Читать интересную книгу Реквием машине времени - Василий Головачев

Иван остановился, повернулся к спутнице.

– Я догадался, в чем тут дело.

Тая беззвучно кивнула, потом под его взглядом попыталась приободриться.

– В чем же?

– По-моему, лифт работает избирательно, не с каждого этажа, а через какое-то количество этажей, может быть, через сто. Ты видишь, в тех залах, где он должен проходить, нет трубы.

– А ты как себе это объясняешь? Как кабина может двигаться без колодца? Или, по-твоему, она обладает свойством пронизывать межэтажные перекрытия?

– Вот именно. И не лифт это вовсе, а «машина времени», вернее, машина «времени и пространства».

– Ты неоригинален.

– Я и не претендую на оригинальность, я размышляю. Все же попробуем определить «шаг» нашего лифта, не возражаешь?

Они снова вернулись в круглый зал и полезли по нескончаемой лестнице вверх, радуясь, что не пришлось пока преодолевать разрушенные пролеты. Однако много пройти не успели. На пятидесятом этаже их настиг грозный гул, грохот рушащихся стен, дрожь ступеней. Где-то близко послышался звон бьющегося стекла, длинные тревожные звонки, удары в гонг и вопли пауков. Толчок в ноги едва не сбросил путешественников вниз.

Иван помог удержаться Тае, и они замерли, прислушиваясь к внезапно ожившей тишине.

Звонки, свисты, топот, далекий грохот, вибрация стен… И вот сквозь этот гвалт и шум донесся размеренный человеческий голос:

– Хронопробой! Глубина тысяча двести сорок три года, коррекция сверху не проходит. Горизонт в провале, горизонт в провале! Произвожу хроносброс во внешний мир. Прошу покинуть горизонт. Всем ТФА покинуть горизонт! Даю отсчет: пять минут, четыре минуты пятьдесят девять, четыре пятьдесят восемь.

– К лифту! – выдохнул Иван, спрыгивая на площадку. – Вниз! У нас в запасе всего пять минут!

И они помчались по ступенькам вниз, спотыкаясь в темноте, оступаясь, падая, не замечая боли, не обращая внимания на спасающихся бегством пауков. Они бы не успели: Иван отсчитал всего двадцать этажей, когда пошла пятая минута. Но вмешались силы, которые раньше считались если не враждебными, то индифферентными к людям, – пауки. Они вдруг подхватили Ивана и Таю, несмотря на их сопротивление, и потащили на себе с головокружительной быстротой. Иван догадался, что им хотят помочь, и перестал сопротивляться. Секундой позже прекратила сопротивление Тая.

Через полминуты их выгрузили у открытой двери лифта и оставили в покое. Кабина лифта оказалась забитой пауками, так же, как и в прошлый раз, когда они спасались от неведомого «провала».

Иван подхватил покачнувшуюся девушку и втиснулся в кабину. Тотчас же дверь за ним закрылась, знакомое ощущение падения, жаркого ветра и навалившейся тяжести охватило людей. Лифт двигался недолго, несколько минут. Остановился. На индикаторе этажа горела волнистая зеленая линия, упиравшаяся в пульсирующий голубой огонек, и больше ничего. Дверь открылась, пауки торопливо разбежались по своим делам.

Иван взял Таю под локоть и вывел из кабины в фиолетовый сумрак нового зала.

Этот зал не был похож на прежние, где останавливались лифты. Он был не круглым, а квадратным и «зарос» лесом колонн, подпиравших низкий потолок. Материал потолка напоминал пористую губку и местами светился угрюмым фиолетовым светом. Пол был металлический, блестящий, колонны – черные, матовые, теплые и шелковистые – мелко вибрировали. В зале было холодно, гулял сквозняк, принося знакомые запахи, чаще – запахи плавленого камня и асфальта.

Пол зала часто вздрагивал, из недр здания прилетал хриплый низкий рык.

Иван обошел зал по периметру и нашел только два выхода: один на лестничную клетку, другой в треугольный коридор с рядом узких окон, забранных решетками и черным стеклом. В иных «стеклах» мерцали отблески огня, словно за ними горели костры, на других высвечивались разные цифры или непонятные знаки. И везде было полно пауков, блестящих «усатых» полусфер, «черных всадников» и летающих «морских ежей», иглы которых то удлинялись, то укорачивались, отчего казалось, будто «ежи» дышат.

Коридор закончился тупиком с круглым черным окном. Под окном на отогнутой панели торчал штурвальчик и несколько тонких стерженьков. Когда люди приблизились, на панели загорелся красный глаз, словно предупреждая об опасности.

– Это нам знакомо, – пробормотал Иван, пробегая глазами значки над стерженьками. – Откройте дверь!

На панели вспыхнула зеленая стрелка, указав на один из стерженьков.

Иван победно взглянул на Таю и пошевелил стерженек. Красный глаз запылал ярче, из стены раздался голос:

– Прошу надеть ТФЗ. Наденьте ТФЗ. Выход без ТФЗ запрещен!

Тая улыбнулась.

– Ну что же ты? Где твой ТФЗ? Надевай и иди.

Иван смущенно почесал затылок, потом с усиленным вниманием начал изучать знаки над сенсорной клавиатурой панели.

– Ага, – сказал он наконец. – Вот этот рычажок должен, по-моему, включать телеобзор.

Черное окно перед ними вдруг побледнело и исчезло, открыв невиданный пейзаж. За окном вырастала горная страна, хаос скал, ущелий, каменных стен и полок, гребней и провалов. Склоны гор были черного, коричневого или фиолетового цвета, курились сизыми дымками. А над ними дрожал колоссальный бело-золотой столб, вспухающий фонтанами, факелами и облаками оранжевого огня. При каждом появлении фонтанов дергался пол коридора и доносился низкий торжественный гул…

Автомат продолжал настойчиво бубнить свое: «Без ТФЗ выход запрещен», – но люди не слушали. Перед ними простирался ландшафт криптозоя Земли, жизнь еще только-только начинала свое шествие по океанам – в виде эобионтов, белковых капель. Впереди простирался океан времени глубиной в три с половиной миллиарда лет – именно столько отделяло узников «здания бога Хроноса» от родного двадцатого столетия…

Коридор заметно «поехал» влево, потом вправо, словно закачался на волнах. Иван еле устоял, помог подняться упавшей Тае.

– У нас нет иного выхода, – глухо сказал он, глядя ей в глаза, – надо попытаться идти по лестнице вверх. Когда-нибудь да выберемся. «Ниже» – предыстория Земли, если судить по тому, куда нас забрасывал лифт.

Тая молча обняла его, по ее щеке скатилась слеза, отзываясь в груди Ивана щемящей болью нежности и сострадания.

Они поднимались по лестнице третьи сутки, совершенно обессилев от голода и усталости. Иван насчитал сто тридцать этажей, сбился со счета и перестал считать. Вода во фляге не иссякала, и лишь одно это поддерживало силы путешественников.

Время от времени они бродили по этажам, пугая единственных их обитателей – пауков, но следов людей не встречали. Видимо, «обитаемые» этажи шли гораздо выше, а может быть, наоборот, ниже.

Маятник чувств кидал Ивана из одной крайности в другую: то он верил, что все обойдется, что их найдут в самое ближайшее время, то, не видя выхода из положения, проклинал все на свете в отчаянии, царапавшем горло осколками невыговоренных слов. Однако свои переживания он держал в себе, зная, что Тае будет гораздо тяжелее делить еще и его сомнения.

Приступы голода, сначала злые и длительные, становились глуше и преследовали их все реже – верный признак попытки организма бороться за жизнь. Тая похудела так, что на лице выделялись только глаза и губы, у Ивана это было менее заметно из-за бороды и усов.

Иван иногда пытался завести разговор. Тая не отвечала, но однажды Ивану послышался шепот. Он прислушался и услышал:

Вы говорите, что время идет…Ах, к сожалению, нет!Время стоит, мы же идемЧерез пространство лет…

Тая, не замечая, что говорит вслух, читала Добсона. К концу третьих суток, когда робинзоны устроились «на ночь» в одном из пустынных коридоров и Тая забылась тяжелым прерывистым сном, их посетили два паука. Иван безучастно смотрел на них, теряя из виду – от голода и слабости что-то творилось со зрением, потом все же решил прогнать – не из страха, скорее по привычке. Он поднял потяжелевшую свою «дубинку тонкой работы» – белый стержень и помахал им в воздухе. Пауки дружно кинулись наутек. Иван невольно усмехнулся и тут заметил, что пауки что-то оставили на полу. Он поморгал, напряг зрение и увидел небольшую плоскую коробку величиной с книгу. Подполз поближе.

Коробка была желтая, с зеленой полосой, на которой были выдавлены красные буквы НЗ. С минуту Костров тупо смотрел на нее, потом его осенило: «НЗ! Неприкосновенный запас! Неужели киберы принесли еду?»

Он дрожащими руками поднял коробку с пола, удивляясь, что она намного тяжелее, чем можно судить по объему, повертел с боку на бок. Коробка была совершенно гладкая, без деталей, выступов и впадин, лишь на ее торце виднелись едва заметные штрихи и черная линия. Иван погладил линию пальцем, колупнул, и коробка распалась на две половины. В ней оказались разноцветные тубы наподобие тех, в которых продается зубная паста. Иван насчитал шесть туб: красную, желтую, белую, коричневую, розовую и зеленую. От возбуждения он даже почувствовал прилив сил и приступ беспричинного, почти детского смеха. Подавив смех, взял красную тубу, отвинтил колпачок и сжал бока тубы. В ладонь ему свалилась красноватая колбаска, с шипением вскипела, так что эксперт от неожиданности отдернул руку. Источая дикий аромат жареного мяса, на пол упал розово-коричневый пласт.