по берегам: как же не использовать столь удобную транспортную магистраль для проникновения вглубь побережья?! Да и город возник бы непременно: где же ещё базироваться купцам и ремесленникам, обслуживающих всегда тех, кто открывает и осваивает новые плодородные, или богатые какими-нибудь другими достоинствами, вроде жемчуга, железных руд, или алмазов, з
емли?
— Так, ладно. Собственно, нам плевать, как выглядит само это устье. Пусть даже и разбитое островами и мелями на десятки рукавов. Главное, что сомнений в том, что это — тот самый Понт Вендийский — никаких нет! А нам нужна река Танисс. И до неё при попутном ветре — день плавания. На восток. Вот и поплыли. Помощник! Поднять снова все паруса! — Конан бодро улыбался, хотя если признаться честно хотя бы самому себе, местные «красоты природы» и на него произвели гнетущее впечатление. Уж больно…
Безжизненно тут всё.
Не видно даже обычных животных, или птиц.
Как пить дать, тут что-то… Колдовское!
Не даром же побережье носит название Проклятого…
Река Танисс, к счастью, оказалась вполне обычной рекой. И даже вода в ней оказалась чистой, (почти) и холодной. Конан, пошкребя многострадальный затылок, подумал, что это — вероятней всего от того, что питают эту реку наверняка снега и льды, таящие там, в горах, острые вершины которых отлично просматривались за пустынным, как и сутки назад, побережьем. Но деревья и даже кусты вдоль русла речушки не более чем ста шагов в ширину, тоже почему-то не росли.
Это не помешало Конану и команде завести «Вестрел» прямо в русло, и, пока дул приличный попутный утренний бриз, продвинуться вверх на добрых пять миль. Тут ветер «коварно и подло» по словам Лейбена, стих. Конан сердито хмыкнул: команде явно придётся или поработать, или оставить корабль здесь, на пока ещё глубоком фарватере, а дальше двигаться на шлюпках. Или пешком.
Его не устраивали ни такой ни такой вариант: ведь тогда придётся делать ещё временный лагерь в том месте, где нужно будет удалиться от реки, и, следовательно, оставлять часть людей и на корабле, и в этом лагере. Но всё его естество, и навыки, полученные в сотнях битв, противились такому неоправданному разделению сил.
Поэтому ровно половина команды оказалась после обеда перевезена на берег.
Там достойным представителям берегового братства пришлось засучить рукава, взяться за толстенный канат, и тянуть на буксире за собой немаленький «Вестрел» вверх по течению. Вначале, разумеется, пираты ворчали и препирались друг с другом за место, и за то, чтоб никто не отлынивал: «Тяни, гад такой, а не кряхти тут для вида!». Конан, высадившийся с береговой партией, но помогать тянуть не спешивший, ворчание и склоки быстро пресёк. Но шёл рядом со своими людьми, всё время внимательно оглядываясь по сторонам, до самого заката. Закат здесь показался варвару чересчур уж кровавым…
Хотя киммериец ничего подозрительного пока не заметил, «Вестрел» на всякий случай поставили на якорь посреди русла, неторопливо несущего свои воды по равнине, а ужинать — и весьма плотно! — решили тоже на корабле: мало ли!..
Переночевали на борту. Утром, ещё до восхода, плотно позавтракали. И пока было более-менее прохладно, вторая половина экипажа повлекла корабль дальше. Конан снова шёл рядом с вынужденными бурлаками, но даже его сверхобострённые инстинкты и слух со зрением не обнаружили ничего. Но там, глубоко внутри, он чуял: что-то или кто-то ждёт их впереди…
После обеда береговая партия снова поменялась с «бортовой». Конан продолжил поход, теперь уйдя чуть не на полмили вперёд: иссохшая трава и каменистые россыпи, встречающиеся в песчаных дюнах всё чаще, делали поход гораздо удобней. Но те пираты, что теперь почти не утопали, как первые мили, по колено в песок, и тянули канат против усилившегося течения, от такого «облегчения» меньше ворчать вовсе не стали.
На следующее утро всё повторилось, только теперь песка под ногами почти не было, и дюны окончательно сменились каменистыми холмами и небольшими плато, на которых имелась даже земля, покрытая корочкой съёжившихся струпьев — такыры. День прошёл как обычно, и ворчания теперь слышалось куда меньше: все поняли, что разговоры только мешают тянуть.
Ночевали снова на «Вестреле», и посты на ночь Конан удвоить не забыл. Но ночь снова прошла спокойно — он даже поудивлялся вслух, на что верный помощник скептически буркнул:
— И хвала Мирте Пресветлому, что пока «приключениями» и ловушками не пахнет! Но помяни моё слово, капитан: они где-то там, — толстячок кивнул обросшей и начавшей седеть головой вглубь суши, — имеются!
Конан не ответил, поскольку и сам так считал. Хотя он отлично понимал и то, что раньше времени волноваться смысла нет: препятствия и ловушки от их «нервов» никуда не исчезнут! А они только зря взбудоражат команду, если начнут своим поведением и разговорами показывать, что волнуются.
К обеду добрались.
— А что, очень даже миленький камешек! Только вот не пойму, кто его здесь установил. — Велтран, похлопывая по белейшей, сверкающей словно полированный мрамор самых драгоценных сортов, поверхности, поглядывал то на Конана, то на макушку десятисаженного камня, словно клык торчавшего из окружающего щебня. Ни следа других камней, или скал, от которых такой «зуб» мог бы отколоться, вокруг не наблюдалось: пустыня и пустыня! Вот только вместо песка — гравий и галька!
— Насчёт того, кто «установил» — не знаю. — Конан тоже поглядывал, но больше — на бесплодную равнину, простиравшуюся за зубом насколько хватало глаз, и единственным «украшением» которой являлся пологий невысокий холм в паре миль от берега реки, — Но камни и скалы здесь определённо были: вон, смотри, сколько щебня! И гравия. Значит, камни точно имелись. Только разрушились. Думаю, что от времени. И погоды.
— А что — погода, Конан?! Не думаю, что здесь выпадает больше пары капель дождя за целые годы! Да и суровых зим со снегами и льдом здесь, в сердце Чёрного континента, не бывает. Ветер? Так его нет с тех самых пор, как мы вошли в устье Танисса, и ребятам поэтому и пришлось тащить корабль на буксире! И непохоже, что хотя бы дохленький ветерок появится, — действительно, и пираты и сам киммериец в непривычном безветрии и гнетущей, почти осязаемой, тишине, буквально обливались потом, и вынуждены были постоянно прикладываться к флягам — благо, набрать питьевой воды в реке было недолго.
Конан похмурил густые брови, и сердито кивнул на окружающий ландшафт:
— Твоя правда, помощник. Значит, будем считать, что скалы разрушены временем. И никакие чародеи со своими зловещими ритуалами к этому руку не приложили.
Велтран пытливо посмотрел на киммерийца. Судя по-всему ничего утешительного или бодрящего