернуло, и она прогнала от себя эти невероятные домыслы, не имеющие под собой иной почвы, кроме бурной фантазии своей создательницы.

Саджан, видимо, был далек от этой догадки Наташи, или же просто не желал допускать подобную мысль. Он надеялся на то, что в итоге похитители потребуют у него выкуп, выплатив который, он положит конец всему кошмару.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

За разговорами и составлением планов по спасению Анны и Юрия, время пролетело незаметно. Уже в половине одиннадцатого вечера объявили регистрацию на рейс до Мумбаи и Наташа с Саджаном пошли к стойке регистрации. После регистрации они проследовали в зону таможенного контроля, откуда им надо было пройти на посадку. До вылета оставалось два часа.

При прохождении таможенного контроля Саджан сто раз изменился в лице. Ведь еще совсем недавно здесь он обнимал Анну. Услужливая память напомнила парню, как его жена была вынуждена заявить полиции, что летит в Мумбаи по собственной воле и что Саджан — всего лишь пройденный этап ее жизни. Вспомнив ее объятия и слезы, Саджан содрогнулся. Помянув неладным словом недогадливых полицейских, которые вместо того, чтобы задержать Анну с ее спутником, схватили его самого, Саджан еле сдержал вопль отчаяния, готовый сорваться с его губ. Переживания, связанные с тем днем, были настолько живы в памяти парня, что ему казалось, будто он вновь вернулся назад в прошлое. Разница была лишь в том, что здесь и сейчас он был один, а его возлюбленная была далеко от него, растворившись в многомиллионном Мумбаи. Саджан поклялся себе, что он во что бы то ни стало найдет Анну, вырвет из лап преступников, и они с ней заживут, как обычные люди, рожая детей и радуясь жизни.

Подозрительный прищур полицейского напомнил Саджану, что именно тот был на дежурстве в день, когда Аня улетала в Мумбаи, и именно он принимал участие в аресте Саджана. Сейчас ситуация была иной и полицейский не узнал парня, хотя, очевидно, его лицо показалось стражу порядка знакомым.

— Чего он на тебя так смотрит? — зашипела за спиной друга Наташа.

Саджан настолько внезапно остановился, что девушка натолкнулась на него и чуть не упала. Парень вовремя повернулся, чтобы поймать ее. Нечаянно оказавшись в его руках, Наташа слегка оторопела. Она подняла на него смущенный взгляд и отстранилась, настойчиво отпихнувшись ладошками от его груди. Если Саджану были неизвестны те необъяснимые волнения, которые охватывали девушку всякий раз, когда она оказывалась в опасной близости от Саджана, то Наташа желала оградить себя от этих странных чувств, не желая поддаваться их тлетворному влиянию.

— Что с тобой? — не понял парень, чувствуя, как Наташа избегает его. — Раньше ты не была такой ершистой, — усмехнулся он.

«Раньше ты никогда меня не обнимал и не целовал по ночам», — подумала Наташа, но вслух сказала:

— Прости мою неловкость. Я не хотела натолкнуться на тебя.

Приняв ее извинения за «чистую монету», парень улыбнулся. Наташа тем временем немного пришла в себя и тут же продолжила допрос с пристрастием:

— Почему этот полицейский так внимательно смотрит на тебя?

Саджан небрежно подернул плечами, будто сам не понимает о чем идет речь, но все же посчитал нужным пояснить:

— В тот день, когда Анна улетала из России, он был на дежурстве, поэтому, полагаю, может помнить меня.

— Не-а, не помнит, — резюмировала Наташа, видя отсутствующий взгляд полицейского. — Возле него ежедневно проходит столько людей, что он никого не запоминает.

Последнюю фразу девушки Саджан уже не услышал, так как его мысли оказались во власти воспоминаний. Именно здесь рыдала на его груди Анна, именно возле этой стеклянной стены они расстались, именно здесь он видел свою любимую последний раз. Сглотнув ком отчаяния, мешающий дышать, Саджан попытался вернуться к реальности и первое, что он увидел, это были исполненные непониманием глаза Наташи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да что с тобой такое? — напустилась она на парня, забирая с транспортерной ленты рентгеновского детектора их дорожную сумку. — Такое ощущение, что ты призрак увидел.

Парень промолчал. Если девушка так и не поняла, что здесь произошло его расставание с Анной, то о чем можно было говорить? Хотя сложно было упрекать ее в непонятливости или черствосердечности, когда Саджан так ей ничего и не объяснил, довольствуясь размытыми фразами и недомолвками.