– Как твоя спина?
– Болит, – честно признался Тим. – Но я могу продолжать путь – спине сейчас нужно движение. Боль я вытерплю.
– А куда ты денешься, – прошипел дед. – Следуй точно за мной и не уклоняйся ни на шаг – тропа опасная.
Степь в этом месте ровная – какие здесь тропы? Тим удивился, но виду не показал. Дед направился дальше… и исчез. Провалился сквозь землю. Сияние поднимающейся Меры сыграло со зрением Тима злую шутку – он не заметил, что дед остановился на краю огромного провала.
Кунар не подвел – пошел следом без приказа. Как удачно, что конь у Тима такой умный и не по-лошадиному бесстрашный, иначе бы надолго замешкался.
Провал оказался странным – чем ниже Тим спускался, тем меньше на небе становилось звезд. Будто гора над головой нависает, заслоняя небосвод. Тимур далеко не сразу понял, что это не провал, а вход в огромную пещеру. Тьма здесь царила полнейшая, лишь по эху, отражавшему от стен цоканье копыт, можно было догадаться о размерах подземелья.
Ришак впереди что-то прошипел, блеснул голубой сполох, в руке деда начал разгораться факел.
– Тимур, по сторонам не гляди – смотри вперед. Потолок тут местами низкий, если не пригнешься – головой о свод приложишься.
Ну и как прикажете не смотреть по сторонам? Ведь интересно же.
В свете дедовского факела Тим жадно разглядывал стены пещеры – на них не было свободного места, все исписано цветными рисунками и загадочными символами степных шаманов. Остановиться бы и, хорошенечко их осветив, рассмотреть.
Ришак, как бы прочитав мысли внука, остановился, повел факелом влево, указал на целое батальное полотно: две конные лавины, ощетинившись пиками и мечами, мчались друг на дружку.
– Смотри, Тимур. Вон у того всадника треугольное знамя – узнаешь его?
– Да, дед Ришак, это знамя накхов. Но рядом я вижу знамена оламеков и куитов. Они и накхи в одном военном отряде. Они дружно сражаются против этого отряда – у него знамен вообще нет. Почему так нарисовано? Ведь куиты нам не союзники, а оламеки и вовсе враги.
– Да, Тимур, это так. Все эти картины оставил народ, живший здесь до нашего прихода. Наши предки, потеряв свою землю, пришли на эту бедную землю и покорили ее. У нас тогда был враг – хозяин этой земли. Мы победили его все вместе и поделили его землю. Потом… потом нам не с кем стало воевать. А если не воевать, мы перестанем быть воинами. Мы выродимся. Мы не сможем тогда надеяться вернуть землю наших предков – для этого потребуются лучшие воины. И мы стали воевать друг с другом. В наших войнах не убивают женщин и детей, не разоряют попусту земли – воюют воины. Лишь сильнейший имеет право выжить и оставить после себя сыновей. А сыновья его должны превзойти отца. Так, из поколения в поколение, мы становимся сильнее, шаг за шагом приближаясь к возврату земель предков. Смотри, Тимур, это последние картины исчезнувшего народа. Этот народ был многочислен, сражался на земле, где знал каждую тропку, и сражался за свою землю и за право жить на ней. А нас было мало, мы были нищими и израненными, дух наш был сломлен. Мы проиграли – мы потеряли свою землю. Жалкая горстка беглецов, высадившаяся на утлых кораблях. Но хозяева этой новой земли жили в мире. У них не было врагов. Они разучились воевать. И мы их победили. И здесь, в их главной святыне, потомки победителей рассматривают последние картины проигравших. И все мы: накхи, оламеки, куиты – все мы один народ. Мы не просто народ. Мы – народ, у которого есть цель, и вся наша жизнь – это движение к этой цели. Думай над этим, Тимур, и помни эту картину.
Ришак опять двинулся вперед. Тим, обернувшись, не отрывал от батальной картины взгляда, пока она не растаяла во тьме. Из-за этого он едва не набил шишку на макушке – свод и вправду местами опускался опасно низко.
Кунар вдруг оживился, коротко всхрапнул. Навстречу, из темноты, проржала лошадь. Еще несколько шагов – и впереди показалось сияние факелов. Пещера расширилась, у левой стены открылась основательная коновязь.
Рассмотрев стоящих здесь лошадей, Тим инстинктивно ухватился за рукоять меча. Еще бы не ухватиться: не узнать оламекских лошадей было невозможно – сбрую с них никто не снял. Хотя зря заволновался: вон Ришак спокоен, как скала. Да и лошади тут не только оламекские – хватает и своих. А вон лошади куитов. И шегских парочка. И жеребец энконов. И… Да что тут вообще творится?!
Ришак и не подумал комментировать эту странную коллекцию лошадей – молча спешился. Повел своего коня к коновязи. Тимуру не оставалось ничего другого – тоже оставил здесь Кунара.
Дед поманил внука за собой, нырнул в едва заметную щель в стене, бросил через плечо:
– Ничему не удивляйся и не хватайся за свой меч – нам здесь ничто не грозит. – Чуть помедлив, дед добавил: – Разве что булыжником со свода придавит. Не стой под сосульками. Когда я сяду, сядь по правую руку от меня.
Тим не стал спрашивать, что означают последние слова деда. Наверняка и без лишних слов узнает.
Так и оказалось. Под сосульками дед подразумевал сталактиты – в открывшемся за проходом зале их было полно. Будто клыки в несколько рядов нависали со свода, навстречу им с пола тянулись сталагмиты, местами дотягивались, свиваясь в столбы. Лишь середина круглой пещеры была свободна от этих каменных украшений.
По центру пещеры горел большой костер. Вокруг него прямо на каменном полу расселись двенадцать воинов. Из накхов Тим увидел лишь Гонира. Старый воин мирно сидел меж двух оламеков, и вся тройка отрешенно разглядывала пламя. Расскажи кому про такую картину – не поверят.
Ришак, не сбавляя шага, подошел к костру, уселся на свободное место. Тим спокойно присел справа от него. Хотя спокойствие далось ему нелегко.
Дед протянул руки к огню, цокнул, прошипел, пламя взвилось под самый свод пещеры, жадно потянулось к узкому лазу, в который уходил дым. В лица дохнуло жаром, но никто не отшатнулся – степняки были неподвижны будто статуи.
Ришак заговорил странным, одновременно устало-безразличным и хитрым голосом на одной ноте:
– Огонь был здесь до нас. Огонь есть с нами. Огонь будет после нас. Но этот огонь не наш. Наш огонь – на Севере. Настало время вернуться к родному очагу.
С минуту вокруг костра царило молчание. Затем один из куитов перекинул за спину выбившуюся на плечо косу, протянул руки. Вновь взвилось пламя:
– Ришак, все мы уважаем твою хитрость. Но северяне стали сильнее. Все, что мы знаем: они лишь усилились. Напади мы на них сейчас – наш народ исчезнет. Нам не дадут больше прятаться, они придут и в эту степь. Они приведут своих магов и драконов. Нас не трогают лишь потому, что считают беспомощными и неопасными. Дай повод усомниться в этом – и нас не станет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});