— Да не колоти так — больно же! — поморщился череп, но на него не обратили никакого внимания, и он обиженно смолк.
Сигналы непокорного кладбища Сан-Феличе стремительно понеслись к Луне, отражаясь от ее диска и достигая в падении многих областей Земли; и в тех местах зашевелился рыхлый грунт, дрогнули древние курганы, заскрипели прогнившие кресты и со скрежетом стали подниматься тяжелые могильные плиты…
* * *
— Полундра! — внезапно прервал Никодим сеанс связи.
— На подходе оккупанты! Папу — в укрытие, остальным занять позиции! Не боись, братва, — хлебнем зеленки напоследок!..
Спустя мгновение глайдеры противника уже утюжили серебряными пулями последний бастион свободомыслия. Рявкали кассетные колометы, осина косила защитников одного за другим, и удушливое облако чесночного запаха поползло над трясущейся землей.
Героические нетопыри бились грудью в защитные колпаки машин, и в сполохах стала отчетливо видна фигура Никодима, стоявшего под пулями в полный рост и выкрикивавшего сорванным голосом:
— Ни шагу назад! Велика Земля, а отступать некуда! Кто знает заклятия — сбивай паразитов!..
Высунувшийся Вурдман торопливо забормотал что-то на иврите, но это не возымело особого действия.
— Раскудрить твою через коромысло в бога душу мать триста тысяч раз едрену вошь тебе в крыло и кактус в глотку! — взревел разъяренный Никодим.
— Аминь, — робко добавил из склепа папа Пий.
Гремучая смесь иврита и латыни с чалдонским диалектом вынудила два глайдера взорваться прямо в воздухе.
— Парни! — неожиданно крикнул из окопа охрипший Упыренко. — Они пехом прут!..
— Вперед! — заорал Никодим, вспрыгивая на бруствер и разрывая на груди полуистлевшую тельняшку. — За мной, братва! Покажем членисторогим, как надо умирать во второй раз!..
И за широкой спиной Никодима встали во весь рост черноволосые вампиры Флоренции и Генуи, горбоносые упыри Балкан, усатые вурдалаки Малороссии и Карпат… Они шли в свою последнюю атаку. Многоголосый рев раскатился неподалеку за южными склепами, рев сотен глоток, и Никодим на мгновенье обернулся — и застыл, недоуменно глядя на стройные колонны, марширующие к кладбищу Сан-Феличе от дальних холмов.
Они услышали. Они успели вовремя.
Якши Фуцзяни и Хэбея, зомби Бенина и зумбези низовий Конго, алмасты Бишкека и тэнгу Ямато, ракшасы Дели, гэ Ханоя, гули Саудовский Аравии, уаиги Осетии, ниррити Анголы, полтеники Болгарии, бхуты Малайзии и Индонезии…
— Наши… — шептал Никодим, закусив губу прокуренными клыками, и по небритым щекам его бежали слезы. — Наши идут… Вот она, международная солидарность, вот он, последний и решительный…
Джованни молился.
Ряды гоблинцов смешались, и пришельцы стали беспорядочно отступать к своим кораблям.
— Ага, гады, не нравится! — Никодим мервой хваткой вцепился в обалдевшего от ужаса захватчика. — Пей до дна, ребята!..
Серое небо почти одновременно прочертили несколько огненных столбов — гоблинцы в панике стартовали, спеша унести дрожащие члены ног.
И тогда навстречу им побежал маленький лысый еврей, путающийся в длинных полах старомодного одеяния; а за ним, словно на привязи, неумолимо надвигался Огненный Столп Иеговы.
«Дядя…» — ошарашенно пискнул Вурдман, но великий каббалист раввин Арье-Лейб даже не обернулся, увлеченный преследованием.
Ослепительная вспышка озарила Землю, и с нашествием было покончено.
* * *
— А дальше?!.
— Дальше…
Дедушка встал, и на его саване тускло блеснули медаль «За оборону Земли» и почетный знак «Вампир-ветеран».
— Дальше, как обычно. И стали они жить-поживать…
— И гематоген жевать! — хором закончили сияющие внуки.
Дедушка счастливо улыбнулся и направился к наружной двери склепа, где в почтовом ящике его уже ждала корреспонденция: муниципальный еженедельник «Из жизни мертвых», научно-популярная брошюра «Светлая сторона склепа» и письмо.
Забрав почту, дедушка прошлепал к холодильнику и извлек из него пузатую бутылку с надписью на наклейке:
«Кровь консервированная с адреналином. Пить охлажденной».
Один из внуков потянулся было за другой бутылкой с темно-зеленой жидкостью, но старый вурдалак строго одернул неслуха и захлопнул дверцу.
— Мал еще! Нечего к хмельному приучаться! Это от тех… залетных… Вроде контрибуции. Этим самым и берем…
Он приложился к первоначально выбранной посудине и, сделав основательный глоток, довольно крякнул.
— Хорошая штука, однако… с адреналинчиком. Бодрит! И для здоровья полезно…
Обиженный внук включил телевизор и бодрый голос диктора сообщил:
— А сейчас в эфире передача «Для тех, кто не спит вечным сном…»
Дедушка расположился в кресле, убавил звук и распечатал письмо, написанное неустойчивым детским почерком и начинавшееся словами:
«Дорогой дедушка Никодим! Пишет тебе девочка Варя из твоего родного села Кукуйчиково. Я хочу быть такой, как ты, и когда вырасту большой…»
Дмитрий Громов
Путь проклятых
(апология некроромантизма)
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ:
Лицам с неустойчивой психикой,
склонным к суициду, читать эту
повесть не рекомендуется.
…Когда я очнулся, было два часа ночи. Я лежал на диване в крайне неудобной позе; шея затекла и болела. Голова немного кружилась, и во всем теле была ленивая гулкая слабость, как после высокой температуры. И это еще называется «с меньшей затратой энергии»! Экстрасенс чертов, знахарь доморощенный!..
Я с усилием сел. Генриха Константиновича в комнате не было, а на столе у дивана лежала записка, в отличие от меня, устроившаяся вполне комфортабельно и явно гордящаяся аккуратным, почти каллиграфическим почерком:
«Молодой человек, после сеанса вы соблаговолили уснуть, и я не стал вмешиваться в ваши отношения с Морфеем. Дверь я запер, спите спокойно, дорогой товарищ. После сеанса вы можете себя неважно чувствовать — поначалу такое бывает, потом организм адаптируется и привыкнет. Зайду завтра вечером, если вы захотите — проведем еще один сеанс.
Ваш Г. К.»
Ночь я проспал, как убитый — и наутро самочувствие действительно улучшилось. Я пошел бриться, проклиная свою нежную, как у мамы, кожу — стоит на тренировке почесать вспотевшее тело, как потом три дня все интересуются девочкой с кошачьим характером или наоборот. Вот и сейчас, вся шея исцарапана, и воистину «мучение адово», да еще «Спутником» недельной давности!..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});