сказочного зрелища, неверия, что ты настоящий охотник и сейчас, после твоего выстрела селезень тот забьет крыльями и превратится в долгожданную добычу, которую еще нужно достать, выловить, промокнув насквозь, принести домой и торжественно, держа за лапки, вручить маме. Вот то был истинный азарт.
Да нет, зря я грешу на всю охотничью братию, остались, как им не быть, настоящие добытчики, которые не особо любят афишировать свои успехи перед всем честным народом. Никуда они не делись, но вот все меньше и меньше их, охотников. А бригады стрелялыциков по опустошенным бутылкам пребывают каждый год. И бедная утка, напуганная их неимоверным количеством, угрожающим видом новейшей амуниции уходит все дальше и дальше от города, где взять ее не так-то легко. Может, оно и к лучшему, глядишь, побольше ее уцелеет, но то, что давние дедовские традиции забыты, втоптаны вместе с бутылочными осколками в грязь и охота превратилась в многолюдный сабантуй, то жалко…
…Было мне в ту пору около тридцати лет, служил руководителем предприятия средней руки и за пару недель до охотничьего сезона собрал вокруг себя пятерых человек, что обращаться с ружьем умели чуть не с детских лет, и решили с ними тайно от всех совершить вылазку на дальние озера, где и охотников особо не бывает, и дичь водится. Причем, как те бывалые люди судачили, залетают туда кормиться и гуси, и косачи рядом в бору водятся, а там, кто его знает, на кого еще набрести можно. У меня как раз отпуск вызревал, а соратники мои заявление на отгул написали, чтоб все как положено было. Добраться на то озеро можно было лишь с попутным вертолетом, что делал по нескольку рейсов в день на какую-то там таежную стройку. Нашли и знакомых летунов, что брались нас туда закинуть, а через недельку доставить обратно. Определились со временем, с боеприпасами, продуктами и, само собой, спиртным «на всякий случай». А вдруг да потребуется? Но уговор был железный: до отлета — ни-ни.
Сели на дежурную машину, и она нас к нужному времени доставила на вертолетную площадку, откуда те винтокрылые машины разлетались в разные стороны. Расписания никакого. Кого куда направят, непонятно. Пилот рукой махнет, и чтоб в две минуты на борту были. Естественно, начальство о том догадывалось, но особого шума не делало. Не велик грех попутчиков прихватить.
Приходит первый борт. Не туда, не на нашу точку. Второй — тоже мимо. Уже второй час сидим и все впустую. У мужичков моих естественное желание возникло: по сто граммчиков принять, чтоб время не так тянулось. Ну как тут против всего коллектива возразишь, конфликт никому не нужен. Выпили одну, вторую, третью, а больше и нет. Один, самый разумный, Костей его звали, и предлагает: «Мол, все одно зря сидим, можно успеть до ближайшего магазинчика сгонять». Все только за. Уехала вахтовка с одним из нашей команды, а тут наш борт садится. Народ оставшийся говорит, ничего, дождемся другого. Не пропадать же добру, за которым машину отправили. Остались. И, как назло, уже вахтовка вернулась, мы все в сборе, в полном ожидании, а нашего борта нет. Сказали, что сегодня рейсов туда больше не предвидится. Все, отдыхайте.
Народ на меня глядит, мол, чего делать-то станем? И тут меня осенило поехать на ту сторону Иртыша и там найти какое озерко, да и пострелять вволю, коль серьезная вылазка не удалась. Никто особо возражать не стал, погрузились и на берег. И надо же такому случиться, что стоит у причала кораблик под названием «Ихтиоз» (на всю жизнь это название запомнил!), а на борту его капитан Володя, который в нашем участке под моим началом зимой грейдеристом на службе состоял, а летом в рейс уходил, имея флотское образование.
То был изготовленный для военных целей сторожевой катер довольно скоростной и легко управляемый. Мы к капитану, как к родному. Мол, возьми с собой, по дороге где-нибудь высадишь, где охотничьи места и вволю поохотиться можно. Он не возражает. Сообщил, через полчаса отваливаем. Но ехать с нами решились далеко не все. Двое отговорились срочными делами и заботами, в результате нас осталось трое, не считая капитана и его пожилого помощника, почти все свое время проводящего на камбузе. Еще как на грех оказались у него под горлышко заправленные две фляги со свежим пивом. Он опять не возражает, пейте, не жалко и с нами за компанию тоже свою кружку тянет. Ну, мы были уже тепленькие, а тут еще пивцо сверху крепко легло. Все к рулю кинулись, капитанами себя почуяв. В результате вместо севера на юг направились. Лишь когда доплыли до Абалака и капитан увидел монастырские строения, сообразил, что не туда курс держим. Обложил нас матом крепко, отогнал от руля, развернулись и пошли в обратную сторону. На север, значит.
Утром слышу скрежет, звон цепей швартовочных, крики какие-то. Выбрался из кубрика, спрашиваю у капитана:
«Это где мы, значит, есть?» Он мне спокойно и отвечает:
«В Хантах на заправку встали».
«А потом куда?»
«Потом мне в Салехард нужно груз какой-то там доставить».
«Ихтиоз» этот был у одного научно-исследовательского рыбного института в аренде вроде как курьерское судно. То все ладно, а вот нам-то что под Салехардом делать? Это же, почитай, две тысячи верст от родного Тобольска!
«А обратно когда», — интересуюсь в надежде, что через недельку-другую, в крайнем случае две он обратно отправится и нас доставит.
«Да нет, — капитан отвечает, — до конца сезона на севере буду…»
Это значит, до ледостава, до начала ноября месяца. А сейчас сентябрь только.
«А нам как быть?» — задаю резонный вопрос.
«Определю вас где-нибудь, там и поохотитесь и порыбачите», — улыбается он.
Сон мой как рукой сняло. Выходить в Хантах — кому мы здесь нужны. Документов ни у кого с собой нет, наберешься неприятностей по полной. А на север плыть — как обратно попадать? Дилемма… Разбудил свою команду, изложил ситуацию, а мужики так спокойно и говорят мне:
«Капитан человек бывалый, не первый год обитается на Иртыше и Оби, он нас пристроит куда-нибудь. Чего переживать, плывем и ладно…» И снова спать завалились.
И плыли мы так то ли день, то ли два, покуда до меня не дошло, что дома меня хватятся через неделю и точно в розыск объявят. Надо бы их как-то известить, где нахожусь. Пошел к капитану, показываю на рацию, мол, с Тобольском связаться можно. Он смеется, второй год рация та не работает. Лампа какая-то полетела.
«А почта нам хоть